Дмитрий Браславский - Щит Королевы
Потом Мэтт встал и, взяв меня за руку, подвел к окну. Отодвинув тяжелую портьеру, я увидела такой знакомый яблоневый сад – в Тайлене для того, чтобы сорвать яблоко с ветки, мне достаточно было выйти на балкон и протянуть руку.
– Посмотри: снегирь! – Мэтт показал на ветку. – Значит, уже зима, и ты скоро увидишь свою сестру…
Я расплакалась и сейчас же проснулась.
Несмотря на жутковатый сон, выспаться мне удалось. Мы позавтракали с Вьорком, он рассказывал смешные истории – как Крадир первый раз в жизни увидел младенца и никак не мог сообразить, почему же этот маленький сверточек называют гномом; как сколько-то веков назад Ведающий объявил, что отправляется в дальние странствия, и вернулся через неделю – дошел до Тильясских ворот, а там столько снегу намело, что в одиночку он даже выйти из Хорверка не смог. Настроение у меня было – как перед Карнавалом бабочек, когда все пританцовывают на ходу и думают только о маскарадных костюмах и угощениях.
За завтраком я лишь ненадолго вернулась ко вчерашнему разговору: попросила у мужа разрешения рассказать правдивую историю его спасения своим Щитам.
Вьорк нахмурился:
– Давай договоримся так. Если ты почувствуешь, что это действительно необходимо, – расскажи.
На том и порешили.
Вернувшись утром вместе со Стради в свои уставленные букетами покои, я застала Втайлу и Мэтта – насупленного, как Звенст спросонья. После урока гномьего кранчеккайл предложила погулять в Саду – все было именно так, как вчера рассказывал Вьорк!
Но прежде я решила заняться другим делом.
Добрую греть моего кабинета занимали подарки – они лежали на столе, на креслах, даже прямо на полу. Я с помощью Щитов и Втайлы решила перебрать это богатство. Как ни странно, в качестве благодарности за спасение короля мне преподнесли немало оружия и доспехов. Я даже примерила, не без помощи Стради, одну кольчужку – самую легкую, по его заверениям. Слава Небесному Воину, никакие церемониалы меня не обязывают в ней ходить! Так и представляю, как я еле ковыляю по Чертогу, а гномы умирают надо мной со смеху. В общем, обновить гардероб мне не удалось, зато я нашла отличный шлем для Стради – он частенько подшучивал над рогатым волшебным сокровищем Гвальда, но я-то видела, что он и сам бы не отказался… Рогов ему не досталось, зато навершие с кошмарной оскаленной пастью какого-то чудища привело его в неподдельный восторг. Как дети прямо… Кроме шлема мы с Щитами выбрали пять кинжалов – один мне, остальные – им.
Приметив, что Втайле нравится ярко-голубой цвет, подарила ей бирюзовое ожерелье. Приготовила, кроме того, подарки для Шенни и Сориделя. Подумав, отложила еще и миниатюрную золотую диадемку – для дочери мага. Я решила, что обязательно навещу их. А если приду не с пустыми руками, им будет еще приятнее. Все остальное отдам в казну. Куда же это богатство еще девать?..
В Сад на этот раз мы прошли по Тванской улице.
– А что такое тван? Главный начальник пятнадцатого отряда выливающих воду в озеро? – Сегодня на уроке я узнала, что у гномов есть такая должность – твин: начальник отряда выращивающих грибы. На мой вопрос, чего же их выращивать, учитель даже обиделся.
– А что такое Фиона? – не очень-то вежливо передразнил меня Стради.
– Незабудка!
– Э-э… Я не то имел в виду. Тван – не что, а кто. Это имя.
– У всех на этой улице одинаковое имя? – Мне хотелось дурачиться. – Вон идет Тван Третий, а за ним Тван Высокий, а вон та гномиха – Твания? Или Тванка?
– Не смешно, – отрезал помрачневший Мэтт. – Тванов было двое, дед и внук, и оба они погибли. А улица названа в честь первого – удивительного мастера, знаменитого на весь Хорверк…
Я на мгновение притихла.
– Ой… А кто такой второй Тван? И почему они погибли? А чем это первый Тван так знаменит? Ну расскажите же мне, что случилось! – начала я тормошить насупившихся гномов.
– Первый Тван родился почти две тысячи лет назад. Когда он был молод, его все любили. Потом начал украшать дома. Ну, занимался резьбой по камню…
– Стради, ты что, на уроке? – хмыкнула Втайла. – Мэтт, давай-ка ты рассказывай, иначе Фиона уснет по дороге.
…Две тысячи лет назад в семье потомственных каменщиков родился Тван – любознательный, упорный, трудолюбивый. Когда он подрос, ни у кого не было сомнений – быть ему мастером по камню. Самые красивые дома того времени украшены его резьбой.
Он был лучшим из лучших. Однажды, вскоре после первого посещения Храма Дара, Тван решил пуститься в путешествие по землям эльфов и людей – поучиться, чужое мастерство посмотреть да и свое показать. Его не хотели отпускать, заказы сыпались со всех сторон. Но он ушел. Ушел, чтобы вернуться через полвека, став мастером, которому не было равных.
Вскоре он взял в жены дочь главы клана Алтаря. Через пару десятков лет у них родился сын, Гаскен, еще через тридцать – Тронд. После посещения Храма Дара сыновья, как и Тван, отправились за границы Хорверка. А вернувшись, тоже снискали себе большую славу.
Старший стал скульптором и весьма в этом преуспел; младший любил возиться со съедобными растениями, даже вывел новый сорт мхов – и растут быстро, и вкусные, и возни с ними мало. До сих пор эти мхи зовут Трондовыми.
И тут началось. Первым был Тван: лет через пятнадцать после возвращения сыновей его нашли мертвым. Он не болел, никто его не убивал. Просто взял и умер. Дом был просторный, красивый, и сыновья переселились туда. Через несколько лет один за другим погибли и они – точно так же, как Тван, совершенно внезапно. В живых остались их жены и дети – Хравонк и Тван, названный в честь деда. Все это, конечно, настораживало; но умерли они не в один день, и все сочли, что это несчастное совпадение.
Тем временем внуки подросли. Никто не предполагал, что их жизни будут еще короче, чем у отцов. Хравонк скончался вскоре после того, как впервые сходил в Храм Дара – он как раз собирался покинуть Хорверк, поучиться У эльфов мастерству скульптора, унаследованному от Гаскена. Весь Брайген загудел, было проведено специальное расследование. Сначала думали, что виновата неизвестная наследственная болезнь, потом решили, что кто-то преследует семейство Твана… Лучшие жрецы, травники и даже некий знаменитый толкователь-провидец пытались разобраться в случившемся. Однако никто так ничего не нашел и не доказал.
Тван же, родившийся после гибели своего отца и оттого получивший прозвище Последыш (которое очень скоро превратилось в Последний), считал, что все беды его семьи – из-за походов за границу. И уж он-то точно никуда уходить не собирался.
Тван был гномом очень осторожным. Судьба семьи наложила на него неизгладимый отпечаток: говорят, он старался никогда не гасить свет и не оставаться в одиночестве. Даже спал в одной комнате с кранчеккайлом. Тем не менее и он погиб однажды ночью, едва достигнув совершеннолетия. Твана нашли рано утром не в спальне, а в одной из гостиных, он был одет, будто собирался куда-то… На его лице застыла маска крайнего изумления. Что случилось с ним, так никто и не понял, хотя догадок и предположений было множество.
