Алина Лис - Путь гейши
— Ведьма… Ты настоящая ведьма, Мия.
Девушка зарделась от удовольствия.
— Я старалась.
— Мне понравилось.
Ему очень понравилось, несмотря на неуютное отсутствие контроля.
Акио не позволял женщинам проявлять активность в постели. Как правило, гейши делали это в надежде на хорошие чаевые, а он ненавидел, когда любовница видела в нем кошелек с монетами. Искусственные стоны и имитация желания будили в Ледяном Беркуте отвращение и брезгливость. Акио было важно знать, что женщина хочет его, поэтому в близости он всегда стремился довести партнершу до экстаза, заставить отбросить все выученные ужимки.
Но Мия не лгала. Она действительно хотела доставить ему удовольствие, не ожидая вознаграждения. Это читалось сейчас на ее сияющем лице.
— Мне тоже понравилось делать… это, — призналась она и слегка покраснела.
Она была невероятно, убийственно соблазнительна в своей порочной наивности. Глядела на него снизу вверх — доверчиво, готовая отдаваться полностью. Чувственная и нежная, невинная и развратная.
Он почувствовал, что снова готов ее взять.
Но вместе с вожделением, которое Акио испытывал к этой девушке, он вдруг ощутил странную неуверенность. Мия словно сдирала с его души наросшие за годы щиты и доспехи. Слой за слоем снимала, как снимала до этого одежду, заглядывала куда-то глубже, за совершенную личину Ледяного Беркута, в самое сердце. Туда, куда сам Акио предпочитал не смотреть лишний раз.
Это было непривычно и немного неуютно.
Если бы она что-то требовала, атаковала, он бы нашел, как оттолкнуть ее. Но она ничего не просила, только предлагала.
— Теперь моя очередь, Ми-я, — прошептал он ей на ухо, прихватывая мочку зубами.
Прерывистый вздох и подернутый поволокой взгляд были наградой.
Идеальная… она была идеальной. Словно созданной специально для него. Женщина-девочка. Женщина-мечта. Он пытался и не мог насытиться ею. Вдыхал сладкий запах ее кожи, целовал каждый длинный изящный пальчик и руки, поднимаясь от запястья к сгибу локтя. Это место оказалось особенно чувствительным, от каждого прикосновения губ Мия чуть вздрагивала в его объятиях. Покрывал поцелуями плечи, трогательные впадинки ключиц, беззащитную, доверчиво подставленную шею…
Грудь — маленькая, упругая, с бледно-розовыми сосками. Он сжимал, прикусывал и терзал их пальцами и губами, слушая, как тихие стоны становятся все громче. Мягкий животик, чуть выступающие косточки на бедрах. Он заставил ее согнуть ногу в колене, потом положил себе на плечо. Погладил под коленкой. Мия дернулась и хихикнула:
— Щекотно!
— А так? — Акио прижался губами к внутренней стороне бедра чуть выше колена. Девушка глубоко выдохнула:
— Так приятно…
Чем ниже он спускался с поцелуями, скользя щекой по шелковистой нежной коже, тем сбивчивей становилось ее дыхание. Он раздвинул бледно-розовые лепестки и прошелся языком, пробуя ее вкус. Сладкая. Даже здесь сладкая. Девушка ахнула и дернула бедрами, выпрашивая еще ласки.
Акио почувствовал терпкий запах ее возбуждения, от которого мутилось в голове и хотелось взять ее сейчас, немедленно, грубо и властно. Тяжело заныло в паху. Охватил губами скользкий бугорок и услышал в награду глубокий возбужденный стон.
Он ласкал ее губами и языком, чуть прикусывал трепещущую плоть, пьянея от ее запаха, вкуса и прерывистых вскриков.
— Пожалуйста, не останавливайтесь, — жалобно всхлипнула Мия, когда Акио оторвался от бедер. — Пожалуйста!
— Нравится? — вкрадчиво спросил он, прижимаясь к девушке сзади и целуя ее в полуоткрытые губы.
Она зажмурилась и прошептала: «Да!»
— Думаю, это тебе понравится еще больше.
Его рука проникла меж призывно раздвинутых бедер, и Мия задвигалась в ответ, сама насаживаясь на пальцы. Она была не просто влажная — мокрая. Второй рукой он стиснул грудь, пощипывая и сжимая сосок.
Стоны превратились в крики. Сводящий с ума сладкий запах, нежная кожа под пальцами, изящное девичье тело в его объятиях.
Ему захотелось как-то пометить ее, оставить знак, что она принадлежит ему, и только ему. Заявить свои права так, чтобы никто и никогда не смог их оспорить. Акио прижался губами к шее, оставляя еще один засос, ниже первого.
Не то! Следы сойдут, все забудется. Он должен сделать ее своей навсегда…
Он вошел в нее сзади, резко, и застонал, ощутив, какая она узкая, горячая и влажная. Задвигался медленно и мягко. Каждый раз, когда он погружался в нее полностью, она вскрикивала на выдохе — чуть хрипловато, беспомощно и безумно возбуждающе.
Мия отдавалась без остатка, раскрывалась до конца, и Акио потерял контроль. Все на свете стало неважным, кроме женщины рядом — чувственной, покорной, жаждущей. Он повторял ее имя и рычал ей на ухо «моя!», оставляя укусы и засосы на жемчужно-белой коже.
Девушка изогнулась в его руках, замерла, тяжело дыша, а потом дернулась и протяжно всхлипнула. Он почувствовал, как она пульсирует и сжимается там, внутри, и не смог сдержаться. Стиснул пальцы на ее бедрах до синяков, прижал к себе так тесно, как только мог…
Удовольствие было не менее ошеломительным и ярким, чем в первый раз.
Мия лежала в его объятиях совершенно без сил. После пережитого не хотелось говорить или двигаться. Она вся пропиталась его запахом, плечи горели от укусов, широкие жесткие ладони обнимали ее талию, а на бедрах, похоже, опять будут синяки от пальцев. Словно Акио пытался везде оставить свои метки.
И она все еще чувствовала его внутри.
Девушка попыталась пошевелиться, и он недовольно заворчал, прижимая ее к себе крепче.
— Не уходи, — прошептал он ей на ухо. — Ты сладкая, Мия. И пахнешь сакурой.
— Я пахну вами. И я не уйду.
— Это правильно. — В его рычащем голосе послышалось урчание сытого хищника. Он потерся носом о ее шею, прижался губами к коже под ухом. — Тебе было хорошо, Мия?
Ей было хорошо. Даже лучше, чем в ночь мидзуагэ. Возможно потому, что сейчас в близости не ощущалось оттенка принуждения. Мия была вправе отказаться, но она сама пожелала этого мужчину.
— Очень, — тихо ответила девушка. — Только вот здесь…
Она наморщила носик и потерла плечо, где саднил и ныл след от особенно глубокого укуса.
— Больно? — Акио отодвинул ее пальцы и поцеловал след. На мгновение ожгло холодом, а потом боль прошла. — Прости. Я увлекся. Буду осторожнее. Ты такая красивая, Мия.
Еще несколько несущих прохладу поцелуев, легких, как прикосновение крыльев бабочки. И руки, ставшие вдруг такими удивительно нежными. Пальцы, ласкающие и поглаживающие Мию так бережно и осторожно, словно она может рассыпаться от небрежного прикосновения.
