Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Дикий волк
— Возможно, — ответил Галапас. — Более вероятно, что тебя запрут в клетку гораздо быстрее, чем ты думаешь. — Его слова прозвучали как бы отвлеченно, будто бы он думал о другом.
Я вернулся к волновавшей меня теме.
— Галапас, ты сказал, что ничего не знаешь о сне и пещере, но ведь это должно быть божьим провидением?
Я взглянул на выступ, где терпеливо сидел сокол. Он прикрыл глаза, оставив щелки, в которых отражался огонь.
— Может быть.
Я поколебался.
— Нельзя ли нам выяснить, что он… что имелось в виду?
— Ты снова хочешь побывать в хрустальном гроте?
— Н-нет, не хочу. Но кажется, что все-таки нужно. Что бы ты мне посоветовал?
Спустя несколько секунд он сказал, тяжело роняя слова:
— Думаю, тебе надо сходить. Но сначала мне следует научить тебя кое-чему. На этот раз ты должен сам создать огонь. Нет, не так, — улыбнулся он, когда я разворошил веткой угли. — До отъезда ты просил меня показать тебе кое-что настоящее. Это последняя вещь которой я тебя научу. Я не осознавал… Ладно. Пора. Нет, сиди на месте. Книги больше не понадобятся, малыш. Только наблюдай.
То, что случилось вслед за этим, я не стану описывать. В этом и заключалось все искусство, переданное мне Галапасом, не считая некоторых приемов врачевания.
Но, как я уже сказал, оно стало для меня первым волшебством и уйдет от меня последним. Мне было легко создавать холодный как лед огонь и разжигать неистовый огонь, огонь, который тонкой струей уходит в темноту. По молодости все эти чудеса получались быстро, однако если быть к ним неподготовленным и неспособным, то можно запросто ослепнуть.
Когда мы завершили, уже стемнело. Галапас поднялся.
— Я вернусь через час и разбужу тебя.
Он сдернул с зеркала закрывавшую его накидку, надел ее и вышел из пещеры.
Длинные языки пламени напоминали лошадь, скачущую галопом. Один длинный и яркий язычок извивался как плеть. Со свистящим пеньем прогорало полено. И тут разом заговорили тысячи веток, зашептались тысячи людей.
В бриллиантовом сиянии тишины костер погас. Вспыхнуло зеркало. Я взял свою накидку, сухую и уютную, и забрался в хрустальный грот. Я расстелил ее и лег сверху, не спуская глаз с хрустального свода надо мной. Пламя заполняло все пространство. Я лежал в шаре, полном света, будто находился внутри звезды. Становилось все ярче и ярче. Неожиданно наступила тишина.
Копыта скачущих лошадей высекали искры из камней римской дороги. В воздухе свистела плеть, но конь уже мчался во весь опор. Широко раздувались розовые ноздри. Дыхание густым паром вырывалось на холодный воздух. На коне сидел Камлак. Далеко сзади, на расстоянии в полмили, держались его люди. За ними, прилично отстав, скакал посланец, привезший вести королевскому сыну.
Город горел факелами. Из ворот выбегали люди, встречая ездока. Камлак не обращал на них никакого внимания. Вонзив в бока коню острые шпоры, он промчался через весь город и буквально влетел во дворец. Он соскочил с коня и бросил поводья стоявшему рядом рабу. Беззвучными шагами в мягкой ездовой обуви он стремительно взбежал по ступеням и направился по колоннаде в комнату отца. На мгновение юркая черная фигура исчезла из виду в тени арочных сводов и появилась вновь. Широко распахнув дверь, он вошел.
Посланец оказался прав. Смерть наступила мгновенно. На резной римской кровати лежал старик, накрытый покрывалом из пурпурного шелка. Подбородок чем-то подперли. Жесткая седая борода торчала кверху. Под шею положили кусок обожженной глины, чтобы голова лежала ровно. Тело неподвижно застыло. Как ни смотри, не заметишь, что шея была сломана. Покойник начал спадать с лица, кожа сморщилась, смерть обострила нос, сделав лицо похожим на восковую маску. Рот и глазницы закрывали золотые монеты, блестевшие в свете факелов, которые с четырех углов освещали кровать.
В ногах стояла, одетая в белое, Ниниана. Стояла прямо, не двигаясь, сложив перед собой руки и наклонив голову. Между покойным и ею находилось распятие. Взгляд Нинианы замер на пурпурном покрывале, но не в горести, а будто она находилась в мыслях далеко-далеко. Даже открывшаяся дверь не вывела ее из оцепенения.
Мягкими шагами брат подошел к ней и встал рядом, глядя на отца. Он положил свою руку на мертвые руки, сложенные поверх покрывала. Камлак взглянул на Ниниану. В тени, в нескольких шагах от нее, находилась небольшая группа шушукающихся и шепчущихся мужчин, женщин и слуг. Среди них, молчаливые, с сухими глазами, стояли Маэль и Дуак. Все внимание Диниаса было приковано к Камлаку.
Камлак спокойно обратился прямо к Ниниане:
— Мне сказали, что это был несчастный случай. Это правда?
Ниниана не шевельнулась и не нарушила молчания. Он подождал, затем раздраженно взмахнул рукой и повысил голос.
— Ответьте мне, кто-нибудь. Это был несчастный случаи?
Вперед выступил один из слуг короля по имени Мабон.
— Это правда, повелитель. — Он в нерешительности облизал губы. Камлак оскалился.
— Что же, черт возьми, со всеми вами происходит? — И здесь он увидел, что всеобщее внимание приковано к его правому бедру, на котором за поясом висел окровавленный кинжал. Выражая нетерпение и недовольство, он вытащил его и швырнул на пол. Кинжал пролетел по комнате и резко стукнулся о стену.
— Вы думали, чья это кровь? — спросил он, не переставая скалиться. — Это кровь оленя. Когда пришло известие, мы как раз убили его. Я со своими людьми находился в 20 милях от дворца.
Он оглядел присутствующих, призывая высказаться. Никто не тронулся с места.
— Продолжай, Мабон. Мне сказали, что он поскользнулся и упал. Как это произошло?
Мабон прочистил горло.
— Произошло глупо. Чистая случайность. С ним никого не было. Все случилось на малом дворе. Там старые стертые ступени. Один из слуг заливал маслом светильники и пролил немного на ступени. Пока он ходил за тряпкой, чтобы вытереть, появился король. Он спешил. Его не ждали там в это время. О боже, он оступился на масле и упал прямо на спину, ударившись головой о камень. Все произошло именно так. Есть люди, готовые поклясться в увиденном.
— А виновный человек?
— Раб, повелитель.
— С ним разобрались?
— Он мертв.
Пока они говорили, за колоннадой послышался шум. Это подъехали люди Камлака. Они набились в комнату. Когда Мабон кончил говорить, вперед вышел Алан и дотронулся до руки Камлака.
— Новость распространилась по всему городу, Камлак. Снаружи собралась толпа. Ходит миллион слухов. Могут быть неприятности, и очень скоро. Покажись людям и поговори с ними.
