Марина Дяченко - У зла нет власти
– Больше так не делай!
– Что я опять натворил? Почему страдает твоя нежная совесть? Может быть, потому, что мы в бешеном темпе получили крайне важные сведения?
И, не дожидаясь ответа, Максимилиан поднял руку. Остановилась первая попавшаяся машина – «БМВ». Мужчина за рулем меньше всего походил на таксиста или на «грача»: это был бизнесмен, который ехал куда-нибудь на заседание правления, – в костюме с галстуком, окутанный запахом дорогого одеколона, с толстой борсеткой на заднем сиденье.
– Макс! – Я вцепилась некроманту в плечо. – Что ты делаешь?!
– Садись.
Мы вдвоем уселись у мужчины за спиной. Всю дорогу Максимилиан, склонившись вперед, плел что-то про проценты, текущий квартал, долю рынка, конкуренцию, – какую-то несусветную чушь, от которой у меня зачесались уши. Мужчина кивал, очень довольный; мне было страшновато. Власть, которую имел Максимилиан над людьми в нашем мире, нравилась мне все меньше и меньше. Кроме того, я ведь не каждый день влезаю в «БМВ» к незнакомым бизнесменам.
Мобильник у водителя звонил, не умолкая, но тот будто не слышал. Так, под мелодию «Прекрасное далеко», мы приехали по адресу, выбрались из машины, попрощались с водителем и нырнули в подъезд. Я перевела дыхание.
– Царьков Алексей Викторович, – пробормотал Максимилиан, глянув на список жильцов. – Лена, прошу тебя, просто молчи.
– С какой стати?!
Мимо нас прошла тетушка с собачкой. Очень подозрительно посмотрела:
– Вы к кому, молодые люди?
– К Алексею Викторовичу, – без запинки ответил Максимилиан. – По поводу встречи с читателями.
Он потряс перед носом тетушки фирменным кульком из книжного магазина.
– Вот как, – сказала тетушка чуть приветливее. – Боня, пойдем!
И вывела собачку во двор, и я только теперь увидела, что подъезд, в который мы без труда вошли минуту назад, был заперт на два огромных замка – кодовый и магнитный.
Максимилиан, не оглядываясь, двинулся вверх по лестнице, мне ничего не оставалось, как догнать его. Дом был очень старый, с высоченными потолками и без лифта. Штукатурка потемнела и растрескалась, на подоконниках лежала пыль, клочья паутины свисали с карнизов, словно на чердаке мира, где триста лет никто не убирался.
– Кто он такой, этот Царьков? Ты когда-нибудь о нем слышал?
– Не слышал. Может быть, он никто. Но кажется мне, мы верно ухватились за ниточку. Сейчас и проверим.
На пятом этаже Максимилиан остановился перед черной дверью, обитой пыльным дерматином. Ни секунды не сомневаясь, позвонил; я позавидовала его уверенности. Мне бы так смело звонить в чужие квартиры!
– Кто там? – послышался недовольный голос.
– Соседи снизу! – плаксиво затараторил Максимилиан. – Вы нас затопили! С потолка льется!
– Где? – Человек за дверью растерялся.
– В ванной! В кухне! В туалете! Идите посмотрите, сейчас на третий прольется!
– У меня ничего… – человек за дверью уже оправдывался. – У меня все сухо…
– Зайдите к нам в квартиру! – надрывался Максимилиан. – Мать все ведра подставила, тряпки подстелила, а у нас был свежий ремонт!
– Да что же это за…
Заскрежетал замок – один, потом другой. Дверь приоткрылась, на пороге встал человек в трикотажном спортивном костюме – не толстый, не худой, весь какой-то округлый, будто надувная игрушка. На его лысеющей макушке торчали рыжеватые волоски. Максимилиан шагнул вперед; длинные пальцы некроманта сомкнулись на горле писателя.
Надувной мужчина слабо вскрикнул. Максимилиан, весивший в два раза меньше, втащил его в квартиру, будто котенка.
– Лена, закрой дверь…
Теперь мне предлагалось участвовать еще и в разбойном нападении. Я захлопнула за собой дверь квартиры – мы оказались в темном, тесном и узком коридоре. Меня трясло, ладони взмокли, я молча проклинала некроманта на чем свет стоит.
Но хозяин квартиры испугался еще больше. У него подкосились ноги, он почти не сопротивлялся, пока Максимилиан волок его по коридору. В большой комнате с рассохшимся паркетом, со старой тусклой люстрой и понурой мебелью вдоль стен некромант толкнул пленника на широкий продавленный диван.
– Привет от Оберона, Алексей Викторович.
Надувной человек открыл рот, намереваясь заорать во все горло, – и вдруг поперхнулся.
– Неправда, – сказал он, переводя испуганный взгляд с меня на Максимилиана и обратно. – Оберон не стал бы присылать некроманта. Ты врешь!
Максимилиан удовлетворенно кивнул. Я глядела на писателя во все глаза; сама я, если честно, до последней минуты не верила, что в нашем мире может прятаться под видом обывателя настоящий житель Королевства.
– Некромант свободен врать и говорить правду, когда захочет, – Максимилиан ухмыльнулся. – А чтобы отличить одно от другого, у нас имеется вот это.
Он достал из сумки кожаный мешочек, затянутый черным шнурком. Вытряхнул на ладонь несколько разноцветных горошин.
– Семечки правды, – пробормотал писатель. Его молочная бледность сделалась синюшной. Я испугалась, что его хватит удар.
– Всего несколько вопросов, Алексей Викторович. И мы уйдем.
– Воды, – попросил писатель.
– Лена, принеси воды, – велел Максимилиан. Я вышла на кухню; на столе остывала тарелка гречневого супа. Мне сделалось очень жалко писателя.
Здесь же нашлась наполовину полная бутылка минеральной воды. Я поняла, что тоже очень хочу пить; глотнула из горлышка. Потом, опомнившись, нашла две чистые чашки и вернулась в комнату.
Писатель жадно потянулся к пластиковой бутылке. Максимилиан удержал мою руку:
– По нескольку глоточков. После каждого зернышка.
– Дай человеку напиться! – взорвалась я. Высвободилась и налила писателю полную чашку.
– Спасибо, добрая девочка, – захлебываясь, писатель выпил все до дна и вжался в спинку дивана. – Пожалуйста, принеси еще… Там, на подоконнике.
Я вышла – и почти сразу услышала грохот. Бегом вернулась в комнату; тяжелый стул валялся на боку, Максимилиан и писатель сцепились не на жизнь, а на смерть. Хозяин квартиры был мягок с виду, но тяжел, и теперь, опомнившись от первого потрясения, навалился на Максимилиана свирепо и безжалостно. Он сбил его на пол, кинулся в угол, куда отлетел мешочек с семечками правды, но Максимилиан, лежа, ухитрился подсечь противника, и писатель обрушился, будто карточный домик. Максимилиан навалился сверху, но писатель на этот раз оказался сильнее, подмял некроманта под себя, ухватил за белые патлы и ударил затылком об пол. Обомлев от такой жестокости, я схватила большую фарфоровую вазу со стола и разбила ее о писательский затылок.
Через минуту хозяин квартиры был снова водворен на диван. Весь облитый водой, он держался за шишку на затылке и смотрел на меня злыми глазами. Осколки вазы рассыпались по комнате, будто фрагменты замысловатой головоломки.
