Роджер Желязны - Вариант единорога
– Черт бы тебя подрал, железная дрянь! Я все равно возьму верх!
– Держи скорость 60 миль в час, – безжалостно приказала Максина.
Огромным усилием воли я заставил ногу посильнее нажать на педаль.
– Держи скорость!
Чувствуя, что окончательно теряю контроль над собой, я открыл дверцу непослушными пальцами и буквально выпал из кабины.
– Я предвидела этот конец, – послышался в наушнике, торжествующий голос Максины. – Я же говорила, что могу рассчитать все что угодно! Прощай, Денни!
Я лежал на спине, не в состоянии даже пошевелить пальцем. Мое тело превратилось в один большой синяк, и все же я думал не о том, сколько целых костей у меня осталось. Нет, я размышлял на философскую тему; кем я был все эти годы – Пигмалионом или Франкенштейном?
Где-то наверху послышался скрип тормозов. Когда я сумел открыть глаза, то увидел знакомую пару белых туфель и услышал громкие всхлипывания.
– Максина все-таки побила твоего железного монстра – прохрипел я. Она… была в моем чемодане… как всегда… Но она перехитрила и меня самого… Я изменил ей с тобой… и она решила покончить самоубийством…
– Когда Господь создал женщину, он сделал хорошую работу, – сказала Соня, продолжая всхлипывать. Она встала рядом со мной на колени и осторожно провела рукой по моему телу. К счастью, кости оказались целы.
– Когда-нибудь мы вместе построим сногсшибательный компьютер… прошептал я. – Но пусть это будет не "она", не "он", а просто "оно"…
– У тебя усы отклеились, – улыбнулась сквозь слезы Соня, – Хочешь, чтобы я завивала их каждый день?
Желязны Роджер
Та сила, что через цепи гонит ток
Желязны Роджер
ТА СИЛА, ЧТО ЧЕРЕЗ ЦЕПИ ГОНИТ ТОК
В. Доброхотова-Майкова, перевод
…И меня гнала сила, которая превосходила мою.
Впечатление подводного каньона; исполинское древнее русло, беззвездная, безлунная ночь, туман, полоса зыбучего песка, яркий фонарь высоко над ней.
Я продвигался вдоль каньона Гудзон, беря пробы осадка – забивал пробоотборник в скользкий ил, вытаскивал анализировал и записывал состав, плотность, распределение слоев в трубке. Потом вытряхивал осадок, перебирался на другое подходящее место и повторял все сначала; её ли требовала ситуация, рыл шурф, что отнимало много сил, а закончив, вставал на дно и отбирал следующую пробу. Однако, как правило, этого не требовалось – вокруг хватало природных трещин, провалов, западин. Время от времени я бросал что-нибудь в свой иэмельчитель – дальше материал поступал в термоядерную топку и превращался в энергию; время от времени мне приходилось останавливаться и раскочегаривать топку, чувствуя, как давит на меня двухкилометровая толща воды, смещать диапазон зрения в инфракрасную область или включать эхолот.
Вдруг я потерял равновесие и тут же выровнялся. Что-то боролось во мне – на кратчайшую долю секунды померещилась какая-то неуверенность, какая-то раздвоенность в сознании. И вдруг – скорее рефлекторно, чем намеренно – все чувства мои обрели небывалую остроту, и я засек источник возмущения в то же мгновение, как ощутил на себе его действие. Пока меня несло по днищу каньона и било о каменные уступы слева, мотало, трясло, швыряло и подбрасывало неукротимым потоком воды, я определил, что эпицентр землетрясения находится в пятидесяти трех милях к юго-востоку. Добавление к впечатлению подводного каньона: пыльная буря; погасить фонарь.
Я с трудом верил своему везению. Это было захватывающе. Меня несло со скоростью больше пятидесяти миль в час, захлестывало грязью, вытаскивало, швыряло, крутило, вновь захлестывало, давило, переворачивало, выбрасывало на волю и снова несло – дальше, дальше, в бездонную пучину. Я все записывал.
Долгое время полагали, что подводные каньоны – остатки сухопутных, образовавшихся в ледниковую эпоху и залитых морем при его последующем наступлении. Однако этому объяснению противоречит их глубина. Неимоверное количество воды должно было превратиться в лед, чтобы образовать подобные каньоны. Первыми их происхождение под действием водно-мутьевых потоков обосновали Хеезен и Эвинг, хотя прежде подобную догадку высказывали Дали и другие. Кажется, Хеезен сказал, что нельзя увидеть водно-мутьевой поток и остаться в живых. Разумеется, это было сказано десятилетия назад, и он имел в виду современное ему состояние дел. И все же я понимал, как мне повезло оказаться в самой гуще событий, регистрировать силы, которые углубляют и расширяют каньон, замерять плотность и скорость частиц, перепады температуры… Я прищелкивал от удовольствия.
И снова меня качнуло – тот же внутренний разлад, то же досадное раздвоение личности, словно все немного не в фокусе, как будто видишь и саму мысль, и её скользящую тень. Пробуксовывание становилось все заметнее, мысли-тени соединялись во что-то цельное, это что-то удалялось от меня, тускнело, потом исчезло совсем. И сразу я ощутил в себе самом небывалую цельность и самодостаточность – оказывается, я и не знал всей полноты своих возможностей. Я раздвинул восприятие в те волновые диапазоны, которыми раньше не пользовался, заглянул Дальше, ещё дальше…
– Да брось ты, Дэн! Он отлично справляется сам. И пусть его,
– Похоже, ты прав, Том.
Он откинулся в кресле, снял стереовиэуальный шлем, расстегнул перчатки с вмонтированными в них миниатюрными преобразователями на сжатом воздухе, которые передавали осязательную информацию; по мере того как он одну за другой отлеплял от кожи чувствительные полоски, ослабевала сила обратной связи. Том подошел помочь. Когда они закончили, скафандр дистанционного управления повис рядом с операторским пультом, словно выеденный, крабовый панцирь. Дэн провел тыльной стороной ладони по лбу, пригладил волосы. Том, поддерживая его, провел через каюту к креслу перед экраном.
– До чего ты вспотел. Сядь. Хочешь чего-нибудь?
– Кофе остался?
– Ага. Погоди минутку.
Том налил кофе и поставил чашку перед Дэном. Опустился в соседнее кресло, Оба они глядели на экран. Там был все тот же мутьевой поток, тот же ил и те же скалы, что Дэн видел в окуляры шлема. Однако теперь они его не трогали. Без системы дистанционного управления он уже не был их частью. Дэн отхлебнул кофе и стал изучать поток.
– Действительно, крупное везение, – сказал он, – в первый же выход напороться на такую штуку.
Том кивнул. Корабль слабо покачивался. Операторский пульт загудел.
– Да, – согласился Том, глядя на индикаторы. – Просто подарок судьбы. Только глянь на этот грязевой поток. Если модуль выдержит, мы пройдем с ним весь каньон,
– Думаю, выдержит. Он вроде как стабилизировался. Его мозг и впрямь работает эффективно. Управляя им, я почти чувствовал, как функционируют его нейристоры, как в туннельных переходах образуются собственные взаимосвязи. Похоже, я передал ему достаточно активности, а он почерпнул у меня достаточно сведений. Он сам выбирает путь. Он… учится. Когда началось землетрясение, о" среагировал самостоятельно. Я ему теперь не нужен.
