Валентин Юрьев - Паучий замок
Но пришел и его вздох. Когда хвост каравана миновал узкое место и, когда ушло в сторону рычащее подо льдом русло реки, старик, также, как недавно и его ученик, стал бормотать непонятное, глядя назад. И в этот момент они были похожи друг на друга, как дед на внука.
Когда, наконец прозвучала долгожданная команда 'Отдыхать', все непроизвольно оглянулись назад, оценивая опасность, которую миновали, и увидели, что черная толпа, сотня вартаков, рыча от бешенства, обошла большой камень по снегу, проваливаясь в него по пояс, по грудь, а некоторые и навсегда уходя в невидимые ямы, но большинство всё же протолкнулось и они с неистовством дикого зверя проламывались по следу, оставленному зелёной змеёй, к такой близкой желанной добыче. Воины клана вышли вперёд, защищая свой народ. Казалось, схватка неминуема, с такой злостью лезла сюда по следам лыж толпа.
Неожиданно большой кусок снежного полотна вздыбился между чернеющими границами осыпей на громадной льдине и течение бурной реки мгновенно всосало в чёрное горло всех, кто уже успел спуститься на лёд. Бурлящая вода показалась в громадной полынье, в которой никто не плавал.
Этого удара враги не выдержали и отступили. Самые упорные, несмотря на приказы атаманов, яростно орали что-то с высоты морены, грозя оружием, швыряя вдогонку бесполезные камни и делая непристойные жесты, но достать уходящий караван никак не могли.
Это была первая победа и часть вартаков уже закончила своё существование. Но их ещё оставалось очень много, а впереди ещё было два дня пути.
ПОХОД 2-й ДЕНЬ
Я очнулся на теплой шкуре, которая беззвучно, мягко и плавно двигалась как поезд на разъезде. Над собой я увидел прекрасное и доброе лицо матери, на мои веки медленно опускались снежинки и это было прекрасно: сумрак, неторопливое плавание, тихий говор голосов десятков иритов, что-то спокойно и деловито обсуждавших, качающиеся в ритме движения невысокие хребты, окружаюшие нашу долину. Из-за этой атмосферы спокойствия я не сразу вспомнил перекошенное и озверелое лицо бандита, от которого мы рванули вниз по склону. Сколько же я проспал? Успели мы или сейчас всё только начнётся? Столько вопросов!…
— Проснулся, сынок? Спи, Мроган, ты заслужил.
— Это ночь, или утро, ма?
— Утро! Утро уже. А ночь прошла спокойно и никого из этой гадости не видно вокруг. Конечно, они что-нибудь придумают, но и наши тоже. Сейчас отец придет с совета, всё расскажет…Есть будешь?
— Буду, конечно. Разве уже утро? Я всё проспал, что ли?
Её рука сунула мне лепёшку с копченым мясом и я, урча от жадности и впитывая в себя горьковатый запах, подумал, что так воевать можно.
— Недавно рассвело. А ночью мы так и спали около корзин
— Где они, ма?.. Где вартаки? Не вижу…
— Да, вон же, точки по хребтам. Смотри… Ведут себя пристойно, идут за нами и только орут…. А что они могут сейчас?
— А где Кайтар?
— Кайтар?… А, твой друг?.. Идёт с воинами. Он теперь — знаменитость, вчера ранил троих, пока ты стоял у скалы… А как вы быстро спустились вниз!.. Я так волновалась! Мы все волновались, сынок, а когда ты упал, думала, что тебя ранили, только надо было двигаться, они были так близко и так страшно орали, кровь леденела, а я-то думала, старая, что ничего не боюсь.
— А отец?
— А что — отец? Мы вчера так удачно проскочили западню, что и драться не пришлось. Он всё хорохорился, — "Мне бы", говорит, " побольше бы сюда этих разбойников, я бы их накрошил"! Ну ты же его знаешь, все мужчины такие, им только дай похвастать, так галдят, словно дети, не остановишь.
— Так драки не было?!
— Нет, сынок, слава Сияющему, до схватки не дошло, а уж как мы перепугались…
— Подожди, ма! А почему не было, они что же, не добежали?
— Ой, я и забыла, ты же ничего не видел, я, правда, тоже не видела, мы все смотрели только вперёд, но говорят, там камни у разбойников под ногами взбесились и начали их калечить. А потом и лёд у них под ногами проломился и кто был посредине, все утонули, все….
— Мам! Да погоди ты!…Что, лёд сам сломался? И камни сами прыгали?
— Ну, да. Сам… Кусок сломался и перевернулся, а вода их засосала, никто не выбрался, да там разве…
— Мам, ну не спеши ты, а мудрый где был?
— Да, где был?.. Где и всё время, в корзинах сидел. Хотя, нет, встал и бормотал что-то, а я, хоть и рядом шла, не поняла ничего, стоял и бормотал "Я белый прозрачный, о брат мой…", короче, я ничего не поняла, и не до того нам было, сынок…Он всегда бормочет…
Она еще что-то говорила, а меня охватывало распирающее как мяч, чувство радости, гордости с горечью отчуждения. Значит, у меня получилось! Получилось невозможное и несообразное ни с чем! Я, ученик средней школы, тихий земной мальчик из другого мира, совершенно не приспособленный ни к войнам, ни к горам, сумел помочь своему народу! Но чем? Шарлатанством! И никто из клана этого не понял! Также, впрочем, как и действия колдуна. Жалко!
Но, честно говоря, обида была маленькая, просто мизерная по сравнению с той верой в свои силы, которая вливалась в моё сознание. Становилось очень любопытно, а что я еще могу? Какие пределы моих сил? Почему я упал в обморок, как девчонка? И что ещё придумать, чтобы защитить любимых мною иритов?
Мысли мои совсем запутались в несуразности событий и прояснились только с приходом отца, который вдруг поднял меня, немаленького, на руки и, крепко прижав, нёс какое-то время, не отставая от каравана, а потом прошептал прямо в ухо:
— Ну, ты — герой! Аэртан объяснил. Я же говорил, что ты — не воин. Только молчи, не надо никому…
— Да, отец! Не буду.
— Не обижайся на них, они не поймут, я, вот, тоже…
Вот теперь разом прошли все обиды. Свет Сияющего стал в сто раз ярче! Глаза матери добрее! Раз отец знает, это здорово! От щенячьего восторга хотелось орать и кувыркаться в снегу, но отец не дал. Потискав хорошенько мои рёбра, для проверки целости, поставил меня на движущиеся шкуры:
— Привязывай свои снегоступы, сам ходить можешь.
Вот так всегда, один вздох ласки, а потом — "Давай, давай!"
Я обул лыжи, скатился на снег и пошёл рядом с караваном, ловя на себе сочувственные взгляды иритов. Все они были веселы, все вместе с самого утра тянули общую лямку каравана, пока 'чудак', по их мнению, "сачковал на перине". Я тоже впрягся в веревочную петлю и стал ещё одной ногой нашей тысяченожки.
Долина здесь шла почти горизонтально, поэтому приходилось упираться, чтобы сдвинуть тяжёлую ленту нашего транспортёра, и скорость движения из-за этого опять была невысокая. Размягченный снег тоже пытался тормозить пришельцев. Стало теплее, за два дня мы заметно спустились вниз, и снег начинал липнуть к щитам, несмотря на мех снизу.
