Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
Она умолкла, глядя на меня озадаченно, а я снова закрыл глаза. Плечи все еще ноют, это от повторных сетов полета выделяется молочная кислота. Мышцы растут и укрепляются, но растут не во время тренировки, как думают дураки, а во время отдыха, так что я лежал, прислушиваясь к блаженному ощущению ремонта во всем теле, когда крохотные бригады укрепляют мышцы и сухожилия, смазывают суставы, расширяют каналы связи по нервам.
Расположился я далеко от входа в ее каморку, ленивый и расслабленный, глаза прикрыл, вроде бы дремлю, и она решилась выдвинуться на пару шагов, чтобы сгрести выкатившиеся из костра крупные угли обратно. Я этого момента дожидался долго и терпеливо: кончик моего хвоста бесшумно уперся в огромную глыбу камня вблизи входа в ее норку, та заскрипела просто предательски и поползла медленно, как королева на эшафот.
Мириам в страхе оглянулась, но камень уже передвинулся и наглухо перекрыл ей вход в убежище. Она застыла в страхе, разом поняв мое коварство и свою беспечность.
Глава 8
Я лениво открыл оба глаза, поднял голову, зевнул, снова показав красивую пасть и просто прекрасные длинные зубы, огромные и длинные, как лучшие в мире кинжалы.
— Что? — спросил я с драконьим удивлением. — А-а-а… понял-понял. Извини, это нечаянно… Сама знаешь, как это бывает: глаза боятся, а руки делают…
Она промолчала, справедливо предполагая, что у подлого дракона подлая драконья игра, нечестная и коварная. Я поднялся и, медленно шагая на всех четырех, все еще сонный и расслабленный, подошел к ней. Она вскинула голову и, не пытаясь бежать, бесполезно, взглянула мне в огромные драконьи глазища гордо и бесстрашно.
Я смотрел мимо, лапой легко отодвинул камень на прежнее место.
— Ты хотела, — прогрохотал я, смягчая голос, — в норку?
Она медленно, очень медленно повернула голову. Боковым взглядом увидела, что вход открыт, но все еще страшилась двигаться, с моей стороны такое может быть жестокой игрой, вот прямо сейчас схвачу…
Я попятился, она неверящим взглядом наблюдала, как я отступил на шаг, на два, на три, а каждый мой шаг равен ее пяти, потом и вовсе лег, свернувшись в клубок. Ну, как мог.
Она с легким вскриком метнулась в спасительное убежище, прижалась там к стене. Я слышал, как что-то выкрикивает, явно называет себя дурой, что так увлеклась, и как хорошо, что дракон еще больший дурак, просто редкостный…
— Ну и сиди там, — буркнул я. — Обещаю туда не… лезть.
— Спасибо, — проговорила она с трудом.
— Хотя мог бы, — сказал я на всякий случай, женщины дуры, им нужно все объяснять подробно, — думаешь, я тебя там не достал бы?
Она заметно побледнела, спросила слабо:
— К-к-ак?
Я прорычал:
— Да вот так…
Она застыла, когда я просунул в щель лапу. До противоположной стены, правда, не достал, но это потому, что все четыре у меня короткие и мощные. Я сделал усилие, сосредоточился, снова надулся, заставляя кровотоки понести питательные вещества и все, что нужно, в зависшую в воздухе лапу.
Добавил я ей длины чуть-чуть, но этого хватило, когти проскрипели по стене, посыпалась крошка.
Тут же раздался женский вопль:
— Не надо!
Я задержал лапу в воздухе.
— Теперь веришь?
— Да!
Я осторожно, чтобы не задеть женщину, вытащил лапу обратно. Она зудела и чесалась от быстрой трансформации, тем более что я тут же велел организму прекратить это безобразие и выровнять все четыре по стандарту.
Когда я снова лег посреди пещеры, Мириам осторожно выглянула. На ее лице ясно читалась злость, но не на меня, а на себя, что промахнулась, думая, что там в относительной безопасности.
— Но я все-таки останусь здесь, — проговорила она дрожащим голосом, — хорошо?
— Хорошо, — согласился я благодушно. — Мелким животным необходимо… гм… личное пространство.
Она продолжала выглядывать из пещерки, на лице непонимание, переспросила:
— Что-что?
— Личное пространство, — пояснил я важно. — Каждый мелкий зверек должен иметь и свое личное пространство, поняла? В любой клетке, тесной или просторной, вы чувствуете себя незащищенными. Нам время от времени приходится за вами чистить и убирать мусор, а бедные пташки с ума сходят, порхая всюду и бросаясь на прутья! Дуры, как все женщины. Но если там же в клетке сделать еще одну крохотную клеточку, пусть как раз по размерам птички или мыши, вы будете спокойно смотреть на руку, что чистит мусор прямо возле вашего носика или клювика и преспокойно ждете, когда уберемся из клетки вообще.
Она слушала внимательно, но с растущим удивлением на лице.
— Странный ты дракон, — сказала она с непонятным выражением, в котором я уловил и оттенок презрения. — Откуда такое знаешь?.. Ах да, еще одного умного съел…
— Увы, — согласился я горестно. — Теперь вот то о звездах думаю, то о тайнах материи… Не знаешь, что это такое?
— Не знаю, — ответила она настороженно. — Какие у материи могут быть тайны? Крои да шей…
Я вздохнул.
— Ну вот, знаешь. А он не знал… А еще мудрец!
Она спросила внезапно:
— А ты откуда взялся?
Я ответил удивленно:
— Странный вопрос… Как и все на свете — из яйца. Правда, люди появляются совсем не из яйца, хотя вообще-то, если посмотреть шире…
Она быстро прервала:
— Я имею в виду, раньше в наших краях говорящих драконов не было. Так, летают всякие, но тупые, как и все мужчины.
Глаза ее начали хитро поблескивать, голос стал предельно дружелюбным. Ага, вот прям щас и скажу, на каком острове растет тот дуб с сундуком в ветвях, где бережно хранится моя жизнь в зайце.
— Издалека, — ответил я скромно. — Прямо от трона моего повелителя. Вот так взял и припорхал.
— А кто твой повелитель?
— Могучий и свирепый повелитель всех драконов на свете, — ответил я с почтением и поклонился, стукнувшись лбом о каменный пол. — Кто дает и берет, наделяет и отбирает, жалует и разжалует… Да так, что мало не покажется.
Она зябко передернула плечами.
— Ужас…
— Почему?
— Оказывается, — объяснила она с вызовом, — есть и пострашнее тебя? Никогда бы не подумала.
— Я не страшный, — возразил я. — Я вообще-то красавец. И умница. И у меня хороший аппетит, кстати… Вот когда начнем тебя неспешно так это кушать…
Она сердито сверкнула глазами.
— Напугать стараешься? Напрасно.
— Ты такая бесстрашная?
Она тряхнула головой, волосы красивым водопадом рассыпались по плечам.
— При чем тут бесстрашие? Я раньше просто-напросто брошусь с обрыва в бездну!
