Владимир Швырёв - Ближние горизонты
Я сумел перебороть гипнотизировавшую меня силу, заключенную в движениях рук спящего Ключника. Я отвернулся, чтобы больше не смотреть на них. Я отдыхал лежа на камне террасы. Я слушал биение собственного сердца. Ровные, спокойные, выверенные удары. Ни страха, ни сомнений, ни жалости к самому себе. Так и должно быть.
Я камень. Я суть природы неживого. Теперь я сам Храм. Я смотрю на мир. Я смотрю внутрь себя. Мне не перед кем кривить душой, потому что нет никого рядом со мной. Я один. И мне не страшно. Спокойствие мое сродни безумию потому, как известно, что меня ждет. Прошла пора томительного ожидания. Я смог устоять против соблазна разочарования, когда стало понятно, что я хуже. Я смог удержаться от радости, когда услышал: «В его глазах был страх». Эти слова могли означать только одно — мне выпал шанс. Произошло то, что уже никогда не должно было произойти.
Что повлияло на изменение моей судьбы? Личная воля? Избранность? Вовсе нет. Тому, кто задается подобными вопросами, никогда не удержать равновесия. Чужой случай и чужие обстоятельства — вот правильный ответ на все сомнения. Чужой случай и чужие обстоятельства — вот Высшая Воля. Я понял ее смысл, и теперь я преклоняюсь перед ней. Теперь я признаю ее власть.
Я спал и одновременно видел все, что происходило вокруг. Я слышал шум леса. Я ощущал мерное дыхание Храма. Тело мое теперь почти не касалось камня. Теплая волна моей собственной силы подхватила меня и вознесла вверх. Вокруг меня была синь неба, подо мной лежал серый камень Храма в зеленой оправе дикого леса. Черные быстрые птицы с позолоченными клювами проносились мимо, и по тому, как они облетали меня, мгновенно меняя направление, я понимал, что птицы видят тот же сон, что и я. Моя вторая сущность была понятна им.
Реальность мира — большой вопрос. Вопрос, на который никогда не будет ответа. Я протягивал руки, пытаясь поймать хотя бы одну из пролетающих мимо птиц. Но сделать это мне так и не удалось — птицы двигались намного быстрее меня. Им нравилась эта игра. Они дразнили меня, пролетая совсем близко от моих рук, сверкая золотыми клювами и внутренней стороной крыльев, которая была удивительного ярко-изумрудного цвета. Мне было хорошо. Я смеялся вместе с птицами.
Но как всякий сон, наша игра была недолгой. Когда я посмотрел на солнце, то увидел, что оно почти подошло к зениту. Пора было просыпаться. Наступало мое время.
Тело мое соприкоснулось с твердой поверхностью террасы. Я вновь почувствовал свой вес. Камни надавили на мои ребра, позвоночник вытянулся, а затылок, как ни поворачивай головой, постоянно находил острые углы на совершенно гладкой поверхности террасы.
Мне не нужно было открывать глаза. Оказывается, на протяжении всего моего короткого сна я неотрывно смотрел на солнце. Я отвел взгляд в сторону. Но теперь, куда бы я ни посмотрел, меня неотступно преследовал его черный силуэт.
Ключника на террасе со мной больше не было.
Четыре мрачных Стража стояли возле меня.
Сила моего инстинктивного восприятия мира достигла своей вершины. Теперь я знал все. Я вдруг понял, что Стражам тоже доступна часть Закрытого мира. Так они следили за правильностью всех совершаемых действий. Так они охраняли врата. Стражи видели поражение моего брата. Ключнику оставалось лишь принять окончательное решение. Стражи видели и отличали все недостойное. И ответственность их была велика.
Лица их были закрыты черной тканью. Дневной свет не приносил им радости, потому как для Стражей жизнь была иной, отличной от остальных. Им была неинтересна жизнь, поэтому они смотрели на наш мир из закрытой его стороны. Но они не могли так, как Ключник, влиять на все происходящее. Они лишь видели прозрачные тени всего живого и яркие образы окружавших эту жизнь духов. Можно сказать, что Стражи в большей степени принадлежали Закрытому миру, чем тому, в котором были рождены.
Стражи были живым воплощением существования без Воли. Они отрицали ее, приняв на себя подобный образ жизни. Без лица, без имени, без голоса и желаний.
Так они и стояли — молча, глядя на меня из Закрытого мира.
Я протянул им руки. Один из Стражей ловким движением накинул мне на запястья петлю из тонкой шерстяной нити, выкрашенной в красный цвет. Затем он подал знак, и мы стали спускаться вниз. Нить на моих запястьях лежала неплотно. Она была спрядена из грубой, ворсистой пряжи. Она нещадно колола кожу.
Я мог в любой момент разорвать нить, тем самым проявив волю и отказавшись подчиняться. Стражи, как и Ключник, пытались повлиять на меня, предоставив еще одну возможность усомниться в собственных силах.
Мы шли через Храм, и никто не становился у нас на пути. Никто не смотрел нам вслед, стоя по краям дороги. Храм не обращает на меня никакого внимания.
Стражи шли рядом. Я слышал их дыхание. Их одновременные вдохи и выдохи. Вверх — вниз. Вверх — вниз. Вверх — вниз. Легко и естественно. Ничего необычного. Вверх — вниз. Вверх — вниз. И вот ты уже попал в невидимую ловушку обманчивой легкости. От ритма дыхания, которого придерживались Стражи, посторонний, попадая под его власть, начинал задыхаться. Я знал это и потому старался дышать вне их ритма. И все равно через какое-то время голова моя закружилась. Дышать одинаково — это первое, чему учатся подчиняться, становясь Стражем. Такое дыхание входило в их систему отрицания воли. Каждый из Стражей, где бы он ни был, вдыхал и выдыхал одновременно с остальными Стражами. Это было незаметно. Но только до тех пор, пока они не собирались вместе.
Мы приближались к центральной части Храма. Дыхание Стражей изменилось. Я не заметил, в какой момент это произошло. Я просто почувствовал, что легкие мои сжались от недостатка воздуха. Сколько бы я ни сопротивлялся, стараясь дышать по-своему, в конце концов я полностью подчинился чужому жизненному ритму.
Поворот, затем еще один и вот он, центр Храма. Я стоял у подножия огромной, возвышающейся над всеми камнями и строениями черной скалой. Она имела естественный неровный вид, и только одна из ее покатых сторон была отшлифована руками человека. Ее гладкая поверхность отражала солнце и плывущие по небу облака, окрашивая их в свой натуральный черный цвет. Высокие ступени, прорубленные в скале, вели к ее вершине, туда, где находился главный алтарь Храма. Ступени эти были широки внизу и постепенно сужались к вершине. Если стоять у подножия скалы, то могло показаться, что лестница, которую образовывали эти ступени, ведет прямо в небо, и если взбежать по ней, то можно запрыгнуть на проплывающее мимо облако и поймать солнце голыми руками.
Я задыхался. Стражи больше не меняли ритма. Они забирали воздух у меня из груди понемногу, аккуратно, так, чтобы я не потерял сознание.
