Альвина Волкова - Виринея - боевой маг
- Еще не очнулась? - пророкотал первый голос.
- Не - е. - ответил второй, пнув меня носком сапога.
- Сильно ты ее по голове, хгр. - хмыкнул первый.
- Понесли, Руб, ждет. - Прикрикнул на двоих третий.
Тролли, а это были именно они, подхватили меня, пронесли метров пять, и кинули на хребет какому-то животному. Третий, что-то крикнул на незнакомом языке: животное встрепенулось, двинулось вперед. На спине существа было тепло и уютно. Я долго сопротивлялась магическому действию, даже пыталась сосредоточиться на дороге. Тролли болтали на своем языке, и все, что я поняла из их разговора, складывалось в несуразный бред о Рубе, жрице и еде. Меня так тянуло в сон, что уже не было мочи сопротивляться. Мерное покачивание все же усыпило меня.
Часть 2
А в это время дома.
Василий Иванович безнадежно пытался разбудить жену. Она металась по постели, вскрикивала и стонала. Он уже и звал ее, и тряс за плечи, и брызгал холодной водой. Но никакого действия это не возымело. Обеспокоенный муж принял крайние меры, на свой страх и риск, влепив жене пощечину.
Мария Владимировна со сна, еще ничего не понимая, треснула мужа по лбу. Василий Иванович медленно стек по стене.
- Васенька, прости, милый! - непрерывно охая, Мария Владимировна подбежала к мужу, и села у его ног.
- Все хорошо Маша, я жив! - страдальчески закатив глаза, промямлил Василий Иванович.
- Где бобо! Дай поцелую, - заворковала жена, ласково поглаживая Василия по голове.
Муж разомлел в объятьях супруги. Почувствовал себя лучше. Подумал, и ткнул пальцем в лоб, где уже выросла небольшая шишка.
- Ах, ты мой бедненький. Сколько раз говорила…
- Знаю.
- Ну, да ладно. Пойдем, я кофейку сварю. И расскажешь, какого лешего, тебе взбрело меня так будить.
Василий Иванович состроил самую несчастную мину, пошел вслед за женой на кухню. Мария Владимировна живо приготовила завтрак, сварила кофе, и села за стол напротив мужа. Она пытливо посмотрела на супруга, но Василий упрямо жевал яичницу, и уже подбирался к тостам. Не тут то было!
- Ну? - спросила жена.
- Что ну? - меланхолично уточнил Василий Иванович, намазывая тосты маслом.
- Я жду объяснений.
- Каких?
- Муля, не нервируй меня.
Василий Иванович решил не играть с судьбой, и выложил супруге всю подноготную. Мария Владимировна слушала молча, изредка хмыкая себе под нос. Когда Василий закончил повествовать, на кухне воцарила гнетущая тишина.
- Странно. Я ничего не помню.
- Уверяю тебя, так и было.
- Я верю, верю!
Мария Владимировна задумалась. Последнее время она нехорошо себя чувствовала. Как только луна пошла на убыль ее начала мучить тревога. Она не находила себе места. Носилась по квартире как загнанный зверь. Такое бывало и раньше, но очень редко. Если ей не изменяет память, лет пять назад, когда Виринея поехала на шашлыки и упала в озеро. Чуть не захлебнулась. В тот день Мария Владимировна так же металась из стороны в сторону, не находя нигде покоя.
- У меня дурное предчувствие, - только и сказала она вслух.
- О чем ты говоришь? - осведомился Василий Иванович, оторвавшись от недоеденного тоста.
- Помнишь, тогда, когда Виринея чуть не утонула?! Я вела себя так же, - трагичным тоном изрекла Мария Владимировна, старательно пряча от мужа увлажнившиеся глаза.
Василий посмотрел на супругу. В его голове мелькнула неспокойная мысль. Виринея в данный момент далеко от дома, учится в институте. Письмами родителей не балует. В институте, факса нет, компьютера нет… телефона, и того, нет. Поехала в какую-то Тмутаракань. А родители беспокоятся, ночами глаз не смыкают.
- Может, ты ошибаешься? - с надеждой в голосе спросил он.
- Будем надеяться, - всхлипнула супруга.
***
Оля нашла родителей на кухне. У обоих был весьма удрученный вид. Интересно, что случилось?
- Доброе утро, мам, пап. - Сказала она, поочередно целуя каждого в щеку.
- Доброе утро, зайчик. Кушать будешь? - несколько отрешенно спросила Мария Владимировна.
- Да. А что случилось- то? Почему вы такие грустные? Папа, откуда у тебя шишка на лбу?
Василий Иванович потрогав лоб, поморщился. Мария Владимировна тяжело вздохнула, но промолчала. Оля недоуменно хлопала ресницами. И это ее вечно неунывающие родители?! Что же произошло? Может плохие известия?
- Что-то с Виринеей?
Мария Владимировна вздрогнула, точно ее ударило током. Василий Иванович снисходительно хмыкнул, и погладил свою тринадцатилетнюю дочь по голове.
- Нет. Все хорошо.
- Пришло письмо?
- Нет.
- Уже месяц от нее ни слова. Может, что-нибудь случилось? - не унималась Оля.
- Успокойся, Оля. У Виринеи все хорошо. Иначе нас бы оповестили.
В дверь позвонили. Ольга побежала открывать. Это Настасья вернулась из университета. Настасья на три года старше Виринеи. В принципе внешне она напоминала Марию Владимировну. Невысокая, но ладная, с небольшой грудью и широким тазом. Истинный цвет волос давно стерся из памяти близких. Каждый месяц Настасья щеголяла новым оттенком. Сколько Настя потратила денег на краску и парикмахерские, сказать трудно, но, по словам Марии Владимировны, это чрезвычайно сильно било по семейному бюджету.
Сегодня Настя прибывала в весьма возбужденном состоянии. Она, не раздеваясь, прошла на кухню. Кивком головы поздоровалась с родителями, налили чашку горячего кофе, и села на табурет. Взгляд девушки бегал из угла в угол, ни на чем впрочем, не задерживаясь.
Василий Иванович молча пододвинул дочери тарелочку с бутербродами. Мария Владимировна решила повременить с расспросом.
Оля смотрела, как сестра механически пережевывает бутерброд, запивая горячим кофе. За столом возникло неловкое молчание. Каждый думал о своем.
- Мама, папа вы не поверите! - дрожащим голосом нарушила тишину Настасья.
- Что стряслось? - осторожно спросила мать.
Настя глубоко вздохнула - выдохнула. Ее взгляд стал осмысленным. Придя в себя от пережитого шока, Настасья Васильевна сняла куртку, шапку, перчатки, и попросила сестру отнести вещи в прихожую.
Когда Оля вернулась, и села на свое место начала повествование со слов: " Вы помните Сашу Рогова…"
- Того, что бегает за мной попятам? Он еще в школе мне ранец носил. Ну, так вот. Мы шли из университета: я, Сашка, Олеся и Гриша. У метро разделились, и мы с Сашкой поехали домой, а Олеся с Гришей пошли в кино. Едем, разговариваем по пустякам. Тут вырубило свет. Поезд остановился. Стоим в темноте. Я Сашку за рукав дергаю, а он молчит, словно в рот воды набрал. Включили свет. Только какой-то приглушенный и красный. Я смотрю, а в поезде никого нет, кроме нас с Сашкой. Он тоже стоит, озирается, ничего не понимает, а рожа у него, как и у Машкиного бассета, тупая до неприличия.
