Александр Прозоров - Заклинатель
– Эй, ты куда полез?! Эй, парень!
Двигатель застонал, медленно проворачиваясь стартером, и новик резко пнул педаль газа. Тут же послышался громкий рев. Как переключать передачи, он еще не забыл – воткнул заднюю, отпустил сцепление и дал газу, откатываясь навстречу бегущим милиционерам.
– Не стреляй! Это же Петькина машина! – услышал он громкое предупреждение, тормознул, переключился, рванул вперед.
Пассажирская дверца раскрылась, тут же захлопнулась – преследователь споткнулся и покатился по асфальту. Но вот в заднюю дверцу второй страж порядка вцепился, как клещ. Запрыгнуть не мог, но и не отставал.
Новик прокатился по двору, заехал за дом, вырулил на улицу, поддал газу… и ощутил прикосновение холодного ствола чуть ниже уха:
– Все, малыш, приехали. Тормози.
– Зачем? – пожал плечами Андрей и вдавил педаль газа в полик. – Дорога-то свободная.
– Тормози, говорю. Не то вентиляцию в башке сделаю.
– Нашел дурака. Мне четыре года за ношение оружия светит, еще лет пять-шесть – за четырех ментов, что я в дежурке оглушил, три – за побег, четыре – за угон… Всю жизнь в тюрьме провести? На хрена она мне такая нужна? Убьюсь сейчас лучше – и все дела. Как тебе столб на скорости сто двадцать?
– Останови машину, не то сам сейчас по мозгам получишь.
– А кто за рулем будет? Светофор впереди видишь? Или ты бросаешь свой ствол вперед, на пол к пассажирскому сиденью, или мы перед ним не тормозим.
– Хватит придуриваться, разобьешься. Хватит. Вот придурок… – Мент опустил пистолет и попытался выключить передачу, но Зверев схватил его за руку и продолжил давить на газ.
– Пистолет вперед. Смотри, красный. Пистолет вперед, быстро!
Стрелка спидометра перевалила сто тридцать, машина летела над улицей, не замечая выбоин, только колеса постукивали, как у поезда по стыкам рельсов.
– Тормози. Тормози, сволочь!! Тормо… Бля… – Страж порядка швырнул пистолет вперед, откинулся на спинку и начал долго и изощренно материться.
– Да ладно тебе, служивый, – сбросив газ, глянул на него в зеркало новик. – Вернешься на машине, станешь героем. Я ведь никого не убил и тебя не убью. Не психуй.
– Зачем тебе это надо, дурак безмозглый? Тебя все равно поймают! Нет никакой статьи за ношение холодного оружия, отменили. Только это не значит, что теперь с мечами и копьями по улицам ходить можно. Вот и взяли тебя. Профилактически. Помотали бы нервы часа три и отпустили. А ты на себя за пять минут статей, как закоренелый урка, навешал. Теперь сидеть по-настоящему будешь. Ты хоть понимаешь, что мы тебе, может, жизнь спасли? На тебе золота и антиквариата на полтора миллиона рублей висело. Заметил бы кто – стукнул по голове и закопал. За такие деньги немало праведников души продадут. А ты чего натворил? Идиот! Теперь сидеть будешь. Поворачивай назад, мы тебе хоть явку с повинной напишем. Половину статей снять сможешь.
– Спасибо на добром слове, служивый. – Притормозив перед оживленным перекрестком, Андрей свернул вправо, на широкий проспект, и вдавил педаль газа. – Да боюсь, вопросы вы глупые задавать начнете. Где документы, откуда я все это золото и антиквариат взял, почему тот, чье имя и адрес я назвал, в другом месте сейчас находится. А ответа у меня нет. Так что, извини, мне над этим подумать надо. Но в спокойной обстановке.
– Ты никуда не денешься. В отделении уже подняли тревогу, твое описание разослано, о машине – марке, цвете, приметах, номере – известно на всех постах. Твой арест – это дело нескольких минут. Стоит доехать до первого поста.
– Спасибо за предупреждение…
Новик увидел слева кроны деревьев. Похоже, там был большой парк. Он свернул к правой обочине, затормозил, тут же повернулся и одним слитным движением впечатал левый кулак попутчику в челюсть:
– Отдохни пару минут. А мне пора.
Андрей подхватил сверток, пересек проспект и быстрым шагом пошел к обнесенному каменным забором парку… который вблизи оказался кладбищем. Впрочем, планы Зверева это никак не нарушало. Ему нужен был тихий уголок, где можно посидеть, подумать. Где можно исчезнуть, не удивляя множество свидетелей таким потрясающим чудом. А что выход перекроют – так глаза отводить Лютобор его научил. Через оцепление он уйдет, даже если проталкиваться придется. И никто его не заметит. Хотя жить, постоянно отводя глаза окружающим – невозможно.
Здесь было тихо. Даже не верилось, что всего в сотне метров кипит жизнь большого города… Названия которого он так пока и не узнал. На кладбище пахло перепрелой листвой, шелестела листва, весело перекрикивались воробьи. По тянущейся между сотнями замшелых крестов, обелисков и раковин тропинке шли с сумками в руках две пожилые женщины в плащах, навстречу торопилась стройная длинноногая девушка, помахивая пустой пластиковой бутылкой.
Андрей отвернул на узкую тропку, что уходила меж могил в глубину кладбища, прошел по ней метров пятьдесят. Увидел ухоженную низкую загородку, за которой скрывались сразу три места упокоения, зашел внутрь, присел на скамеечку. Да, где еще так хорошо думается о жизни, как не на кладбище?
Итак, у него нет обычной для этого времени одежды, нет денег, нет документов, он не знает, где находится. Правда, у него имеются золотые перстни – но без документов легально их не сдать. А нелегально – наверняка попытаются обмануть, дадут треть цены, если не меньше. Ложку тоже никак не продать. На лом – она ничего не стоит. А в антикварный магазин опять же без документов не сунешься. Никого он не знает, ни у кого помощи не попросить. И даже на работу устроиться – тоже без документов сложновато.
– Прямо хоть на большую дорогу выходи, – закрыв глаза, откинулся на скамейку новик и… упал на спину.
Сквозь веки ощущалась ночная темнота, разрываемая только стрекотом цикад и лягушачьим кваканьем со стороны озера.
– Лютобор, ты здесь?
– Да, чадо. Ты опять вернулся. Мир будущего не принимает тебя. Похоже, там нет для тебя места. Того мира, о котором ты любишь рассказывать, не существует.
– Никогда не думал, что могу обрадоваться возвращению сюда из своего мира, – открыл глаза новик. – Ты ошибаешься, мудрый волхв, он есть. Мой мир существует. И я только что в нем побывал. Но меня снова выбросило к тебе.
– Мыслю я, Андрей, – потер подбородок старик, – правы можете оказаться вы оба. И ты, и зеркало Велеса. А вдруг твой мир существовал – но рухнул? Рассыпался. Исчез. Уцелели лишь малые осколки, в которые ты и попадаешь. Проживаешь этот осколок от края до края и опять возвращаешься сюда. Сюда, где для тебя есть постоянно прочное место.
– Этого не может быть. Не может! Наш мир, наше будущее – это не стеклянное блюдце, чтоб могло на куски расколоться и так дальше жить: кусочек здесь, кусочек там. Блюдце – оно или есть, или его нет. Из разбитого блюдца чаю уже не попьешь. Я видел свой мир, Лютобор. А значит, он есть!
