Маргарет Уэйс - Драконы Погибшего Солнца
Но было уже поздно. Отказаться от Рыцарства означало нарушить семейную традицию, восходившую предположительно к самому Винасу Соламну. Отец отрекся бы от него и навсегда возненавидел. Мать, которая уже разослала не одну сотню приглашений на торжественный бал по случаю Посвящения, слегла бы в постель на целый месяц. И Герард решился. Он принял участие в церемонии, принес обеты, которые считал бессмысленными, и надел доспехи, ставшие ему веригами.
С тех пор миновало более семи лет; один год у него отняла «почетная» служба по охране Усыпальницы. До этого он заваривал крепчайший чай и переписывал письма для своего командира на Южном Эрготе. Он обращался с просьбой назначить его в Оплот и уже должен был отправляться туда, когда город был внезапно атакован Неракскими Рыцарями, и его отец позаботился о том, чтобы сына послали, в Утеху. Войдя в караулку, Герард счистил грязь с сапог и сменил дежурного на ненавидимом и презираемом им посту почетной стражи перед Усыпальницей Ушедших Героев.
В архитектурном плане это сооружение представляло собой простой и элегантный комплекс, построенный гномами из белого мрамора и черного обсидиана. Окружали его посаженные эльфами деревья, которые цвели круглый год. Внутри покоились тела Таниса Полуэльфа, героя, павшего в битве у Башни Верховного Жреца, и Стила Светлого Меча, сына Стурма и героя последней битвы против Хаоса. Здесь также находились тела других рыцарей, которые сражались против Отца Богов. Над входом в Усыпальницу было выгравировано единственное кендерское имя – Тассельхофа Непоседы, героя Войны с Хаосом.
Кендеры со всего Ансалона собирались сюда, чтобы отдать дань уважения своему герою. Они устраивали на лужайке пикники, распевали песни о «дядюшке Тасе» и потчевали друг друга различными историями о его подвигах. К сожалению, через несколько лет после создания Усыпальницы кендеры почему-то решили, что сувениры, взятые отсюда, должны приносить удачу. И начали являться к мемориалу с долотами и стамесками, вследствие чего памятник вскоре приобрел вид обгрызенного мышами куска сыра; это вынудило рыцарей обнести его кованой решеткой.
Солнце жарко припекало, и Герард в своем тяжелом вооружении чувствовал себя бифштексом на сковороде, когда медленным и торжественным шагом маршировал вдоль Усыпальницы. Сто шагов до центра мемориала и столько же в обратную сторону; другой часовой приближался к центру с противоположной стороны. Поравнявшись, они салютовали друг другу и опять расходились. Повернувшись, полагалось отдать салют Ушедшим Героям, после чего снова направиться к центру. И опять сто шагов в одну сторону и сто шагов в другую. Раз за разом.
Для некоторых это был почетный пост, как, например, для того рыцаря, с которым сегодня дежурил Герард. И приобрел он это право кровью, а не деньгами. Вышагивал рыцарь-солдат чуть прихрамывая, но гордо. И он не был виноват в том, что, встречаясь с Герардом глазами, едва заметно, но презрительно кривил губы.
Герард вышагивал снова и снова. Сто шагов в одну сторону и сто в другую. По мере того как день приближался к полудню, людей на улицах становилось все больше. Многие специально приезжали в Утеху ради этого праздника. Кендеры прибывали целыми толпами, располагались на лужайке, ели и пили, танцевали и играли в «гоблинбол» и в «кендер-уходи». Но еще больше им нравилось наблюдать за стражей и досаждать ей разными мелкими пакостями. Кендеры приплясывали вокруг часовых, пытались их рассмешить, щекотали, обзывали «медной башкой» или «консервами в мундире», пытались угостить их, думая, что те голодны.
Герард Ут-Мондар не любил людей. Он не доверял эльфам. И ненавидел кендеров. По-настоящему ненавидел. Просто на дух не переносил. Всех кендеров без разбора, включая так называемых «сокрушенных», к которым большинство людей относилось с сочувствием. Это были те несчастные, которым удалось выжить после атаки великой драконицы Малис. Им довелось стать свидетелями таких жутких сцен жестокости и насилия, что их веселые доверчивые натуры переродились и они стали подозрительными, запуганными и мстительными существами. Герард не находил в себе сочувствия и к «сокрушенным»; по его мнению, якобы пережитое кендерами было для них всего лишь еще одним поводом незаметно запустить руку в чужой карман.
Кендеры напоминали ему мелких паразитов, которые могли заползти в любую щель, и поэтому Герард был не слишком удивлен, когда незадолго до конца своего дежурства услышал тонкий голосок, явно доносившийся со стороны Усыпальницы.
– Эй, послушайте! – пропищал голосок. – Может, кто-нибудь выпустит меня отсюда? А то здесь ужасно темно, и мне ничего не видно!
Напарник Герарда сбился с чеканной поступи и, обернувшись, уставился на памятник.
– Вы слышали? – в недоумении обратился он к Герарду. – Похоже, там кто-то есть.
– Слышал что? – Герард не собирался признаваться в том, что и он слышал странный голос. – Вам что-то показалось?
Но это «что-то» становилось все громче и громче. К крикам теперь прибавились глухие удары и стук.
– Ой, а из могилы доносится чей-то голос! – вдруг завопил какой-то кендерский мальчишка, который возился у самых ног Герарда, ловя отлетевший мяч. Он прижался физиономией к решетке, показывая рукой на запечатанные двери Усыпальницы. – Они там кого-то спрятали. И он хочет выйти!
Тут толпа кендеров и других гуляющих, которые пришли почтить память Ушедших Героев элем и закуской, забыла об ужине и играх. Удивленные, они столпились у решетки, почти что потеснив часовых.
– Там кого-то заживо похоронили! – раздался истошный женский крик.
Толпа подалась вперед.
– А ну назад! – скомандовал Герард, кладя руку на рукоять меча. – Это священная земля! И если кто-нибудь посягнет на нее, он будет арестован! Рэндольф, ступайте за подкреплением! Требуется очистить эту территорию.
– Я думаю, что, скорее всего, это привидение. – У Рэндольфа от ужаса округлились глаза. – Призрак одного из Ушедших Героев явился, чтобы предупредить нас о какой-то опасности.
Герард фыркнул:
– Вы наслушались старых россказней. Наверняка один из этих маленьких грязных сорванцов забрался туда и не может выбраться. У меня есть ключ от решетки, но я понятия не имею, как открыть внутренние двери Усыпальницы.
Между тем звуки, доносившиеся изнутри, становились все громче. Напарник Герарда решился:
– Я схожу за начальником гарнизона. Начальство знает, что делать.
И Рэндольф пустился бегом, придерживая рукой меч.
– Отошли назад! Не толпитесь! – Приказы Герарда звучали нарочито сурово.
Затем он вынул из кармана ключ и, прижавшись спиной к решетке, чтобы иметь возможность следить за поведением толпы, стал неуклюже вставлять его в замок. Когда ему это наконец удалось, он повернул его, услышав щелчок, чуть приоткрыл дверь и боком протиснулся мимо решетки. Возбуждение толпы резко возросло, и некоторые постарались шмыгнуть вслед за ним. Герард огрел нескольких смельчаков кулаком и, действуя тупой стороной меча, заставил их вернуться обратно, после чего захлопнул за собой дверь.
