Сергей Волков - Стража последнего рубежа
«Никуда он не денется, — решила она. — Так и будет ходить следом, как собачка. Глупый, мрачный тип».
И вот теперь его нет…
Слезы снова хлынули у Сони из глаз. Давно уже стемнело, и навстречу девушке двигался сплошной поток возвращавшихся с работы москвичей, среди которых могли оказаться и знакомые. Чтобы привести себя в порядок и успокоиться, Соня свернула в ближайший двор и нос к носу столкнулась с дворничихой тетей Клавой.
— Сонюшка, здравствуй! Как живешь-можешь? Постой, ты плачешь? Что случилось-то? Обидел кто?
— Нет, — замотала головой Соня и вдруг, поддавшись внезапному порыву, обняла старушку и, уткнувшись лицом в мягкое плечо, прорыдала:
— Теть Клав, я человека уби-и-ила…
— Ой ты ж господи! — воскликнула тетя Клава и, приобняв девушку, повела ее прочь со двора, ласково приговаривая: — Пойдем-ка ко мне, горемыка. Чайку попьем, у меня лист брусничный есть. Ой ты ж господи…
…Год окончания школы у Сони Разумовской не удался. Нет, поначалу все шло нормально — Соня получила аттестат зрелости, про который доморощенные юмористы любят говорить: «половой», думая, что это очень смешно, и приготовилась вступить во взрослую, самостоятельную жизнь.
Само собой, по окончании школы подразумевалось, что Соня будет поступать в высшее учебное заведение. Так решили мама и папа Разумовские, единодушно выбрав для любимой доченьки филфак МГУ. Соне же выбор родителей да и сам факт поступления были очень даже до фени, потому что на нее, Разумовскую-младшую, свалилось стихийное бедствие под названием «любовь»!
Бойфренд появился у Сони внезапно. Ее школа была школой «продвинутой», чуть ли не каждый второй старшеклассник щеголял в прикиде гота, рэпера или рокера — словом, «от неформалов не продохнуть», как выразился директор. Естественно, Соня знала, что такое «шмаль», она же «травка», пару раз, будучи отпущенной родителями в компании одноклассниц на ночную дискотеку, пробовала «колесики», но благоразумия хватило — наркоманская стихия, слава Богу, не увлекла Разумовскую.
Но стихия любовная увлекла, и тут Бога славить в общем-то не за что, и вот почему. Бойфренд был года на три старше Сони, имел бритый затылок, кожаную жилетку и толстую цепь сомнительного металла на шее. Соне он по секрету сказал, что это платина, с-с-страшно дорогущая, но об этом никто не знает, только он и вот теперь еще Соня. Словом, бойфренд был братаном, не то чтобы чьим-то, а так, вообще, профессия у него такая была: братан. Разряда шестого, судя по всему.
Еще у братана-бойфренда была машина. Соня про себя называла ее «красненькая», потому что в марках не разбиралась, но компетентная подруга Динка Сопович определила, что это «БМВ-пятерка».
Бдительные родители бдели-бдели, внимательно интересуясь учебным процессом дочери, пристально проследили за сдачей выпускных экзаменов, сходили вместе с Соней и подали документы, а потом, решив, видимо, что дело сделано, укатили на дачу, оставив Соню готовиться к вступительным экзаменам на попечение бабульки-соседки, вдовы сталинского наркома, одиноко доживающей свой век в трехкомнатной квартире вдвоем с именным «маузером» мужа.
Соня была девушкой не то чтобы не умной, нет, там, где дело касалось знаний, она «шла в тройке лидеров», но в жизни, как выясняется, хорошие отметки — это одно, а «головной ум» — совершенно другое. Тут надо еще добавить, что внешне Соня уродилась неплохо, не Клаудия Шиффер, конечно, но и не Вупи Голдберг, это уж точно.
Однако именно отсутствие «головного ума» вкупе с летом и отъездом родителей и привели к тому, что Соня «пролетела» с МГУ и осталась у разбитого корыта. Бойфренд по имени Сережа был напорист, опытен, решителен и весел. Соня сдалась во вторую же ночь и махнула рукой на все — уж больно сладка оказалась влюбленная жизнь!
Летний распорядок дня у Разумовской был такой: подъем в одиннадцать-двенадцать-час, завтрак, рапорт соседке: «Поехала к Динке готовиться к экзаменам!», и до вечера с бойфрендом — в Серебряный бор. Вечер. Возвращение домой, ужин, рапорт соседке: «Ох, я так устала, лягу пораньше, а чтобы никто не тревожил, отключу звонок и телефон!»
В десять у окна спальни родителей уже рычал «красненький» «БМВ», а первый этаж снимал проблему ускользания Сони из дома, не хлопая входной дверью. Рано утром, на заре, она возвращалась тем же путем, довольная и счастливая, и засыпала безмятежным сном младенца, а назавтра все повторялось вновь.
Жареный петух прокукарекал в день первого экзамена. Соня, не выспавшаяся и недовольная — бойфренд в последнее время стал каким-то озабоченно-испуганным — лениво написала сочинение по «Герою нашего времени» и даже не очень-то удивилась, когда совместно с подъехавшими порадоваться успехам дочери родителями обнаружила через пару дней напротив своей фамилии цифру «два».
Лихорадочные попытки поступить в другой, менее престижный вуз тоже не дали результата, вернее, результат был тот же — арабская цифра «два».
У старших Разумовских началась тихая паника… А в середине августа случилось страшное. Соня сидела на подоконнике открытого окна родительской спальни, наматывала на палец рыжий локон и задумчиво смотрела вдаль, как вдруг раздалось фырчанье мотора. Но это была не привычная «красненькая» — по асфальту тихо подползала к дому длинная аспидно-черная машина с раскосыми глазами-фарами.
Бесшумно опустилось тонированное стекло, и Сонин бойфренд, сменивший, видимо, не только машину, но и разряд в братанской иерархии, кинул в окно какой-то комочек. Машина фыркнула и умчалась прочь. Улыбка сползла с Сониного лица. Она нагнулась, подняла и развернула стодолларовую купюру, на которой размашисто было написано черным маркером: «Пока! Встретимся в аду. Сережа».
Соня тупо посмотрела на портрет напоминающего Ломоносова древнего американского то ли президента, то ли миллионера на купюре, сомнамбулической походкой прошла к себе в комнату, взяла кнопку, пришпилила «деньгу» к двери и с наслаждением начала метать в нее подаренные бойфрендом духи, лаки и прочий парфюм.
Когда прибежали родители, Соня сосредоточенно пилила запястье пилкой для ногтей. Она тут же была избита по щекам, накормлена афобазолом и напоена валокордином, долго и судорожно рыдала на материнской груди и сквозь рыдания выдала рассказ на тему: «Как я провела это лето».
Неделю дома было плохо. Папа Разумовский метал громы и молнии на голову неумной влюбчивой дуры, вдруг заменившей его умненькую и благоразумненькую доченьку, мама тяжело вздыхала и все подсовывала Соне полоски теста на беременность, не удовлетворяясь первым отрицательным результатом. Словом, Соню достали, и она объявила, что больше не хочет ни от кого зависеть и поэтому завтра устраивается на работу.
