Илья Новак - Битва Деревьев
— Летит, — произнес Орхар.
Это оказалась Поэми — раскрасневшаяся, с растрепанными волосами. Когда она возникла среди деревьев, пирси со всех сторон устремились к ней, что-то взволнованно пища. Не обращая внимания на остальных, Поэми подлетела к Эльханту и сказала:
— Владычица передает, что вы можете возвращаться.
— К холму! — громко произнесла Лана, и эльфы начали подниматься на ноги.
Крылья Поэми затрепетали, она тихо застонала, покачиваясь. Темно-синие глаза закатились, фея перевернулась спиной книзу, падая в траву. Шагнув вперед, Эльхант подхватил ее.
— Что с тобой?
Поэми молчала. Голова безвольно откинулась, эллиан повисла на руках Септанты. Под туникой из крапивной ткани грудь тяжело вздымалась. Сжимая Поэми в объятьях, Эльхант вслед за остальными пошел в сторону холма. Оттуда уже доносились голоса вернувшихся кентавров.
Поэми пришла в себя, когда Эльхант остановился у подножия. Фея что-то пробормотала, ухватив агача за руки, развела их и взлетела. Эльхант не заметил этого — как и все остальные, он глядел на холм. Черный Цвет исчез, склоны покрылись светло-коричневыми и ярко-зелеными пятнами. Толстые стволы, переплетенные, будто прутья в корзине или изгороди, образовывали стену, которая тянулась по кругу примерно на середине склона, опоясывая вершину. Ее венчала башня, очень широкая у основания и сужающаяся кверху, где она заканчивалась площадкой в окружении густо растущих веток и листвы — будто пышной зеленой шапки. Вся крепость казалась живой, и она все еще продолжала расти: из стены появлялись тонкие ветви, они изгибались, прорастая листьями, оплетали бойницы. Временами земля начинала шевелиться, когда новые корни пронзали ее, вгрызаясь в холм. За крепостной стеной виднелись башенки; в ней были ворота с одной шелестящей листьями створкой — изогнутый квадратом ствол и виноградная лоза, протянувшаяся ровными рядами.
Эльфы столпились у подножия, изумленно разглядывая все это. Над стеной и между ветвями, что украшали вершину центральной башни, порхали эллианы. Стая пирси, радостно пища, устремилась к ним. Ухватив Эльханта за руку, Поэми потащила его вверх.
Переглядываясь, дети деревьев направились следом. Из-за холма донеслись голоса не успевших ускакать далеко кентавров, которые теперь также поднимались к вершине, но с другой стороны.
Когда Поэми подвела Эльханта к воротам, те сдвинулись на двух гибких стволах, заменяющих петли, приоткрылись, и наружу вылетела бледная Оливия.
— Внутри возле башни есть круг земли! — громко произнесла владычица. — Костер жечь только там. И только из мертвых ветвей. Вы слышите? Стены и все, что здесь, не рубить, не резать!
— Почему? — спросил Эльхант, останавливаясь возле ворот и заглядывая внутрь. Рядом из бугристой светло-коричневой стены показалась ветка. Она изогнулась к небу, удлиняясь, прорастая листьями — крошечные спиральки на глазах увеличивались, с тихим шелестом распрямлялись, наливаясь сочной зеленью. Крепость шевелилась, но все медленнее, последние побеги пробивались из стен.
— Представь, что крепость — это я, — произнесла Поэми. — Стены, все остальное — мое тело. Ему нельзя вредить.
— Да, тело феи, — подтвердила Оливия. — Изменившееся, но живое. Стали бы вы резать или царапать меня?
— Резать или царапать — не, — произнес сзади Орхар. Он протиснулся между эльфами, подошел ближе, с веселым удивлением разглядывая шевелящуюся стену. — А вот ежели… — Ухмыляясь, солдат положил ладонь на толстый ствол, изогнутый, переплетенный с соседними так, что щелей между ними не осталось, и медленно провел по нему рукой.
— Прекрати! — велела Лана, и тут на склоне показались кентавры.
— Глядите, а вон среди них новой, — Орхар зашагал к четвероногим.
Лана и Руан направились следом, но Септанта сначала шагнул в ворота, оглядел пологую вершину, стволы и ветви, летающих между башнями фей, и лишь затем пошел к кентаврам.
— Вот гонец, что поскакал дальше, к воеводе, — произнес Бран, когда Септанта остановился рядом. — Второго догнали журги, а Дарвала не смогли. Он вернулся с повелением от воеводы, мы встретили его в лесу.
— Отец приказывает возвращаться, — добавила Лана хмуро.
— Дела плохи! — Вождь стукнул кулаком по ладони. Септанта вопросительно посмотрел на него, но рыжий коротко заржал и пошел прочь вместе с кентавром-гонцом. Когда агач перевел взгляд на Лану, та пояснила:
— В лесу возле лагеря что-то происходит. Отец сказал, что… этот четвероногий передал его слова так: лес темнеет. Причем с разных сторон. Вроде там собираются войска мракобестий. Два отряда следопытов не вернулись, а наездники на грифонах сверху не могут ничего разобрать. Они говорят — вроде плесневелого тумана над кронами, и он непроницаем для взгляда. Но возле Коры они видели войско орков, которое шло в нашу сторону со стороны руин Скребунов. Очень большое войско.
— Горак вернулся! — рявкнул Бран позади.
— Может быть. Хотя я не верю в это, — сказала Лана. — Посреди леса дети деревьев больше не могут оставаться, там их легко окружить. Воевода хочет занять оборону в крепости. Войско движется в нашу сторону.
— Так что изменилось? — спросил Эльхант. — Что хочет Монфор от нас? Он идет сюда? Хорошо, мы ждем.
— Нет, он приказывает нам двигаться навстречу. Нас слишком мало, оставаться опасно. Возвращаемся.
— Но уже вечереет, — возразил стоящий рядом Руан, и Лана развернулась к нему:
— Ну так что? Или ты страшишься ночного леса?! Ты слышал приказ воеводы!
— Мы выполним его приказ завтра, — решил Эльхант. — Воевода говорит, здесь опасно? Но возвращаться ночью куда опаснее, или ты не понимаешь этого?
Не слушая возражений, он пошел к воротам, а взгляд Ланы жег его спину.
* * *
Эльхант проснулся и тут же резко сел. Сознание вынырнуло из сна почти мгновенно; несмотря на то, что он находился в малознакомом месте и спал здесь впервые, агач сразу вспомнил, где он и какие события привели его сюда.
В главную башню нового Твердокамня проникал тусклый звездный свет. Он скупо озарял древесные стены, изогнутый потолок и поросший мягким мхом, будто накрытый ковром, пол. Маленькая пирси, усевшаяся Эльханту на лоб и щипавшая его за ухо — потому-то он и проснулся, — описав в воздухе петлю, чуть не ударилась о стену. Она тихо зашипела, а потом замахала руками, начала хлопать себя по ушам и показывать на один из проемов — но Септанта уже и сам услышал. Он спал одетый. Обув сапоги, вскочил и, на ходу перекидывая через голову ремень ножен, выпрыгнул в проем.
Стены Твердокамня высились вокруг. Свет звезд лежал на склонах и зданиях, будто легчайшая невесомая ткань, разорванная в тех местах, где у стен залегли тени. Время шло к рассвету — казалось, ничто еще не свидетельствовало об этом, и раскинувшиеся над Атлансом далекие холодные небеса оставались черными, но близость утра ощущалась в воздухе, в изменившихся лесных звуках.
