Патрик Ротфусс - Имя ветра
— Анпауен. Нет, — перепугался Баст. — Он был в такой ярости, когда их прочел. — Баст чуть содрогнулся. — Ты не представляешь, какой он, если разозлится. Я-то знаю, что тут ему лучше не перечить.
— Наверное, тебе лучше знать, — с сомнением сказал Хронист.
Баст чутко кивнул.
— Именно. Вот почему я пришел поговорить с тобой: потому что мне лучше знать. Тебе надо удерживать его от мрачных мыслей. Если не… — Баст пожал плечами и повторил жест сминания и выбрасывания бумаги.
— Но я записываю историю его жизни. Настоящую историю. — Хронист беспомощно развел руками. — Без мрачных частей она будет просто глупой ф… — Хронист застыл на полуслове, нервно стрельнув глазами в сторону.
Баст ухмыльнулся, как ребенок, поймавший священника на ругательстве.
— Давай же, — подзадорил он. Его взгляд был полон восторга, тяжел и жуток. — Скажи это.
— Как какая-то глупая фейевская сказочка, — тонким голосом закончил бледный как бумага Хронист.
Баст широко улыбнулся:
— Ты ничего не знаешь о фейе, если думаешь, что нашим историям недостает мрачных сторон. А кроме того, это и есть фейевская сказочка, потому что ты пишешь ее для меня.
Хронист сглотнул и вроде бы успокоился.
— Я имею в виду, что он рассказывает правдивую историю, а в правдивых историях есть неприятные части. А в его истории их побольше, чем у других. Полно грязи, путаницы и…
— Я знаю, ты не сможешь заставить его совсем выбросить тяжелые моменты, — сказал Баст. — Но ты можешь поторапливать его в таких местах. Можешь помочь ему задержаться на приятных минутах: его приключениях, женщинах, сражениях, путешествиях, музыке… — Баст внезапно умолк. — Ну… не музыке. Не спрашивай об этом и о том, почему он больше не творит магию.
Хронист нахмурился.
— Почему? Его музыка вроде бы…
Лицо Баста помрачнело.
— Просто не спрашивай, — твердо сказал он. — Это бесплодные темы. Хорошо, что я остановил тебя, — он многозначительно постучал по плечу Хрониста, — ведь ты собирался спросить его, что пошло не так с симпатией. Ты тогда не знал, как лучше, но теперь знаешь. Сосредоточься на его героизме, уме… — Он помахал руками: — Ну, всем таком.
— Но я действительно не могу направлять его по тому или иному пути, — чопорно заявит Хронист. — Я только записываю. Я здесь только ради истории. История — вот что важно.
— Наплюй на свою историю, — резко оборвал его Баст. — Ты сделаешь то, что я скажу, или я переломлю тебя, как лучинку.
Хронист замер.
— Так ты говоришь, я работаю на тебя?
— Я говорю, ты мне принадлежишь. — Лицо Баста было смертельно серьезно. — До самого мозга костей. Я привел тебя сюда для своих целей. Ты ел за моим столом, и я спас тебе жизнь. — Он указал на голую грудь Хрониста. — У меня три права на тебя, и это делает тебя целиком моим. Инструментом моих желаний. Ты будешь делать то, что я скажу.
Подбородок Хрониста чуть приподнялся, лицо посуровело.
— Я буду делать то, что сочту нужным, — сказал он, медленно поднимая руку к металлическому кольцу на своей голой груди.
Взгляд Баста метнулся вниз-вверх.
— Ты думаешь, я играю в какую-то игру? — недоверчиво спросил он. — Думаешь, железо спасет тебя?
Баст наклонился вперед, отбросил руку Хрониста и схватил круг темного металла, прежде чем писец успел шевельнуться. Немедленно рука Баста напряглась, глаза закрылись и лицо сморщилось в гримасе боли. Когда он снова открыл глаза, они оказались чисто синими, цвета глубокой воды или темнеющего неба.
Баст наклонился вперед, придвинув свое лицо к лицу Хрониста. Писец запаниковал и попытался отползти в сторону, но Баст ухватил его за плечо и держал крепко.
— Послушай мои слова, человечек, — прошипел он. — Не путай меня с моей маской. Ты видишь свет, играющий на воде, и забываешь о глубокой холодной темноте под ним. — Баст крепче сжал железный круг, так что хрустнули суставы. — Слушай. Ты не можешь повредить мне, ты не можешь убежать или спрятаться. Так меня не одолеть.
Глаза Баста становились все бледнее, пока не засияли яркой голубизной полуденного неба.
— Я клянусь всей солью во мне: если ты пойдешь против моей воли, остаток твоего краткого смертного срока пройдет под оркестр несчастий. Клянусь камнем, и дубом, и вязом: я сделаю тебя своей игрой. Я буду незримо следовать за тобой и разрушу каждую искру радости, что ты найдешь. Ты никогда не узнаешь прикосновения женщины, отдохновения, даже на секунду твой разум не будет знать покоя.
Глаза Баста теперь были бледного бело-голубого цвета — цвета молнии, его голос звучал напряженно и гневно.
— И я клянусь ночным небом и вечно бегущей луной: если ты доведешь моего хозяина до отчаяния, я вспорю тебе брюхо и буду плескаться в твоей крови, как дитя в грязной луже. Я натяну на скрипку струны из твоих кишок и заставлю тебя играть на ней, а сам буду танцевать.
Баст наклонился ближе, так что их лица теперь разделяли считанные сантиметры, его глаза стали белыми, как опалы, белыми, как полная луна.
— Ты образованный человек и знаешь, что демонов не существует. — Баст улыбнулся ужасной улыбкой. — Есть только мой народ. — Он наклонился еще ближе. Хронист чувствовал запах цветов в его дыхании. — Но ты недостаточно мудр, чтобы бояться меня так, как меня стоит бояться. Ты не знаешь и первой ноты музыки, которая ведет меня.
Баст резко отодвинулся от Хрониста и отступил от кровати на несколько шагов. Стоя на краю круга мерцающего света, он раскрыл ладонь, и железное кольцо упало на пол, тускло звякнув. Через секунду Баст выдохнул, глубоко и медленно, и провел руками по волосам.
Хронист остался сидеть, прижавшись к стене, весь бледный и покрытый потом.
Баст наклонился, поднял железное кольцо за порванный шнурок и быстро связал его воедино ловкими пальцами.
— Послушай, у нас нет ни единой причины не быть друзьями, — буднично заметил он, повернувшись и протягивая кольцо Хронисту. Его глаза снова приобрели обычную человеческую синеву, улыбка стала теплой и очаровательной. — Нет причин, почему бы каждому из нас не получить то, что он хочет. Ты получишь свою историю. Он расскажет ее. Ты узнаешь правду. Он вспомнит, кто он на самом деле. Все выиграют, и все мы разойдемся своими путями, довольные, как персики.
Хронист потянулся к шнурку, его рука слегка дрожала.
— А что получишь ты? — спросил он сухим шепотом. — Чего ты хочешь от всего этого?
Вопрос словно бы застал Баста врасплох. Он застыл на мгновение, вся его текучая грация пропала. Секунду казалось, будто сейчас он разразится слезами.
— Чего я хочу? Я просто хочу обратно своего Реши. — Его голос был тихим и потерянным. — Я хочу его таким, каким он был.
