Борис Сапожников - Ultima Forsan
Первого я встретил рубящим ударом, отделив голову от тела. Второму отрубил обе тянущиеся ко мне руки. Уклонился от неуклюжего выпада нечистого, рубанул его наотмашь, сокрушая рёбра широким клинком палаша. Быстро освободил оружие. Парировал удар другого нечистого, пытавшегося достать меня гросмессером, подставил под его оружие кинжал, легко отведя длинный и тяжёлый клинок в сторону. Пнул врага в живот ногой, заставляя согнуться пополам. Его прикончил тевтон, почти отрубив голову одним могучим ударом. Нечистый повалился к его ногам, и тевтон обрушил на его лицо подкованную сталью подошву ботинка. Под его каблуком голова нечистого лопнула как гнилой фрукт.
Я прорубался к некроманту, выбрав его своей целью. Надо ж к чему-то стремиться даже на пороге смерти. Однако тот, конечно же, не желал встречи со мной, выставляя на нашем с тевтоном пути всё новые и новые ряды мертвецов. Нечистые же не горели желанием умирать на закутанного в плащ колдуна, предпочитая нас с тевтоном более лёгкие цели.
Всё новые и новые покойники падали к нашим ногам, мы рвались к некроманту. Тевтон, видимо, решил, что эта цель не хуже другой и следовал за мной. Последний ряд мертвецов, разделявший нас, был прорван, и мы почти одновременно ринулись к некроманту. Тот успел только руки вскинуть, чтобы защититься от наших клинков. Противопоставить холодной стали ему явно было просто нечего.
Я огляделся снова и понял, что мы не так и далеко от сражающегося отряда. Говорить ничего тевтону не было надобности. Он всё видел ничуть не хуже меня. Мы снова плечом к плечу врубились в толпу потерявших направляющую их силу, но не ставших от этого менее опасных, покойников. Да и очень скоро контроль над ними перехватит другой колдун.
Довольно скоро мы прорвались к отряду, и теперь дрались рядом с парой купеческих охранников. Один из них был уже ранен, причём не единожды. Кожаный колет его, и разрезные рукава дублета покрывали пятна крови.
Теперь пошла совсем другая рубка. Почти никакой работы ног, лишь машешь палашом, отбивая не слишком ловкие удары нечистых кинжалом. И тут же бьёшь в ответ. Или просто бьёшь. Под тяжёлым клинком палаша лопаются уродливые черепа восставших из могил покойников. Падают на мостовую руки. Валятся тела с разрубленными грудными клетками.
Я уж и не помню, как потерял кинжал. Теперь в левой руке сжимал трофейный гросмессер. Тело наливалось усталостью и болью. Мелкие ранения досаждали всё сильней. Пускай не было ни одного серьёзного, но крови я уже потерял немало, а значит очень скоро просто повалюсь без сил, сделавшись идеальной добычей для покойников. Но пока этого не случилось, я буду драться, и отправлять их обратно на тот свет.
Стук копыт я услышал не сразу. Даже не сразу понял, что что-то изменилось, пока мертвецы с нечистыми не начали валиться на мостовую, будто скошенные снопы. Всадников оказалось не так и много, однако их появление сыграло решающую роль. Нечистые предпочли убраться куда подальше, спасаясь от клинков кавалеристов. Покойники же не представляли для них особой опасности. Кони сбивали их наземь, топтали подкованными копытами. Всадники, кое-кто из них даже копья сохранил, прокладывали в толпе мертвецов кровавые просеки, обтекая наш сбившийся в тесную группу отряд.
Нам же оставалось опустить оружие, иные устало опускались прямо на мостовую. Сил почти ни у кого не осталось.
Когда с последними мертвецами было покончено, командир всадников остановил коня. Он открыл забрало шлема, выполненное в виде посеребрённого черепа, под ним скрывалось усталое лицо с тонкими, чёрными усиками.
- Куда идёте? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
- В кордегардию, - ответил я, - или в иное место, где можно укрыться от этого хаоса.
- К чёрту все кордегардии, - отмахнулся командир всадников, - они все уже пали. Укрыться можно лишь в соборе Сан-Антонио. Там собрались выжившие в этой бойне.
- А ратуша? – подал голос кто-то из стоявших за моей спиной.
У меня не было сил даже на то, чтобы обернуться и глянуть, кто это был. Да и какая, собственно говоря, разница?
- Не видели дыма над городом? – звякнул наплечниками командир всадников. – Нет больше ратуши. Сгорела вместе со всеми, кто укрывался в ней. Поспешите к Сан-Антонио, мы хорошо расчистили дорогу туда.
- А вы разве не сопроводите нас до собора? – спросил тот же человек, и много кто поддержал его невнятным ропотом.
- Нет, - отрезал кавалерист, - я здесь не для этого. Мы идём на прорыв, к городским воротам. Вырвемся из города и доложим в ближайшую крепость ордена Бездушных о том, что творится в Пьяченце. Молитесь, чтобы нам удалось это сделать.
И он закрыл забрало, обрывая разговор. Взмахнул рукой, давая своим людям понять, что передышка окончена.
- И что нам теперь делать? – спросил тот же голос, что вопрошал командира всадников, когда те умчались дальше по улице – к городским воротам.
- Последовать его совету, - ответил я, первым решительно направляясь в противоположную сторону.
Я не слишком хорошо ориентировался на улицах Пьяченцы, но сейчас это не было важно. Главное, показать своё намерение идти вперёд. Не сдаваться. Не поддаваться слабости. Идти вопреки всему – боли, усталости, кровопотере, страху.
Дорогу всадники и в самом деле расчистили, нам не попалось по пути к собору Сан-Антонио ни одного покойника или нечистого. Если не считать тех, кто валялся порубленный и потоптанный конями на мостовой.
Нас заметили через бойницы, заменяющие окна собору. Время открытых в любое время дверей храма прошло – по этому поводу оба папы выпустили соответствующие энциклики. Равно как минуло время и роскошных витражных окон, которыми славились соборы до эпидемии чумы. Теперь они служили пристанищем для людей во время таких страшных событий, как нынешние, и превратились в настоящие крепости, какие сложно взять даже самой большой серой орде.
Нас впустили через небольшую калитку, не давая ввалиться всем сразу, и поместили в отдельное помещение. Нам предстоял осмотр, и куда более внимательный, нежели при входе в город. Конечно же, рядом с докторами и их ассистентами дежурила пара священников с канделябрами, в которых горели длинные чёрные свечи. Стоило мне оказаться рядом с ними, как огонь в них тут же сменился на мертвенно-бледный.
Оба священника безошибочно повернулись в мою сторону. Охранники, дежурившие у входа и выхода, обнажили мечи.
Глава 5.
Ловушка надежды.
Чёрные свечи – лучшее средство для определения нечистых. Как ни скрывайся, а стоит только приблизиться к одной из них на десяток шагов, и пламя её тут же изменит свой цвет, будто почуяв проклятье. Не знаю уж, что добавляют в их состав священники или алхимики, работающие на церковь, но обмануть их не удалось самым ловким из шпионов Чёрной порты.
