Ширли Рейн - Мститель
Между тем тот, что подбежал сбоку, сделал вещь совершенно невероятную. Приблизился к Инес вплотную, обнюхал, а потом внезапно ухватил острыми зубами за штаны и потянул прочь с тропинки, в те самые кусты, откуда он только что вылез. Двое остальных тоже оказались совсем рядом, но позади. Как будто тот, который тянул, приглашал ее за собой, а остальные охраняли, чтобы она не сбежала. Но такого просто не могло быть!
Многие держали Дома ручных крысов, главным образом, для развлечения детей, хотя кое-кто и для охоты на мелкое лесное зверье. Однако Инес эти животные никогда не нравились. К тому же к ним у нее был свой, особый счет. Как-то папа принес домой желтого попугая, которого подобрал раненого в лесу. Каррас, так его назвали, был большой, красивый и, по мнению Инес, ужасно умный. Еще бы! Ведь он умел повторять за людьми отдельные слова или даже коротенькие фразы и делал это удивительно к месту. После того, как папа вылечил сломанную лапу попугая, тот летал по всему дому и вообще где хотел, но местом своего обитания считал комнату Инес, куда неизменно возвращался, когда приходило время есть или спать.
Однако кончилось все очень печально – Карраса загрыз один из соседских ручных крысов. И даже не сожрал, а просто так, поохотиться захотелось.
С тех пор Инес их вообще не выносила. И вот эти тупицы вдруг повели себя так, словно их пустые головы что-то соображали; окружили ее с трех сторон, а тот, который вцепился в штанину, так и продолжал тянуть Инес за собой. Хуже того. Когда она попыталась вырваться, один из задних тяпнул ее за ногу. Не до крови, но все-таки достаточно чувствительно. Что им надо, недоумевала девочка? Может, дело все-таки в мясе? Ведь не ею же самой они собрались полакомиться? Она сделала шаг в том направлении, куда тянул крыс, и, удивительное дело, он тут же отпустил ее. Юркнул вперед, в кусты, и оглянулся, словно приглашая и дальше идти за собой. Они дрессированные, подумала Инес. И хотят, чтобы я шла за ними.
В конце концов она подчинились. Тем более, что и выбора особого у нее не было. Задние едва не наступали на пятки и вели себя весьма агрессивно, стоило сделать хотя бы шаг в сторону.
За кустами тянулась неровная местность, заросшая высокой жесткой травой. Крысы гнали девочку весьма целеустремленно, но не в сторону леса, как она поначалу опасалась, а туда, где сразу за последними домами берег полого опускался к океану. Когда они проходили мимо полей батата, Инес заметила на одном из них мужчину, который выкапывал клубни. Она хотела крикнуть, чтобы привлечь его внимание, чтобы он спас ее от этих уродов, которых кто-то научил загонять человека, словно какого-нибудь кабана.
Однако все три крыса мгновенно припали к земле, так что их издалека и разглядеть-то было невозможно, и придвинулись к ней вплотную, злобно сверкая глазами, скаля острые зубы и издавая угрожающее утробное урчание. Как будто хотели сказать – только посмей крикнуть! Мужчина был не так уж близко, и Инес побоялась, что крысы – а судя по их поведению, они на это были способны – набросятся на нее прежде, чем он успеет добежать. Если вообще поймет, чего она от него хочет.
– Не воображайте, что это вам так сойдет, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. Я все расскажу папе, и он с вас шкуру сдерет.
Один из крысов поднял мордочку и оскалился, словно и в самом деле понял смысл ее слов. А потом чувствительно ткнул Инес носом в направлении движения и снова угрожающе зарычал.
Они пошли дальше, но сделали едва десяток шагов, как вдруг крыс-проводник свернул к стоящему немного на отшибе дому. Инес попыталась вспомнить, кто здесь живет, но не смогла. Город был не так уж мал, а она особой общительностью никогда не отличалась и в гости ходила редко. Конечно, практически всех жителей она знала в лицо, но вот кто где живет… Нет, это она могла сказать далеко не о каждом. Во всяком случае, никаких воспоминаний, связанных с этим домом, у нее не было.
Дом окружал высокий забор из связанного лубом бамбука, пригнанного так плотно, что между стволами почти не оставалось просвета. Многие огораживали свои дворы заборами, но, как правило, не с целью скрыть что-то от посторонних глаз, а лишь для того, чтобы обозначить границу. Однако хозяину этого двора, по-видимому, показалось мало даже такой плотной и высокой ограды. С внутренней стороны над забором торчали ветки лехеа, усыпанные множеством мелких желтых цветов. До сих пор Инес видела эти кусты только в лесу, где они, как правило, росли большими тесными группами, которые все обходили стороной.
Любой, кому вздумалось продираться сквозь их заросли, скорее всего, истек бы кровью еще до того, как выбрался оттуда. Дело в том, что узкие, жесткие, растопыренные во все стороны листья лехеа имели очень тонкие и острые края, о которые можно было обрезаться не хуже, чем о лезвие хорошо отточенного ножа.
Калитка оказалась лишь прикрыта, но не заперта на щеколду и легко распахнулась, как только идущий впереди крыс навалился на нее всем туловищем.
Небольшой задний двор был аккуратно прибран, на веревке, натянутой между врытыми в землю столбами, висело недавно выстиранное белье, на очаге в маленьком горшке булькало аппетитно пахнущее варево. Это зрелище немного успокоило Инес – все здесь выглядело так обычно, так мирно. Однако уже спустя несколько мгновений страх и напряжение вернулись к ней с новой силой.
Сквозь распахнутую дверь сарая она заметила в его темной глубине женщину, которая перебирала что-то, сидя на перевернутой корзине. Ну, наконец-то, с облегчением подумала девочка, остановилась, как вкопанная, и замахала рукой, подзывая женщину к себе. Та явно услышала крик, потому что вскинула голову, но… ничего не сказала в ответ и не тронулась с места. Напротив, тут же опустила голову еще ниже, чем прежде, и вдобавок подняла руку, как будто прикрывая лицо рукавом рваной, застиранной рубахи. Такое странное поведение напутало Инес едва ли не больше всего остального.
Крысы, похоже, женщины ничуть не опасались, хотя, конечно, не могли не заметить ее присутствия. Наглые твари как ни в чем не бывало продолжали гнать Инес к дому. В какой-то момент она оказалась совсем рядом с дверью сарая, но лица женщины так и не разглядела, потому что та продолжала сидеть в той же напряженной позе. Что-то в ее фигуре или, может быть, состоянии кожи наводило на мысль, что женщина молода, но свисающие на лицо грязные, нечесаные рыжеватые волосы были густо пересыпаны сединой. Взгляд Инес скользнул по неестественно застывшей фигуре, неопрятной, ветхой одежде и внезапно замер, наткнувшись на нечто такое, от чего сердце у нее заколотилось как бешеное. Босую ногу женщина на уровне лодыжки обхватывала толстая веревка, которая тянулась куда-то в глубину сарая.
