Михаил Ежов - Время камней
Сафир подумал о том, что и сам мог бы быть похороненным в пустом саркофаге, а его тело гнило бы на морском дне, объеденное рыбами и источенное солью. Он тряхнул головой, стараясь отогнать мрачные мысли. Но здесь, среди могил, мокрых от дождя, под низким пасмурным небом, сделать это было не так просто.
Существо пробудилось и услышало наверху какой-то шум: голоса, топот ног, удары железа о железо и заунывный стон труб. В подземелье проникал тонкий запах ароматических масел и дыма.
В голове зазвучал голос Хозяина, он приказывал подняться по стене и вылезти наружу. Зачем?.. Чтобы убить. Время пришло. Время исполнить волю Хозяина.
Существо развернуло кольца своего членистого тела и устремилось по стене вверх, к люку, через который пробивался свет. Многочисленные ноги цеплялись за едва различимые выступы камня, позволяя передвигаться по отвесной плоскости не хуже насекомых.
Семнадцать глаз существа увидели тусклое солнце, серое небо и тяжелые облака. Справа приближалась процессия людей, пышно одетых, издающих громкие стенающие и торжественные звуки. Цель была среди них. Существо устремило на будущую жертву взгляд и замерло в ожидании.
Сафир увидел, как черная блестящая лента выскользнула из какой-то щели и, описав в воздухе широкую дугу, опустилась в толпу. Вопли ужаса раздались со всех сторон, люди бросились врассыпную. Телохранители императора выхватили мечи и заслонили Его Величество и Армиэль, одновременно тесня их в сторону какой-то гробницы. Сафир бросился к ним, обнажая оружие. Вокруг метались перепуганные люди, многие падали, сталкиваясь друг с другом или путаясь в одежде. Уродливое существо стремительно приближалось, перебирая членистыми ногами, усаженными длинными тонкими шипами. Плоское тело разбрасывало царедворцев и жрецов, прокладывая себе дорогу через хаос обезумевших от ужаса людей, и Сафир вдруг понял, что оно пытается добраться до императора и Армиэль. Он бросился наперерез, не думая о том, сможет ли остановить чудовище, одна лишь голова которого была размером с человека. Он видел четыре жвала, усеянных мелкими острыми зубами, раздвоенный язык, походящий на змеиный, и голубые полусферы глаз, расположенных вертикально в два ряда и сходившихся к челюстям буквой «V». Сафир прыгнул вперед, занося меч для удара. Он метил в основание головы, туда, где, по его представлениям, у существа должна была находиться шея. Чудовище было уже в пяти шагах от императора и его дочери, заслоненных телохранителями. Сафир опустил клинок, хрустнул хитиновый панцирь, существо резко дернулось, юношу обожгло, словно кнутом — тонкий суставчатый ус полоснул его поперек лица и груди, отбросив футов на восемь. Сафир поднялся и вытер с лица кровь. Чудовище, не обращая на него внимания, бросилось вперед. Последовала короткая схватка с телохранителями: Раэль-Гард был обезоружен ударом жвала; Амак-Шаиз ударил существо по голове, отсек один ус, но тут же отлетел в сторону и, ударившись о стену гробницы, потерял сознание; Вель-Габар был убит еще до того, как сумел достать противника, — жвала обхватили его и разрезали на четыре части; Самаль-Кадар отрубил существу переднюю конечность, увернулся от уцелевшего уса, но был сбит с ног рванувшимся вперед монстром. Император Камаэль стоял с обнаженным мечом, закрывая собой дочь. На лице у него была написана мрачная решимость умереть в бою. Сафир к этому времени уже был рядом с чудовищем. Он занес меч и рубанул изо всех сил. На него брызнула густая, дурно пахнущая желтая жидкость, существо дернулось, изогнулось, его многочисленные ноги подкосились, и оно рухнуло на землю, шевеля жвалами и судорожно подергиваясь. Сафир на секунду замер, не веря своим глазам, затем перехватил меч острием вниз и вогнал клинок чудовищу в голову.
Через пару мгновений все было кончено. Монстр превратился в длинную плоскую хитиновую ленту, неподвижно лежащую среди гробниц Ниамада. Его окружила толпа людей, с опаской приблизившихся к поверженному существу. Армиэль оказалась в объятиях Сафира, императора поддерживали под руки Раэль-Гард и Амак-Шиаз. Самаль-Кадар расталкивал толпу, расчищая дорогу. Их окружали подоспевшие легионеры, отряд которых шел в конце процессии. Нефритовый гроб валялся на земле, брошенный в панике. Церемония была прервана, и никто не подобрал его. Люди расходились, с опаской поглядывая на трещины и открытые входы в гробницы. Жрецы сновали взад и вперед, окуривая место вокруг убитого чудовища на случай, если здесь было замешано колдовство.
Когда императора Камаэля, его дочь и Сафира под охраной доставили во дворец, о несостоявшемся покушении знал уже весь город. Легионеры прочесывали Ниамад и подвалы столицы в поисках других монстров, но было ясно, что они никого не найдут. Существо перенесли в лабораторию придворных магов и алхимиков, которым предстояло разобраться в его природе. Ни в Урдисабане, ни в одной из близлежащих земель подобных тварей не водилось.
Служанки уложили Армиэль в постель, и ее окружили доктора. Император выпил какой-то раствор, предложенный ему придворным лекарем, но от остальных медицинских услуг отказался. Сафира осмотрели, но никаких травм, кроме синяков, не нашли. Ушибы смазали густой мазью, пахнувшей смолой, и велели пить успокаивающий настой каких-то трав, который ему вручил осматривавший его врач. И это не было лишним, ибо Сафира трясло и он никак не мог унять дрожь, хоть и стыдился этого.
Погибшего Вель-Габара принесли, по распоряжению императора, во дворец и начали готовить тело к похоронам. Были также приглашены его родственники. Гроб императрицы Флабрии подобрали жрецы и завершили обряд захоронения сами, без лишних свидетелей, а вход в пирамиду запечатали.
Когда вечером Сафир наконец пришел в свой флигель, разделся и лег в постель, сон сразу же сморил его — сказались волнения прошедшего дня. Но ночь его не была спокойной.
Почти сразу Сафира окружили тревожные видения: конный отряд легионеров спускался по извилистой дороге по направлению к трехэтажному дому, в котором юноша без труда узнал свой собственный, находящийся на юге, там, где располагалось его родовое имение.
Солдаты въехали в ворота и остановились перед крыльцом. Какой-то пожилой человек в ливрее вышел им навстречу, но капитан убил его прежде, чем тот успел произнести хотя бы слово. Легионеры устремились в дом, расправляясь со всеми, кто попадался им по пути. Женский визг, грохот ломаемой мебели и бьющейся посуды наполнили дом. Кровь широкими полосами ложилась на стены, растекалась по узорчатому полу. Солдаты во главе с капитаном побежали вверх по лестнице, и сердце Сафира забилось быстрее. Он уже знал, что произойдет там, в спальне… Но видение погасло и вместо него появилось другое: смуглого всадника с окладистой бородой окружили свирепые воины. В руках у него был полуторный меч, у них — копья. Он обрубил несколько направленных на него наконечников, но остальные пронзили его. Когда человек упал на землю, легионеры спешились и достали свои мечи. Потом все померкло, но Сафир знал, кем был убитый. Он не раз видел его портрет на стене своего дома, проходил мимо него, иногда останавливаясь, чтобы вглядеться в родные черты.
