Маргарет Уэйс - Драконы Погибшего Солнца
И кендер задрал голову в небо, чтобы определить, который час.
– А уже поздновато. Как мало времени осталось! Извините, пожалуйста, но мне пора бежать.
И он припустил бегом, без труда освободившись и оставив свою курточку в руках изумленного Герарда.
Тот с минуту стоял неподвижно, не в состоянии понять, как кендер ухитрился сбежать без куртки, но прихватив все свои сумочки, которые подпрыгивали у него на боку, рассыпая свое содержимое, к вящему удовольствию остальных тридцати семи «Тассельхофов». Заключив, что без потустороннего вмешательства дело не обошлось, Герард кинулся было за беглецом, но тут же вспомнил, что не имеет права оставлять свой пост.
В этот момент на площади показался принаряженный начальник гарнизона в сопровождении отряда Соламнийских Рыцарей, облаченных в парадные мундиры. По их мнению, им предстояло поздравить Ушедших Героев с возвращением.
– Какой-то кендер, господин, – попытался объяснить Герард, – каким-то образом ухитрился забраться в Усыпальницу. Только что вырвался у меня из рук, но я знаю, где его искать.
Начальник гарнизона, довольно тяжелый на подъем любитель крепкого эля, теперь негодующе побагровел и уставился на рыцаря. Да и вся остальная команда выглядела довольно глупо – кендеры облепили их, приплясывая и дразнясь, – и зло смотрела на товарища, считая его виновником всего этого беспорядка.
– Одну минуту, господин, – пробормотал Герард и кинулся вдогонку за беглецом.
У кендера имелся неплохой запас времени, не говоря уже о его умении уходить от преследования. Герард был неплохим бегуном, но сейчас, когда на нем было тяжелое и неудобное обмундирование, догнать кендера ему было нелегко. Несколько раз впереди мелькнула фигура беглеца, когда тот замирал на бегу, удивленно оглядываясь и громко вопрошая: «Откуда это взялось?» (при виде недавно отстроенной караулки), или, немного подальше: «Чего эти тут делают?» (при виде беженцев), или «Чего это они понаписали?» (при виде огромного щита, гласившего, что Утеха является городом, аккуратно выплачивающим налоги драконам и потому безопасным). Последняя достопримечательность, казалось, расстроила кендера особенно сильно. Он постоял перед ней, неодобрительно качая головой:
– Ни в коем случае нельзя этого оставлять, эта штука помешает движению похоронной процессии.
Герард подумал было, что беглец у него в руках, но тот увернулся, подскочил на месте и стремглав помчался вперед, а незадачливому рыцарю пришлось остановиться, чтобы перевести дух. От жары у него перед глазами все плыло и мелькали какие-то мошки. Однако таверна была уже близко, и он со злорадством увидел, как кендер карабкается по ступенькам.
– Отлично, – пробормотал он. – Тут я его и схвачу.
Сняв каску, он положил ее на землю и прислонился к щиту, пытаясь отдышаться, но не сводя при этом глаз с гостиницы, чтобы беглец ненароком не ускользнул. Пойдя на небольшое нарушение правил, рыцарь позволил себе освободиться от той части амуниции, которая досаждала ему больше всего. Завернув ее в плащ и затем положив этот сверток около лестницы, он направился к питьевому фонтанчику и подставил лицо под струю воды. Фонтанчик находился в тени роскошного валлина, вода была холодной, и Герард, фыркая, постепенно приходил в себя.
Смочив волосы, он сделал еще один большой глоток, выпрямился, взял под мышку каску и начал подниматься по длинной лестнице. Вода, продолжая стекать по шее и лицу, замечательно его освежила.
Голос кендера слышался все отчетливее. Судя по официальным оборотам и торжественному тону, беглец произносил запланированную речь.
– Карамон Маджере был великим героем. Он сражался с драконами и неупокоенными, с гоблинами и хобгоблинами, с великанами и драконидами, и еще со многими другими, чьих имен я не могу припомнить. Ему пришлось совершить путешествие во времени с помощью… с помощью… — Тут послышалась небольшая возня. – В общем, тут я покажу собравшимся эту штуку, – сказал кендер своим обычным голосом. – Сейчас мне просто ее не найти, Карамон. Можешь не беспокоиться, в руки никому давать не стану, могут и не соваться. Ладно, на чем это я остановился?
Пауза и шелест листов бумаги.
Герард продолжал взбираться по ступеням. Ему прежде и в голову не приходило, что их так много. Ноги у него уже давно болели от бега, а теперь вообще еле сгибались, дыхание прерывалось. Он уже пожалел, что взял с собой каску. Достигнув лестничной площадки, он привалился к стене, чтобы передохнуть. Тут опять полилась торжественная речь кендера.
Карамон Маджере спас госпожу Крисанию из Бездны. Карамон, она сказала, что обязательно приедет. Точнее, прилетит на серебряном драконе. И Золотая Луна обязательно будет, и Речной Ветер с их дочерьми. И Сильванеш тоже приедет, знаешь, король Объединенных Эльфийских Народов, а с ним и Гилтас, их новый представитель в Союзе Людей, и Лорана, конечно, тоже. Даже Даламар приедет! Подумай только, Карамон! Сам глава Совета Магов приедет на твои похороны. Он будет стоять справа от Палина, нынешнего главы Ложи Белых Одежд. Впрочем, что это я, ведь Палин – твой родной сын, и ты, конечно, сам знаешь, кто там глава. Но они точно там стояли, когда я в прошлый раз прибегал на твои похороны. Только я опоздал, и все уже разошлись. Но мне потом все рассказал Палин, и еще очень извинялся. Если б они знали, что я приду, они бы меня подождали. Я все равно немного обиделся, но, по словам Палина, они думали, что я умер, а я ведь и вправду умер и только специально ожил на время. Из-за того, что я тогда опоздал, я в этот раз так спешил, что пришел немного раньше.
Герард тихо застонал. Мало того, что ему пришлось возиться с кендером, так этот кендер был еще и сумасшедшим. Наверное, это один из «сокрушенных». Рыцарь от Души посочувствовал Карамону, надеясь лишь, что тот не сильно огорчен случившимся. По непонятным для Герарда причинам Карамон, похоже, питал странную слабость к этим негодникам.
– Тут я продолжаю, – продолжал пищать кендер. – Итак, Карамон не только совершил все эти вещи и еще много других. Он не только был великим героем и великим воином, но знаете ли вы, каким великим другом он умел быть? – Тут голос кендера дрогнул. – Для меня он был самым лучшим другом в мире. Я должен вернуться немного назад, вернее, забежать вперед, потому что считаю это очень важным. И Фисбен тоже считал это важным, потому меня и отпустил. В общем, я хочу сказать, что быть великим другом еще труднее, чем быть великим героем или великим воином. Быть великим другом – вообще самое трудное дело на свете. Только подумайте, если б все в мире были друзьями, тогда бы мы не были такими ужасными врагами. А некоторые из нас все еще остаются врагами. Тут Карамон, я посмотрю на Даламара, знаешь, так значительно и очень строго, потому что он позволяет себе вещи, за которые нельзя похвалить. А потом продолжу и скажу: Но мы с вами собрались здесь сегодня потому, что этот великий человек и для вас был таким же замечательным другом, каким он был для меня. И, оставив его прах покоиться здесь, давайте станем относиться друг к другу более дружелюбно, чем раньше. Может быть, с этого и начнется мирная жизнь на Кринне. Потом я поклонюсь – вот так – и закончу свое выступление. Тебе понравилось, Карамон?
