Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона
Когда все было закончено, Келсон снова взял отцовский меч, и, держа его словно скипетр, встал.
— Мне осталось выполнить еще одну печальную обязанность, — негромко сказал король. — Мне это не нравится, но я обязан это сделать. Леди Кэйтрин, вы позволите проводить вас в часовню, чтобы вы попрощались с вашим племянником?
Кэйтрин пошла с ним, но отказалась принять предложенную ей для опоры руку. Морган, Дункан и Дугал шли следом. Их молчаливая процессия пересекла двор, и все, кто встречался им по пути, кланялись — но к кому именно относились их поклоны, Келсон не мог бы сказать.
В часовне Кардиель и Джедаил молились, стоя рядом на коленях перед высоким алтарем; а неподалеку от них стояли два простые гроба, мгновенно привлекшие к себе внимание Кэйтрин, как только она вошла внутрь.
Кэйтрин задохнулась, увидев их, и, быстро подойдя, опустилась на колени между ними, коснувшись каждого тонкой рукой. Кардиель обернулся, заслышав шаги, и жестом подозвал Келсона поближе.
— Принц Джедаил просит вас помолиться вместе с нами, сир, — сказал он.
Келсон, тихонько откашлявшись, передал меч Моргану и пошел вперед один, зная, что Морган, Дункан и Дугал также преклонят колени за его спиной.
Проходя мимо гробов и поникшей меду ними Кэйтрин, Келсон почтительно поклонился, а затем подошел к Джедаилу и опустился на колени справа от него.
Когда все трое прочли молитву, Кардиель встал и отошел на несколько шагов, чтобы принц и король могли поговорить наедине.
— Я… я лишь хотел, чтобы вы знали, сир, — я не питаю к вам вражды, — сказал принц Меары, не поднимая взгляда на Келсона. — Уже когда все это начиналось, я знал, что корона — тяжкая ноша, но я и не догадывался, насколько она тяжела, пока не стало очевидным, что ее могут возложить на меня. Я никогда этого не желал. Все, чего я хотел, — это быть священником. Ну да, и я хотел стать епископом, — признал он с едва заметной улыбкой. — Но только в том случае, если бы я действительно был этого достоин. По крайней мере, так я сам себе говорил. Теперь я знаю, что это было грехом — позволить себе обольститься желаниями других… моей тетушки, архиепископа Лориса… — Он нервно сглотнул. — Лорис… его казнят?
— Приговор уже приведен в исполнение, — тихо ответил Келсон.
Джедаил кивнул, на мгновение прикрыв глаза.
— Это справедливо, — прошептал он. — И казнить меня — тоже справедливо. Я… я ведь позволил ему… сделать то, что он сделал с Генри Истелином, этим святым человеком…
— Сейчас обсуждается вопрос о канонизации Истелина, — с чувством неловкости сказал Келсон.
— Надеюсь, это не останется лишь пустыми разговорами. Он умер, храня преданность вам и Господу, сир… и той Церкви, которая якобы отвергла его, как утверждал Лорис. Мне бы очень хотелось, чтобы тогда я оказался достаточно храбр и пришел к нему в его последний час, невзирая на приказ Лориса, и дал бы ему отпущение грехов… как это милостиво даровано вами мне.
— Это результат твоих собственных поступков и твоего раскаяния, — пробормотал растерянно Келсон, почти желая уже найти какой-то способ пощадить принца Меары, неожиданно проявившего такое благородство души. — Но вряд ли ты удостоился бы этого, если бы за тебя не поручился архиепископ Кардиель.
— Он тоже весьма благочестивый человек, сир, — ответил Джедаил. — Вам повезло, что вам служат подобные люди. Это великая удача.
— Я знаю.
Джедаил вздохнул, но это вовсе не был, как мог ожидать того Келсон, тяжелый вздох человека, ожидающего неминуемой смерти.
— Ну, я думаю, я готов, — мягко сказал принц Джедаил. — Надеюсь меч у вашего человека острый?
— Да, очень острый, — выдохнул Келсон, внезапно проникаясь состраданием и кладя ладонь на руку Джедаила, чтобы как можно глубже заглянуть в ум этого человека. — Но, возможно, есть и другой путь… Я говорил недавно, что было бы очень трудно просто запереть тебя где-нибудь на всю оставшуюся жизнь… но если ты искренне раскаиваешься в содеянном… а я вижу, что это именно так… может быть, есть другой путь…
Джедаил, на мгновение ужаснувшись, вырвал свою руку и уставился на Келсона.
— Вы… вы могли бы сохранить мне жизнь? Возможно ли такое?!
— Если ты поклянешься навечно быть верным мне — да, я бы мог изменить приговор. Я устал убивать, Джедаил! Твой дядя и все твои двоюродные браться погибли из-за меня. О, конечно же, все они, кроме Сиданы, заслужили смерть, но… Боже, должен быть и другой способ!
— Нет, — ответил Джедаил, качая головой. — Другого способа нет. Вы были правы с самого начала. Если вы оставите меня в живых, всегда будет существовать риск моего побега, что какие-нибудь слишком амбициозные меарские лорды, не особо беспокоящиеся о чести, сделают на меня ставку и поднимут новый мятеж… и вы много лет будете сожалеть о том, что на мгновение поддались чувству сострадания. А мне кажется, у королей и без того достаточно поводов для сожалений, и ни к чему создавать новые, когда в том нет особой нужды. Король должен быть сильным — а вы король, Келсон Халдейн, и вы можете дать Меаре спокойствие и мир. Если ваше прикосновение Дерини дает вам возможность заглянуть в самую глубину человеческого сердца, — прочтите то, что написано в моем, и знайте, что я действительно верю в то, что говорю вам, — закончил он, беря руку Келсона и прикладывая ее к своей груди. — Я и сам не хочу быть причиной бессмысленных смертей. А единственный способ избежать их — покончить со мной. Вы не осмелитесь оставить меня в живых.
Келсон слегка отпрянул, когда Джедаил коснулся его руки, — но ему не оставалось ничего другого, кроме как выполнить просьбу принца, и он заглянул в его сознание…
Да, Джедаил действительно был готов встретить свою судьбу, веря, что так будет лучше и для Меары, и для Келсона, и для всех них.
— Но я все равно хочу пощадить вас, — упрямо сказал Келсон, убирая руку с груди Джедаила, — Вам стоит только попросить.
— Но я не стану просить.
— Тогда я не стану настаивать, — сказал Келсон. — Я отдаю должное вашему чувству чести, и скажу лишь — мне бы очень хотелось, чтобы мы поняли друг друга несколько месяцев назад, когда еще было время, чтобы все изменить. При лучших обстоятельствах, я думаю, я бы только гордился, имея такого друга и советника, как вы, Джедаил Меарский.
— А я был бы горд и счастлив служить вам… мой сеньор, — прошептал Джедаил.
— Так сослужите мне одну службу, прежде чем мы расстанемся, — попросил Келсон. — Можете ли вы дать мне свое благословение?
— От всего сердца, сир. — И правая рука принца взлетела, чертя на лбу Келсона знак благословения. — Пусть милостивый Господь благословит вас, Келсон Халдейн, и дарует вам долгое счастливое царствование, и мудрость, и храбрость. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
