Виталий Каплан - Чужеземец
А вышло иначе. Поскреб староста плешь свою — да и согласился. Дюжину дюжин докко запросил — и незнакомец, не торгуясь, выложил. Нацарапали на дощечке купчую, взял странник Гармая за руку и вывел из села. А выходя, повернулся — и воздух над селом перекрестил.
Вот так и познакомился он с господином Аланом. И скоро уж год, как вместе ходят.
— Не раб я для него, тётушка, — напоследок сказал Гармай. — Он и сам то говорит.
Другом своим называет. Веришь ли, ни разу даже не отлупил, хотя и было за что…
Хоть раз увидев господина Алана, нетрудно было поверить.
6
Удивительно спокойная выдалась седмица. Ни «синие плащи» о себе знать не давали, ни крыса, в угол загнанная — то бишь господин Гиуртизи. Посетителей тоже было немного, и всё по мелочи — с зубами да животами.
Алан поправлялся с удивительной прытью, я и сама не понимала, в чём тут хитрость? То ли у людей из этой его дальней земли особое телесное устройство, то ли ошиблась я в тот первый день, на раны да ушибы его глядя. Сам Алан лишь отмахивался — что тут такого, Господь помогает. Нужен, мол, он Богу своему, вот и заживает всё как на собаке.
Ну, насчёт собак не знаю. У нас тут, на юге, их не держат — разве что в горах. А вот во Внутреннем Доме их полно. Случалось нам с наставником туда забредать.
Было дело, некий знатный человек на нас, путников, свору свою спустил.
Забавлялся светлый держатель, гостей развлекал. Только вот не могло ему на ум прийти, что у наставника Гирхана под тряпьём сабля укрыта. Не думаю, что у тех его псов что-то зажило. Зато нам пол-луны укрываться приходилось, уездная стража по следу нашему рыскала почище собак…
А насчёт Бога его… Не хотелось мне об этом думать — сразу та ночь вспоминалась, когда затухали колдовские огни. Что это было — случайность, совпадение? Или и впрямь обладает Алан некой силой, а сам того не понимает, на Бога своего сваливает? Сила-то в нём есть — хотя бы тот случай взять, когда Гармая он у старосты вызволил. Невероятно же — простой путник, не знатный, без охраны, без оружия, да ещё при деньгах… И на деревенскую власть, на самого старосту пасть разинул… А ведь не прибили, и мало того, прогнулись, продали мальчишку. Не уверена я, что мне бы такое удалось, хоть я всеми своими уловками обольщай, хоть всё своё искусство морочить используй.
Наставник Гирхан, может, и справился бы. Да и то — вряд ли так вот просто.
Хитрость бы какую измыслил.
Оставалась третья возможность — этот его таинственный Бог впрямь существует и заботится о своём вестнике. Но ежели такое допустить, то вся моя жизнь, выходит, зря прошла? Зря я плюнула на ступени храма Ночной Госпожи, зря я, похоронив мальчика моего, продала дом да лавку и в путь по дорогам пустилась, сама не зная, куда и зачем? Зря с наставником Гирханом повстречалась? И эта моя суета мышиная, в Огхойе — тоже, получается, зря? На том ведь и строила я свою жизнь, что нет никого ни на небе, ни на земле, ни в бездне. Ни богов, ни духов, ни посмертных этих Нижних Полей. И колдовства никакого нет, а есть только тёмная вера человеческая, и, воспользовавшись ею искусно, можно такие дела творить, что людям и впрямь чудесами покажутся. И в том мой хлеб, в том моя сила.
А если всё не так? Если, как говорит Алан, мир действительно создан этим Богом из пустоты, и управляется им… значит, есть и всё остальное? И боги, и духи, и маги истинные… а ведь, пожалуй, и есть — давешние «синие плащи». Не трюком были их страшные огни, не уловкой. Всерьёз они собирались постояльцев моих испепелить…
Наставник однажды рассказал мне, что у жрецов Господина Бурь есть древнее предание, где всё не так о богах говорится, не по-обычному. Дескать, изначально был только один Создатель Мира, но трудно было ему одному поддерживать землю и небо, согревать их дыханием своим. Вот и подул он направо и налево, и так возникли великие духи. Одни стали властвовать над водами, другие над огнём, третьи над светилами, четвёртые над всякой живой тварью. И не понравилось новым Владыкам, что есть над ними сотворивший их Единый. И воспользовались они тем, что ослаб он после того, как выдул богов, и погрузили они чарами своими его в глубокий сон. И сами, подражая ему, стали дуть направо и налево, вверх и вниз. И выдули они мелких духов, коих и называем мы стихийными духами, коих множество чинов и разрядов. Но забыли боги о том, что не только их Единый создал, но и человека — из крови своей. Проколол он себе руку, и смешал он кровь с пылью земной, и вылепил из этой кашицы первых людей. Потом уж расплодились люди по лицу земли, но он спал уже. Однако всем известно, что кровь — это кровь. В ней и жизнь, и память. И потому сохранилась у людей связь с Единым… Наставник Гирхан говорил, что очень это предание древнее, и потому запрещено его записывать, а только так передают, из уст в уста. Хотя ещё при государе Иулази, половину великой дюжины лет назад, запретили его и рассказывать. Мол, этак и гнев богов на Высокий Дом навлечёшь. Но всё равно рассказывают, только тайно. Наставник потому и знает, что сам бывший жрец. Сбежал из храма Господина Бурь, когда ему всего две дюжины с небольшим было. Или изгнали его — глухо он про ту пору говорил…
Может, какая-то правда здесь есть? Я рассказала это предание Алану, очень он заинтересовался. «Перепутано многое, выдумано, забыто — а всё же просвечивает Истина даже сквозь такую корку. На самом деле было так…» И пошёл рассказывать, руками махать.
И складно он говорил, убедительно и ярко. Только молчало моё сердце, не отзывалось. Чуяла я — за мудрыми словами пустота. Как в небе — сколько ни лети ввысь, а будет всё тот же пустой зыбкий воздух.
— Тётушка, тебя кличут! — вырвал меня из путанных моих мыслей Гармай.
Ну вот, так всегда. Подумать не дадут старушке.
Брюзжа, я вышла на крыльцо. …Юноша был высок, хорошо сложен, а одет хоть и бедно, но опрятно. Сразу видать, издалека. Глаза у него усталые и какие-то словно пеплом присыпанные.
— Ну, ты меня звал? — неприветливо буркнула я, глядя поверх его черноволосой головы. С посетителями именно так и надо, неласково. У кого и впрямь нужда, перетерпит подобное обращение, а кто не по делу пришёл, тот сразу поймёт, что здесь ему не мёдом намазано, бесплатного развлечения не жди.
— Я, госпожа Саумари… — голос у него оказался столь же тусклым, что и взгляд.
— С бедой я к тебе. Люди посоветовали.
— Оно понятно, что с бедой, — оскалила я чёрные зубы. — К ведьме, парень, с радостями не ходят. Ну, чего столбом встал? Пошли в дом.
Провела я его туда, где обычно людей принимала — в комнату с крысиными черепами да с пнём из меннарских лесов. Запалила стенные факелы, уселась на седалище своё, свистнула коротко — и выбежал из своего уголка Гхири, залез мне на плечо и зубки оскалил. Мол, остерегайся меня, незнакомец, я тут хозяин. Всё тут моё…
