Андрей Столяров - Мечта Пандоры
— Слышу, — сказал Симеон, не поднимая век.
— Эти… в МККР согласились. Как же — угроза Земле. — Август хлопнул себя по колену. — Я прямо скажу: есть ли фантомы в МККР, я не знаю, но я знаю, что некоторые приветствовали бы фантомов с радостью. Да! Ты, Павел, не в курсе — уже сутки, как руководство по операциям против фантомов взял на себя Совет МККР. Минуя все отделы. Чертова говорильня! Теперь шагу нельзя ступить без их разрешения.
Симеон открыл один глаз:
— Кто вас информирует, Август? Если это не секрет.
Август посмотрел на него долгим взглядом и, наконец, сказал:
— Меня информирует консул Галеф. А что?
— Ничего, — Симеон закрыл глаза.
— Профессор от нас не уйдет, — сказал Август. — Полиция проверяет город — негласно. Междугородное движение такси отменено. Частные машины — их сохранилось немного — на учете. Из четырех аэробусных станций — три на ремонте, одну мы оставили в качестве ловушки.
— Он может придти в биомаске, — напомнил я.
— Хоть в двух! Из города ему не выбраться. Не пойдет же он пешком.
— Почему «саламандры» его не убрали… — задумчиво протянул Симеон.
— Это вопрос? — Август поднял бровь.
— Мысли вслух.
— Ага! — Август повернулся ко мне. — Мы также ищем остальных — Элгу, Анну, Краба. Все они исчезли. Это, между прочим, твоя вина, Павел. Зачем тебе понадобилось лезть в драку? Ничего бы ему не сделали. Ты должен был сказать: Извините, — и закрыть дверь. Голову тебе починили?
— Все в порядке, — неловко сказал я.
— Плохо работаем, — голос Августа опять стал жестким. — Сны, о которых тебе рассказывала Анна, это приманка. Блесна. Она не фантом. У нее охранные функции.
— А зачем нужно охранять профессора? — спросил Симеон.
— Мысли вслух? — осведомился Август.
— Нет, вопрос.
Август смотрел, не мигая, громадными глазами.
— Послушайте, Симеон, вы очень не хотите сотрудничать с нами?
— Да, — сказал Симеон.
— Боитесь военных?
— Я всего лишь полицейский. И за моей спиной не стоит МККР.
Август подумал. Пожевал толстыми губами. Принял решение:
— Ладно. Дальше. Специалисты исследовали аппаратуру в Доме. Волнового генератора там нет.
Этого я не ожидал.
— Вы говорили с советником, с Фольцевым?
— Да.
— Нет, о Спектаклях?
— О Спектаклях не говорили.
Я коротко изложил свой разговор с советником. Август слушал без интереса.
— Все это хорошо, Павел, — нетерпеливо перебил меня он, — но отношения к делу не имеет. Честное слово, если бы там и оказался генератор, то я все равно не позволил бы распылять наши силы. Есть главное и есть второстепенное.
— Пошлите кого-нибудь на Спектакль, пусть замерят эмоциональный фон.
Август заворочался так, что кресло застонало:
— В конце концов, я начинаю думать, что у тебя идефикс, Павел…
— Я прошу вас…
— Ладно.
Я видел, что он не пошлет. И я чувствовал, что мне не доказать ему, что тихая зараза, которая, как болотный туман, расползается из обычного Дома, гораздо опаснее всех фантомов.
Я подумал, что в принципе возможно вообще не выходить из искусственного мира Спектакля: включить в него производство, науку — как его элемент, и тогда люди будут ездить на работу, полагая, что они находятся не в такси, а в боевой колеснице Древнего Египта, и что диссертация — это не диссертация, а средневековый трактат Фимилона Аквитанского «О природе и происхождении демонов». Ведь в каждом человеке живет страсть к Игре, и если снять ограничения, сознательно наложенные на себя человечеством в своем долгом и трудном пути, то Игра — всплеск безудержного веселья, романтики и приключений. Но тогда суррогат знания и чувства захлестнет мир.
Снова раздался звонок. Август поднял трубку и забыл ее положить.
— Пожалуйста, — растерянно сказал он. — Станция-близнец одиннадцатая произвела показательный выстрел в сектор Земли. — Голос его окреп. — А эти болтуны, эти паникеры из МККР настолько перетрусили, что приказали международным частям покинуть территорию Бальге.
— Это не трусость, — Симеон так потер лицо, словно хотел содрать кожу.
— На орбите Марса десяток тяжелых крейсеров, на самом Марсе две станции ближней защиты, — наливаясь кровью говорил Август. — А эти… мало того, что вывели войска, они еще завернули «Скальда» — ему оставался один день полета, завтра раскатал бы близнецов по всему пространству. Нет, вы послушайте — Шуто потребовал, чтобы профессора Нейштадта целым и невредимым доставили к нему. И сейчас они серьезно обсуждают этот вопрос. Кроме советского, кажется, только французский представитель против. Вместо того, чтобы поднять по тревоге дивизию «призраков», накрыть всю Бальге куполом радиопомех, высадить десант и через два часа доставить этого Шуто в тюрьму МККР, они, видите ли, вступают с ним в переговоры. Паникеры!
— Они не паникеры, — снова возразил Симеон.
Август несколько секунд бешено глядел на него. Рявкнул:
— Знаю! — и положил трубку. Телефон тут же позвонил.
— Да! Да! Делаем все, что можем. Нет, гарантировать не могу. А вот не могу и все. Так и передайте. Помощь? Требуются детекторы генетических кодов — двести или триста штук. Их можно снять с аэродромных опознавателей. Ну так получите разрешение! Нажмите на правительство!
Бросил трубку, повернулся массивным телом:
— С кем вы, Симеон?
Тон был чрезвычайно опасный. Я выпрямился.
— Я ни с кем. Я наблюдатель, — внешне спокойно ответил Симеон.
Они прямо впились друг в друга глазами. Я был готов ко всему. Я знал Августа. Если он решил стрелять, то он будет стрелять. Его не остановят никакие законы, никакие процессы, никакие скандальные сообщения в газетах. Поэтому он и занимался особыми акциями. Но Август, вероятно, решил, что стрелять еще рано — как-то потускнел, сказал брюзгливо:
— МККР запрашивает, можем ли мы гарантировать, что возьмем профессора в течение двух суток. На это время они собираются растянуть переговоры. Понял, Павел, почему начались выступления? Теперь профессор не в коробке у «саламандр». Теперь он работает на себя. И очень торопится — пока его не захлопнули снова.
Я молчал. А что было говорить? Ведь именно я, пусть невольно, способствовал освобождению профессора Нейштадта.
— По-настоящему, следовало бы тебя, отстранить, — Август не смотрел на меня. — Но нет людей. И нет времени. — Сделал внушительную паузу, придавая вес своим словам. — Займемся Боннаром. Сегодня утром его обнаружили. Симеон, у вас готова кассета? Давайте!
Симеон притушил свет. На экране возникло лицо Боннара. Он улыбался. Рядом мигала дата.
