Роберт Сальваторе - Попутчик
— Сообщение из храма, для вас, капитан, — крикнул он.
— Ой, бросайте!
Перро сделал одолжение. Он бросил пергамент капитану, но тот не долетел. Казалось, импульс броска стих в трех футах от перил. Капитан потянулся за пергаментом, высовываясь слишком далеко. Внезапный порыв ветра ударил его в спину, и он перелетел через перила, падая в воду рядом с нами.
Он всплыл, задыхаясь и захлебываясь. Его шляпа плавала рядом, но стоило ему потянуться к неё, латунное украшение головного убора оказалось слишком тяжелым. И предмет пропал из виду.
Капитан бился изо всех сил, чтобы оставаться наплаву. Дымка развернулась, и Перро схватил человека за руку, удерживая его. Перро не мог поднять капитана, но помогал его голове оставаться над водой. Когда Дымка рысью двинулась вдоль корабля, капитан поплыл рядом с нами.
— Да чего вы ждете? — кричал он членам команды, толпившимся у перил. Люди с удивлением смотрели на нас. — Киньте нам чертову шлюпку, идиоты!
Люди отскочили от перил и вскоре вернулись с лодочкой, держащейся на канатах и шкивах, которую они начали опускать на воду.
Прежде, чем лодка преодолела половину пути, капитан вырвал руку из ладони Перро и прыгнул. Каким-то образом он смог выбросить из воды верхнюю половину тела, несмотря на то, что под его ногами не было земли, а пропитавшийся водой жакет тянул его вниз.
Он бормотал, заикался и кричал, но его слов было не разобрать. Яростно загребая руками, он пытался найти какую-нибудь опору у своего собственного корабля. Потерпев неудачу, он заорал на команду.
— Лодка! Опустите ниже проклятую лодку! Что-то коснулось моей ноги… что-то… проклятая акула! Там в воде проклятая акула и она… Опять! Опустите лодку!
При слове “акула” люди начали быстрее выполнять приказы капитана. За считанные секунды лодка коснулась воды — в основном потому, что двое членов экипажа в спешке отпустили канаты. Последние десять футов лодка попросту пролетела, едва не задевая капитана, и приземлилась вверх тормашками.
Казалось, капитану было плевать на катастрофический спуск шлюпки, казалось, он даже не заметил, что что-то пошло не так. Он забрался на киль малого судна и потребовал себе веревку.
Экипаж снова среагировал быстро. Но бросок веревки тоже вышел не слишком удачным. Матрос, кинувший канат, казалось, имел прекрасную мишень — веревка ударила капитана в лоб, сбивая с ног. Несмотря на это, он умудрился остаться верхом на лодке, которая не имела ни перил, ни выгнутых поверхностей. Казалось, капитан боится, что даже прикосновение к воде станет мучительной смертью. Страх придал ему талантов акробата, которыми он не обладал в нормальной жизни.
Капитан даже не обругал матроса за его неуклюжий бросок. Он просто схватил веревку и с впечатляющей скоростью полез наверх, перебирая руками. Добравшись до конца веревки, он развернулся и крикнул нам:
— Вы идете, или мне поднимать канат?
— Ни то, ни другое, — ответил Перро. Дымка семенила рядом с опрокинутой лодкой. Перро схватился за борт, легко переворачивая судно. Дымка шагнула в лодку, а Перро соскочил с лошади. Я последовал его примеру… Тогда он привязал веревку к лодке.
— Бросьте нам еще три каната, а затем тащите, как только мы закрепим их.
Капитан кивнул, а затем отошел от перил. Члены команды бросили еще три веревки, которые мы привязали к лодке. Легкая лодка протестующе застонала под весом лошади, но она была крепкой, как и веревки — как и мужчины, что их тянули. Спустя мгновение мы оказались в каюте капитана. Дверь за нами затворилась с мягким щелчком.
Глава семнадцатая
Капитанская каюта была богато украшена. Пол покрывал красный ковер, к стенам были привинчены множество шкафов и меленьких столиков из темного дерева. По всей комнате были разбросаны десятки безделушек: древняя масляная лампа из тусклой меди, прекрасный чайник и четыре чашки, стоявшие внутри запертого шкафа со стеклянной дверью. Над второй дверью в кабинет висел странный предмет с деревянной ручкой и длиной металлической трубой. Он был очень похож на рисунок с подписью “аркебуза”, который я когда-то видел в книге Необычное Оружие.
Капитан с удобством расположился на поношенном кресле, стоявшем за огромным столом, на котором лежали груды бумаг — заметки, звездные схемы, карты разных размеров, детально описывавшие море к югу от Глубоководья на севере и до Калимпорта на юге. Видимо, у мужчины была запасная шляпа, которая заменила ту, что он потерял, ибо она уже красовалась на его голове, словно ничего не произошло. Да еще и запасной жилет. Так как тот, в который капитан был одет сейчас, был сухим. Единственным признаком, свидетельствовавшем о несчастном случае, была лужа, медленно расползавшаяся под стулом. Из вежливости, я старался не смотреть туда.
Капитан указал на два стула, что стояли напротив него.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал он, скрывая грубость своего голоса за отлично отточенным акцентом. — Что я могу сделать для посланников Храма Тиморы?
В голосе мужчины слышался сарказм, и, разумеется, Перро тоже заметил его, но решил проигнорировать.
— Многое зависит от того, куда вы направляетесь, — ответил Перро.
— Мы со всей поспешностью идем в Лускан, чтобы продать свой груз и пополнить припасы. Затем, мы двинемся на юг, пока лед не запер нас в порту.
Мгновение, Перро сидел, молча потирая подбородок. Он глубоко задумался.
— Тогда вот что вы можете сделать для нас, добрый капитан…
— Смайт, — представился человек, и Перро кивнул.
— Вот, что вы можете сделать для нас, капитан Смайт. Поверните к Глубоководью. У меня там есть дела, носящие совершенно неотложный характер.
На мгновение Смайт нахмурился, но потом ответил.
— Если мы свернем к Глубоководью, то не сможем вовремя попасть в Лускан, чтобы загрузить трюмы и отправиться на юг, так что нам придется продать товары и купить припасы в Глубоководье. Цены будут ниже, а качество товара, который мы закупим — оставит желать лучшего. Храм готов покрыть мои издержки?
Перро только улыбнулся.
— Компенсация храма выражается лишь в форме флага, под которым вы сейчас идете…
Капитан Смайт даже не пытался скрыть гримасу.
— Потери слишком велики. Я не могу на это согласиться.
— Вы отказываете посланникам…
— Я не видел ни единого доказательства того, что вы из храма!
— Только потому, что уронили пергамент.
Тон Перро сквозил обидной насмешкой. Смайт поднялся, повышая голос.
— Я выронил его, потому что вы его слабо бросили!
