Софья Ролдугина - Тонкий мир
Я невольно улыбнулась.
— Думаю, это заслуга Тантаэ, — Пепельный князь никак не изменился в лице, но я почувствовала, что он был польщен. — Если он даже Ксиля может одним своим присутствием заставить вести себя прилично…
Это сошло за шутку, и все мы вежливо посмеялись… По правде сказать, Тантаэ только улыбнулся, но все равно было весело. А я вдруг задумалась о том, что Пепельный князь действительно в любое явление вносил элемент стабильности. Он был такой серьезный, мудрый… надежный. В отличие от других шакаи-ар, того же Ксиля, например, на Тантаэ всегда можно было положиться.
— Право, Найта, вы меня смущаете подобными комплиментами, — с легкой иронией заметил Тантаэ, и я запоздало вспомнила, что рядом, вообще-то, есть телепаты, а мои последние мысли звучали слишком «громко». — И зря вы недооцениваете Ксиля. Сейчас он, конечно, похож больше на подростка, но лишь потому, что таким вы подсознательно желаете его видеть. А вы видели когда-нибудь, как Максимилиан ведет себя с детьми? — вдруг спросил меня Тантаэ, и я даже вздрогнула от неожиданности. — Понаблюдайте, если выдастся такая возможность. Думаю, это будет интересным опытом.
Губы почему-то резко пересохли. Я, будто вживую, увидела, как у Максимилиана, такого же юного и прекрасного, как сейчас, сидит на коленях маленькая черноволосая девочка лет четырех. У нее зеленые глаза… и она несмело водит пальцем по строчкам в книге, а Ксиль с необычайно сосредоточенным лицом нараспев читает вслух…
Ириано сорванной пружиной вскочил на ноги и с такой силой ударил ладонями по столу, что чай из кружек расплескался, и на скатерти расплылись некрасивые желтые пятна.
— Не смей… — прошипел он, как гадюка, не отводя взгляда от Тантаэ. — Не смей разрушать еще одну жизнь! Ты сделал мою мать несчастной! С шакаи-ар могут жить только шакаи-ар!
— Ты заигрываешься, Ири, — холодно отозвался Тантаэ. Глаза у него потемнели. Имбирный запах в воздухе стал резче. — Это решать не тебе и не мне. А Эвис все-таки была счастлива. И ты сам — верное тому доказательство.
Лицо у Ириано стало совсем страшное. У меня вдох застрял в горле, когда желтые, невыносимо яркие глаза впились взглядом в мои.
— Доказательство… Ты не прав. Ты не понимаешь… — каждое слово Ириано отдавалось пульсацией у меня под черепом. Мир словно сузился пронзительной желтизны и шипящего шепота. — Знаешь, что будет с твоими любимыми Найтой и Ксилем? Сначала — эйфория. А потом она пройдет, и захочется настоящего счастья. Но когда семья останется неполной и через сто, и через двести лет, твой замечательный Ксиль убедит Найту стать шакаи-ар, просто потому, что эгоизм и беспечность у нас в крови. А она поверит, что все будет хорошо, ведь это Максимилиан, ее единственный… Ты знаешь, что бывает с равейнами, отказавшимися от дара?
Меня словно окатило потоком ледяной воды. Конечности стали ватными, а горло сжало спазмом.
Я слушала — и верила. Знала, что это всего лишь гнев говорит за Ириано, что меня просто оглушило чужими чувствами… Но не могла ничего, абсолютно ничего сделать, чтобы выдавить из груди засевший там шипастый комок боли.
— Прекрати. Ты алогичен, — словно через стекло донесся голос Тантаэ. Рассудительный, надежный, спокойный Тантаэ… — Твои речи, Ири, это, как говорят люди, дешевая пропаганда. Громкие слова, за которыми не стоит ничего.
— Заткнись!
— Прекратите оба! — вдруг вскочила Айне, и я словно очнулась от забытья. Голос у пророчицы срывался, как будто она… плакала? — Что вы треплете здесь чужую судьбу? Да что б вы понимали!
Грохнул об пол упавший стул. Хлопнула дверь.
Я одним глотком допила остывший горький чай и выбежала за пророчицей.
Тут-то и сказалась разница в росте. Длинноногая Айне, размазывая по щекам слезы, пронеслась по лестницам и коридорам, как ураган. Я едва поспевала за ней.
— Айне, подожди! Я с тобой!
Но она, как будто нарочно, побежала еще быстрее.
К счастью, в минуту опасности или боли все мы стремимся домой. А «домом» для Айне на время стала комнатка в общежитии факультета некромантии.
Когда я, запыхавшись, влетела в нужный коридор, то обнаружила, что перед апартаментами пророчицы уже собралась небольшая, но очень громко галдящая толпа любопытных. А у самой двери стояли трое: донельзя растерянная Феникс, хмурый мужчина с белоснежными волосами до плеч, свитыми в тонкие жгуты… и Этна, стучащая по этой самой двери кулаком с криком:
— Открой дверь, твою мать! Что случилось-то? Открывай! Мы подруги или хрен знает кто?
— Что происходит? — тихо коснулась я плеча Феникс.
— Не знаю… — потерянно прошептала она и качнула головой. — Ну, с Айне что-то, да… Прибежала такая, плачет… Выгнала нас из комнаты и, ну…
— Буря, а не девка, — качнул головой седой мужчина. — Всех повытолкала, дверь зачаровала — и ревет. Как бы всю комнату в слезах не утопила.
Я присмотрелась к нему… Темно-синие, в черноту, глаза, повадки бродяги, убранные в жгуты волосы… И еще — странное ощущение, как будто в малую оболочку уместили нечто огромное.
— Серго? — неуверенно наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнесла я. — Здравствуйте…
И ведарси — конечно, кем же еще может быть существо с такой аурой! — кивнул:
— И тебе век не болеть, Найта. Дафна, Люк и Райва поклон передавать велели, — усмехнулся он, глядя чуть исподлобья. — Мол, все помнят и благодарят за спасение.
— А… не стоит, — смутилась я, вспомнив детишек ведарси и приемыша-авайен Клода. Этна перестала молотить кулаками в дверь и беспомощно уткнулась в нее лбом, тяжело дыша. — Вы с Этной давно приехали?
— Да вот только что, — развел руками Серго. По привычке я обратила внимание на ногти. В отличие от шакарских, они были совсем короткими, человеческими, только блестели, будто маслом смазанные. — Только чайку за встречу заварили — пророчица ваша принеслась. Нас — за порог, сама — в слезы. Мы стучим, а все без толку: ни сказать ничего не хочет, ни открыть двери.
— Понятно, — у меня вырвался вздох. Ужасно хотелось позвать кого-нибудь из старших и умных, но Ксиль с Дэйром отправились на охоту, а Тантаэ было сейчас не до наших разборок. — Значит, так, — я резко, из-за нервов, развернулась к остальным и хлопнула в ладоши. — Этна, привет, рада тебя видеть, прекрати грязно ругаться и отойди от двери. Господа любопытные, — некоторые студенты отступили назад, и я продолжила уже на тон потише. — Господа любопытные, вам здесь не цирк. Будьте добры, разойдитесь по комнатам, пока я не обратилась к декану. Если кто-то действительно хочет помочь… Принесите, пожалуйста, на «кухню» мяту, мед и валерьяновый корень. Энни, — обратилась я к огненной мастерице. Феникс вскинула на меня светлые, очень серьезные глаза. — Будь добра, за тем, чтобы в коридоре посторонних не осталось. Думаю, Серго не откажется тебе помочь.
