М. Антрекот - Дело огня
Да нет, на месте голова — только лицо того же цвета, что и темные потолочные балки. Если бы не цвет… хм, да нет, лучше пусть остается как есть. Экое диво: глаза навыкате, волосы как проволока, губищи — ладонью не накроешь… Неужто гости госпожи Мияги на такое могут польститься? Из любопытства разве что. Среди островитянок и темные бывают, но тут лицо какое-то уж совсем несообразное. Хотя, мы для них и вовсе странно выглядеть должны — сами желтые, а глаз, по их выкаченному счету, и вовсе нету… А госпожа Мияги и впрямь любопытна. И несколько невежлива.
— Фудзита-сэнсэй, девушки предлагают потереть нам спину, — усмехнулся Асахина.
— Спасибо, сами справимся, — Сайто, манипулируя двумя кранами, наконец нашел такое соотношение горячей и холодной воды, чтобы и не свариться, и по-людски кости прогреть. — Если они себе занятия ищут, пусть вот рубашки возьмут постирать. А если не ищут, то я и сам постираю.
Девушки занятия не искали, и Сайто вооружился мылом и кадкой. Воротнички у него с собой были, а на горячей трубе рубашка как раз должна была высохнуть за время, которое уважающий себя человек проводит в бане. Не высохнет — и леший с ней, влажную наденем.
Девки, конечно, будут подслушивать. Для того и присланы.
Господин инженер следил за процессом с некоторым… недоумением. Вот уж не поверю, что ему в его богатой биографии не приходилось стирать белье.
— А не разволнуется ли ваша супруга, если вы в свой час не появитесь дома? — спросил он.
— Сёта зайдет к ней и скажет, что я задержался по рабочим делам на всю ночь. Мне нередко приходится.
Меч инженер положил рядом с собой на лавку, а рубашку осторожно развернул — и достал еще один сверток. Револьвер. Потрогал сёдзи, довольно хмыкнул. Чем хороши японские дома — в случае чего можно уйти прямо через стену. Хотя Рёме Сакамото это не помогло.
Инспектор покачал головой. С точки зрения гражданского, голый человек уязвимей одетого. Да одежда и вправду дает ряд преимуществ, особенно в лесу. Но уж очень характерно блестели глаза у госпожи Мияги. И убить их могли в любое время после выезда из конторы. Посади на холмик человека с хорошей заморской винтовкой, а еще лучше — несколько человек, и гостю останется только объясняться с владыкой Яньло[67], отчего это он обеспокоил бога смерти в неурочное время. Нет, в этом смысле стоило бояться визита на лесопилку или в шахту, а не в баню. И госпожа Мияги случаем устроить нечаянную смерть не воспользовалась. А шутка насчет ужина и главного блюда пришлась точно в руку. Да, во время ужина все и случится — и на повязки лучше идет чистая рубашка…
В фусума вежливо постучали — и намыленный инженер прикрыл револьвер полотенцем.
— Да?
— Не согласятся ли господа отдать верхнюю одежду в чистку?
— Благодарю вас, забирайте, — сказал Асахина, получив от Сайто утвердительный кивок.
Мундиры унесли. Обыщут, конечно же, обыщут — и пусть их. Интересно, что носит с собой господин инженер? В карманах самого инспектора находилось множество мелких полезных вещей, которые могут пригодиться полицейскому. Ну и жетон, конечно. Но если здешние хозяева не знают, кто им наносит визит, он этот жетон съест. Без соуса. Хотя лучше бы, конечно, с соусом и лапшой. Потому что есть все-таки хочется. А особенно поужинать не удастся, потому что полный желудок при некоторых обстоятельствах много неудобней пустого. Нет, определенно этот мир несовершенен. В совершенном мире вода остывает медленнее, а преступной деятельностью не занимаются злобные двухходовые дураки.
Сайто выбрался из офуро[68], уступая место Асахине — и пустил для него горячую воду. Нет, очаг под чаном — определенно лучше…
Мирная жизнь не отразилась на фигуре господина инженера — сухой и юношески подтянутой. Как и у Сайто, тело его было летописью неудач. Или удач — как посмотреть. Вот надежду железнодорожного строительства знатно хлобыстнули по ногам — два суна[69] ниже, и разрубили бы коленные чашечки. Старые шрамы, белые уже. А вот недавний: кто-то из позавчерашних соратников тыкал в господина инженера трехгранным штыком. И не так вы вольнодумны, сударь, как я решил было, посетив ваш дом. Вон, амулетик не шее носите. Интересно, что у вас зашито в этом омаморибукуро[70]? Может, и не амулет — а по европейской моде локон с головы возлюбленной?
— Эй, Асахина-сэнсэй, а скажите — английские женщины каковы?
Инженер улыбнулся.
— Очень вежливы, на свой лад, конечно. Чрезвычайно решительны и практичны.
— Как госпожа Мияги?
— Нет, она больше похожа на американку. Англией управляет женщина, Фудзита-сэнсэй, и английские женщины берут с нее пример… Знаете, там в ходу поговорка — железная рука в перчатке из бархата. Американки не считают нужным прибегать к перчаткам из бархата. Во всяком случае, в Сан-Франциско. Говорят, на другом побережье дело обстоит иначе, но я пробыл там слишком недолго и был лишен женского общества.
— Бьюсь об заклад, вам его в Англии хватило с лихвой! — засмеялся инспектор.
От горячей ли воды раскраснелся головорез Тэнкен?
— Да, если моему покровителю удавалось оторвать меня от книг и вытащить в салон — я себя чувствовал как актер саругаку[71]. В Англии придают значение происхождению — и то, что я, по их меркам, дворянин, открывало для меня довольно высокие двери… Часто расположение англичанки означает и расположение ее мужа. Лорд Саммерли, мой покровитель, хорошо в этом понимал. Но кто думает, что женщина, свободно принимающая мужчин или ездящая на такие приемы, доступна — тот совсем не знает Англии. Находить самурая очаровательным кавалером — это одно. Находить его возможным женихом — другое. На этом рынке за меня не дали бы и горсти бобов. Все, на что я мог рассчитывать, — это милый разговор или танец. И то если партнершу не смутит мой рост. Конечно, европейские танцы выглядят так, словно мужчина вот-вот повалит женщину на пол. Но танец заканчивается — и веер снова между вами, неприступный, как крепостная стена… — Инженер фыркнул. — Мне еще объяснили, что вальс в Англии танцуют медленнее, чем на континенте — и до неприличия пристойно.
А время, проведенное за морем, все-таки сказалось. Теперь для Тэнкена континент — Европа, а не Срединная держава.
— Но ведь есть и… черный рынок.
— Да, есть, — инженер улыбнулся несколько… печально? — И там, где жен не распинали за измену, он ничуть не больше, чем был у нас до войны. Мне предлагали связь. Но вступить в нее — значило унизить себя ложью. Есть люди, которые могут улыбаться в лицо человеку, с чьей женой спят, — я бы не смог. А еще это значило принять роль потешной азиатской куколки.
