Мария Захарова - Вой лишенного или Сорвать покровы с богов
Лутарг в немом изумлении воззрился на мать. Неестественность ее поведения все больше тревожила его. Этот тон, сухое равнодушие в голосе, казались ему настолько несоответствующими моменту, что молодой человек не знал, что думать. Он ожидал слез, просьб, был готов к ним, а тут - ледяная отстраненность.
- Мама, что ты задумала? - спросил он, не особо рассчитывая на правдивый ответ, а потому счел своим долгом сразу предупредить: - Кого бы ты ни отправила за мной, я отошлю их обратно.
- Я знаю, и не буду этого делать, - Лураса твердо выдержала ищущий взгляд сына, не отвела глаз и ничем не выказала своего волнения. - Ты способен испугать кого угодно, - с улыбкой сообщила она ему прежде, чем отвернуться. - Так как, собираешься знакомиться с Исатом?
- Конечно, - скрипнув зубами, согласился молодой человек.
Не нравилось ему все это. Совсем не нравилось!
Ожидания Лурасы на счет вороного оправдались. Жеребец признал Лутарга, как только молодой человек приблизился к нему. Тихонько заржав, конь взрыл копытом землю и ткнулся влажным носом в предложенную ему ладонь, на что конюх в крайнем изумлении выпучил глаза, а Раса одобрительно рассмеялась.
Когда поклажа была приторочена к седлу, мешок со съестным и мех с вином заняли положенные им места, Лутарг еще раз крепко обнял мать, задержав ее у своего сердца чуть дольше, чем обычно позволял себе. Он ничего не говорил, ибо никакие слова не могли убедить ее в его безопасности, а лишь старался успокоить теплом собственного тела.
Она вновь разволновалась, и молодой человек ощущал ее страх и нервозность, как свои. На ресницах вновь заблестели слезинки, и каждая такая капля отдавалась тупой болью в его сердце.
- Прости, я должен оставить тебя, но я вернусь. Мы скоро увидимся, - пообещал он, подарив матери прощальный поцелуй в щеку.
- Я знаю. Очень скоро, - прошептала она, когда Лутарг уже не мог слышать ее слов.
В этот момент молодой человек давал указания Сарину, которыми тот явно оставался недоволен. Лицо старика превратилось в маску несогласия, а взгляд, то и дело, поверх плеча Лутарга останавливался на Лурасе. "Обо мне говорит", - пришла к выводу женщина, мысленно упрашивая старца не давать опрометчивых обещаний. Она сомневалась, что позволит Сарину сдержать их.
За всем этим появление Таирии в сопровождении Гарьи и советника явилось для них неожиданностью. Юная руанидана, не сдерживая себя, без зазрения совести и раздумий накинулась на брата с обвинениями.
- Я понимаю, что благодаря твоему отказу от вейнгарства, подобраться ко мне стало гораздо сложнее, но это не говорит о том, что теперь можно уезжать не прощаясь! Как минимум, ты обязан поставить меня в известность, если не как правительницу, то хотя бы как сестру! Это не нормально, что Гарья сообщается мне о твоем отъезде!
- Ири, мне кажется, или у тебя резко испортился характер? - рассмеялся Лутарг. - Буквально за один день. Слишком быстро.
В ответ она капризно надула губки, сжала кулаки и притопнула ногой, будто на самом деле собиралась закатить скандал, но вместо этого быстро посерьезнела и, подойдя к брату, обвила руками его талию.
- Будь осторожен и привези Литаурэль обратно, - тихонько попросила она, шмыгнув носом. - Я буду просить Гардэрна и Траисару присмотреть за вами обоими.
- Хорошо, - согласился Лутарг, аккуратно, практически не касаясь, погладив ее по голове. Испортить замысловатую прическу сестры ему не хотелось.
Когда Лутарг верхом на вороном преодолевал врата вейнгарского замка, Лураса смотрела вслед сыну, и губы женщины шевелились. Она молила богов защитить ее мальчика, дать ему сил вынести еще одно испытание и вернуться к нормальной жизни - в семье, рядом с любимыми и любящими людьми. Это все, о чем она мечтала для него - тихое счастье.
Когда силуэт молодого человека уже невозможно было разглядеть среди всадников и людей, снующих по улицам Антэлы, Раса твердой рукою утерла слезы. Губы женщины решительно поджались, а на лице появилось упрямое выражение. Она точно знала, что будет делать теперь. Хочет Лутарг этого или нет, но одного она его не отпустит. Мать отправится вслед за сыном!
***
Признание Рианы быстродействующим ядом растекалось по венам, отравляя кровь и постепенно сводя с ума.
Он не хотел в это верить! Не хотел слышать об этом! Не желал знать! Но слова были произнесены, и он не мог не услышать их, так же, как теперь не сумеет забыть!
- Ты должен понять меня, сын. Я всего лишь мечтала вернуться туда, откуда пришла, - шептала она, теплым ветерком кружа рядом с ним.
А ему хотелось кричать. Выплеснуть в горестном вопле все то, что бушевало в нем. Страх и злость, паника и желание отомстить бились в его крови за возможность главенствовать, затмить собой все остальное, и этот спор пробуждал в груди рев неистовства.
И он кричал - надсадно, яростно! Оглушенный собственной болью, посылал в мир беззвучный крик раненого сердца. Пусть он был неслышимым никому, кроме него самого, но от этого становился еще более надрывным.
Он - жертва! Агнец, с рождения предназначенный на заклание! Ключ, сознательно выкованный матерью, чтобы открыть запертую дверь. Всего лишь средство для достижения цели! Ничего не значащее орудие, которым без раздумий можно пожертвовать! Сосуд, наполненный для того, чтобы опустошить его!
Осознание этого жалило. Сильно! Глубоко! Разрывая душу на части.
"Все это из-за него! Вся пролитая кровь из-за него!" - мысль пульсировала в висках, грозя разнести голову на куски.
Это он виноват! Это из-за него тресаиры томятся в заточении! Это его вина, что Истинные погибают, не имея возможности выбраться из Саришэ! Это все он! Он и она! Они вместе!
- Ты должен понять… - ее шепот вспорол его остро заточенным лезвием.
- Прекрати! Не смей! Никогда больше!.. - с рычанием вырвалось из него.
Он не хотел ее слушать! Не хотел понимать! Не мог понять! Только не это! Такое понять невозможно!
Все это время он любил ее. Любил, несмотря на холод и отчуждение, несмотря на запреты. Любил, надеясь, заслужить признание. Взаимность. Ласку.
И для чего?! Чтобы узнать, что он средство?!
- Как ты могла? Ты разрешила мне сделать это с сыном?! - новая мысль пронзила его, поднимая очередную волну жгучей ярости из глубин существа. - Ты позволила, чтобы Лутарг стал мной!
Бешенство прорвалось на поверхность леденящим потоком. Кружащиеся частицы ее сути на миг оказались заморожены и со звоном попадали на пол, чтобы разбиться от соприкосновения и превратиться в живые сверкающие капли.
- Я думала, он отступился, - простонала Риана, ручейками собираясь обратно. - Он так давно ничего не предпринимал.
