Александр Гейман - Рулетка колдуна
Он молол это презабавным обиженным тоном до тех пор, пока Вианор его не окликнул:
— Любезный Стагга, вы не желаете угоститься кусочком сыра?
— Ориссийским сыром? — живо отозвался гном. — Давайте! Нет, нет, не кусочек, а всю головку, я сам отрежу!
И тут всех разобрал смех, и обед они закончили сидя все вместе и в самом приятном настроении. Потом они немного вздремнули, и наконец, Вианор поднял всех на ноги и сказал, что бездельничать довольно.
Маг повел их выше на холм и в каком-то совершенно непримечательном месте велел Грэму и Дуанти остановиться:
— Располагайтесь здесь, как хотите, но только не спите и не уходите, пока я вас не позову. Это важно. Лучше всего сядьте рядом и толкуйте, о чем угодно. Так надо, понятно?
— Тебе, Стагга, со мной нельзя, — распорядился он дальше. — Но ты можешь забраться, к примеру, на тот склон и наблюдать, что будет происходить с Ориссой.
— Как насчет меня, сэр Вианор? — серьезно спросил Трор. — Ты позволишь мне видеть это?
— Да, — отвечал маг.
И они с Трором ушли выше, потерявшись из виду.
А Грэм и Дуанти присели, как сказал Вианор, в траву и принялись болтать. Сначала Грэм рассказал все о себе и о том, как он оказался вместе с рыцарем Трором и Вианором.
— Так что сегодня я впервые ступил на землю Анорины, — заключил оруженосец. — А раньше видел её только с башен Эшпора, и совсем не знаю. Мне отец и про короля Бойтура-то не рассказывал.
— А знаешь почему, Грэм? — предположил Дуанти. — Твой отец наверняка один из рыцарей короля Бойтура, что оказались в изгнании вместе с ним. Я слышал, таких было много.
— Да… может быть! Как это я сам не подумал!
— Ну конечно! Охота ему было это тебе рассказывать! — уверял Дуанти. — Но со мной, Грэм, ещё хуже — я совсем не знаю своей семьи.
— Почему?
— Меня захватили кочевники Куманчира, когда я был ещё совсем карапузом. Я только помню, что я из Кардоса… наверное. До восьми лет я кочевал вместе с одним их племенем — ну, конечно, я был рабом. А потом сбежал — подвернулся хороший случай. Скитался по Кардосу, был в Анорине… в Просе, в Ориссе… Между прочим, Грэм, — вдруг сознался Дуанти, — а я и вправду был вором — карманником здесь на базаре. Когда нашу шайку накрыли, я бежал в Кардос и там попался. Меня продали в Куманчир, но я снова бежал, только на этот раз меня поймали. Хорс выкупил меня полумертвым от голода и жары. Меня уже хотели добить, потому что не находилось охотников купить меня из-за дурной моей славы.
— Да, ты много чего поглядел, — с завистью признал Грэм. — Я-то торчал в Эшпоре, — ну, кроме последних трех дней.
— Ну и что! Зато эти три дня ты провел рядом с Трором и Вианором.
— Верно, но я ведь все время чувствую себя незнайкой и неумехой. Между прочим, Дуанти, — неожиданно для себя сказал Грэм, — у меня действительно поджилки тряслись там, на площади… да и не только там. Стагга сказал правду.
— Ничего не правду! — возразил Дуанти. — Мы сами с этим задавакой-гномом едва не свалились с крыши от урчания той страшилищи. Я видел, как ты бросился на выручку Трору. При чем же тут трусость!
— Но все равно мне было страшно!
— Ну и что? — Дуанти непонимающе уставился на Грэма.
Грэм пожал плечами.
— Интересно, что эти двое сейчас делают там, на холме? — заговорил о другом Дуанти. — Вот бы посмотреть!
— Думаешь, ты что-нибудь увидишь? — возразил Грэм. — За ними ведь не уследишь.
И Грэм рассказал, как Трор заставил прутик висеть в воздухе.
— Да, это здорово, — согласился Дуанти. — А кстати, я встречал бродячих жонглеров, про которых тебе говорил рыцарь Трор.
И снова Грэм с завистью посмотрел на Дуанти.
— А знаешь, Дуанти, — сказал он неожиданно, — но только поклянись, что никому не расскажешь…
— Слово, — отвечал Дуанти.
— Это, по-моему, большая тайна… представляешь, Дуанти, оказывается Трор и Вианор бились между собой, когда встретились в первый раз!
Дуанти расхохотался.
— Тоже мне, тайна, — насмешливо проговорил он. — Да вся Анорина об этом знает!
— Да ну! — Грэм так и уставился на Дуанти. — А из-за чего они бились?
— А ты не слышал?
— Нет, Трор не сказал.
— А почему ты не спросил? Разве тебе не интересно?
Грэм снова пожал плечами.
— А я бы, — произнес юнга, — кажется, рот не закрывал, расспрашивая этих двоих обо всем на свете. Так вот, Грэм, Трор после той встречи…
— Какой встречи?
— Как, ты не знаешь? В юности в Золотой дубраве Людены Трору было видение — прекрасная госпожа на балконе какого-то чудесного замка…
— Это та самая, что являлась потом у стен Атлана?
— Ну да! Она, наверное, кто же еще? А тогда эта фея явилась ему в первый раз. Трор загляделся, и, когда спохватился и поскакал на битву с её сторожем-змеем, оказалось поздно — видение пропало. С тех пор он все пытается попасть в тот чудесный замок, но не удается. И тогда он решил, что может помочь волшебство, и отправился к Вианору, лучшему магу наших дней. Но Вианор сказал, что дверь в тот мир сможет отрыть лишь сам Трор. И рыцарь Трор стал просить научить его, как это сделать, но Вианор снова отказался. А рыцарь сказал, что заставит волшебника силой. Вот они и стали биться, Трор одолел, и Вианор должен был принять его себе в ученики.
— А вот и не так! — неожиданно раздался насмешливый женский голос. — Это рассуждения простофиль вроде вас.
Грэм и Дуанти, вскочив на ноги, стали озираться вокруг, но никого не было видно.
— Эй, кто ты? Выходи! — позвал Дуанти. — Не бойся, мы ничего тебе не сделаем.
В ответ послышался заливистый смех.
— Ничего не сделаем! — весело передразнил голос.
— Дуанти, — толкнул Грэм, — а вдруг это та самая фея?
— Ну, конечно, — ответил Дуанти. — Будет она так дразниться! Это какая-нибудь девчонка, точно тебе говорю.
Он состроил постное лицо и приторно вежливым голосом сказал:
— А сеньор Вианор говорил нам, что воображать нечестно.
— А я и не воображаю, — отвечал девчоночий голос.
— А почему ты тогда прячешься?
— А я и не прячусь.
— А где же ты? — в один голос воскликнули Грэм и Дуанти.
— Вот, — отвечал голос — и ветка куста вблизи качнулась, и Грэм увидел, как с неё вспорхнула давешняя птичка.
— Дуанти! — воскликнул он. — Эта птичка нам уже дважды сегодня помогала. Наверняка, она волшебная.
— Птичка, а птичка, а ты кто будешь?
— Спроси у Грэма! — отвечала птичка — если это была птичка — и снова послышался заливистый смех.
— А над чем ты смеешься? — спросил Грэм.
