Денис Луженский - Сны чужие
"А Альх непрост, - думал Крайт, засыпая. - Хитер, как торгал. Да и обычаи лесной "вольницы" что-то уж слишком хорошо знает для простого торговца… Эрхал всё же молодец, хоть Вурт и верно бурчал - чудной он какой-то. Зато с ним не страшно… Куда-то шаваш нас ведёт?…"
С этой мыслью он заснул.
Глава пятая
Разбудили Крайта странные звуки. Помнилось: кто-то стонет совсем рядом. Негромко так стонет, чуть слышно. Первая мысль была об Ашере и Фрае - эти двое уж очень приветливо болтали вечером у костра. Нашли время для баловства! Чтоб их Тши-Хат… В отчётливо донесшемся новом стоне не было и тени любовной страсти. Скорее уж страдание, да такое, что колючий озноб пробрал до костей. Сон слетел вспугнутой птицей. Крайт приподнялся на локте, тревожно озираясь по сторонам.
Костер давно прогорел, лишь груда углей еще светилась в темноте, переливалась живыми огненными прожилками и изредка потрескивала. Вокруг вповалку лежали ватажники. Кто-то сопел во сне, кто-то выводил простуженным носом замысловатые немузыкальные рулады. Из глубины бездонно-чёрного леса доносились тоскливые крики незнакомой Крайту птицы. Среди этих многочисленных ночных звуков казалось невероятным различить то, что, как ему показалось, он услышал вполне отчётливо.
"Верно, приснилось", - подумал Крайт… и тут же получил ответ: нет, не приснилось. Стон послышался вновь. Совсем близко, руку протянуть! Крайт всмотрелся в темноту и даже дышать перестал.
Вот тебе и Эрхал! Вот тебе и несгибаемый шаваш!
Барск лежал на спине, обратясь лицом к холодному звездному небу. Его черты казались спокойными, почти застывшими… Один миг казались. Потом их до неузнаваемости исказила страшная болезненная судорога и с дернувшихся губ сорвался негромкий, но полный невыразимой муки стон.
Крайту стало не по себе. Что же может такое сниться, от чего боец с железной волей вроде Эрхала… Рука поневоле потянулась к плечу лежащего - разбудить, вытрясти из вожака неведомый ночной морок. Не дотянулась. Шаваш открыл глаза и его взгляд мигом остудил порыв Крайта.
- Я… - Крайт запнулся, пытаясь сообразить, что бы ему такое сейчас сказать.
Эрхал сел. В его глазах гасла только что пережитая боль, уступая место настороженности.
- Я что-нибудь говорил во сне?
- Э-э… нет.
- Хорошо.
Эрхал зажмурился и резко мотнул головой, встряхнулся… а затем вдруг быстро повернулся и схватил Крайта за отвороты куртки.
- Не лги мне, - прошипел он в лицо ближнику и его голос обжег неприкрытой угрозой. Уже во второй раз с момента своего пробуждения Крайт почувствовал озноб. Он даже не пытался вырываться, прекрасно осознавая бессмысленность подобной попытки.
- Я говорю правду, - зашептал он с горячей убежденностью, - никаких слов я не слышал. Только э-э… стоны. Верно, тебе что-то скверное снилось. Это бывает. Я и сам иногда вижу кошмары. Обычное дело, ничего странного. Иной раз такое привидится, что хоть вой! Вот, скажем, снится мне снова папаша с палкой, а то стражники гонятся и бежать уж мочи нету никакой. У тебя, небось, тоже всякое было…
- Было? - Эрхал разжал пальцы, отпуская Крайта. - Может, и было. Только мне прошлое не снится.
- Но тогда… От чего еще можно так…
Он благоразумно проглотил слово "мучиться". И без того следовало бы укоротить свой чересчур длинный язык.
- От того, чего не было.
Шаваш рывком поднялся и Крайт увидел в его руке ножны с мечом. Похоже, тот даже ночевал в обнимку с клинком. Это бывалого ватажника не удивило. Он и сам не любил оставлять оружие далеко от себя.
- Отдыхай, - бросил Эрхал, поправляя сбившуюся одежду, - утром двинемся дальше.
Крайт решил не спорить. К тому же шаваш прав - следовало набраться сил перед трудной дорогой. Откинувшись на жесткое и колкое ложе, он плотнее закутался в одеяло и смежил веки, слушая скрип удаляющихся шагов. Эрхал, верно, решил немного проветрить голову, а может просто отошел по нужде.
Сон, между тем, не спешил возвращаться. К ночи подморозило и, несмотря на близость остывающего костра, лежать на снегу стало довольно-таки неуютно. Но не холод был главной причиной того, что сон упорно бежал Крайта. Перед глазами все стояло искажённое мукой лицо Эрхала. Ему снится "то, чего не было". Что же это на самом деле? То, чего не было, но будет? То, чего не было, но может быть? То, чего не было, и не будет уже никогда?
Скрип наста под ногами послышался вновь. Он приближался, потом затих, так и не добравшись до лагеря. Спустя какое-то время возобновился, но как-то странно, неровно - то быстрее и громче, то тише и медленнее. К чему бы это? Шаваш приплясывает на морозе, пытаясь согреться?
Крайт приоткрыл один глаз. Широко распахнул другой. Моргнул…
Эрхал и впрямь будто приплясывал. Ноги его двигались непрерывно и замысловато: два шага вперед, шаг назад, плавный отскок влево, поворот… Не менее затейливо двигались и руки шаваша: то взмахнут птичьими крыльями, то изовьются змеиными телами, то хлестнут живыми плетями хищной брицы - хват-дерева. Красив был "танец" Эрхала. Красив и страшен. Крайт только головой покрутил, не переставая удивляться поразительным странностям вожака. Вон, и меч уже в дело пошел: вырвался из ножен, сверкнул в темноте, ударил, вернулся, закрутил вокруг хозяина шипящие круги.
Шаваш гнал прочь остатки ночных кошмаров, вытряхивая их из себя в буйной боевой пляске. Снег белыми фонтанами взлетал из под его ног, искрясь в призрачном свете Белой Шами. Полюбовавшись немного, Крайт перевернулся на спину. Уснуть под скрип шагов и шелест рубящей "впустую" стали навряд ли уже удастся. Лежи вот теперь, слушай…
Скрип… Ш-ш-шух… Скрип… Скрип… Ш-шух… Ш-шух… Ш-ш-шу-ух…
Скрип шагов по насту снега,
Шелест мечущейся стали…
Глаз взирал с ночного неба,
Мы под сталью засыпали…
Засыпали… стали… па… ли…
* * *Ближе к утру его поднял мороз. Седобородый разошелся не на шутку, выстудив за ночь лес до стеклянного звона в ветвях промерзших насквозь деревьев. Ругаясь шепотом и непрерывно стуча зубами, Крайт выбрался из под одеяла и поплелся к куче дров, сваленной неподалеку от костра, давно остывшего и присыпанного свежим снегом. Где-то между закоченевшими ушами злорадно чирикнула вредная мыслишка: "чего стоило назначить дежурство, чтобы поддерживать ночью огонь?" Никто ведь не подумал, а если и подумал, то скромненько промолчал. Самые умные легли вплотную, одной кучей и грели друг дружку теплом собственных тел. Остальные, окоченевшие и невыспавшиеся, начинали понемногу просыпаться и подниматься на борьбу с Седобородым.
