Степан Кулик - Витязь в медвежьей шкуре
Смешно. Я-то давно позабыл о шкуре, наброшенной на спину, а как оказалось, именно с нее и не сводил глаз полуживой купец. Вернее, с медвежьей морды, устроившейся на левом плече.
Представив себе со стороны эту картинку, я искренне посочувствовал бедняге Круглею. Еще бы!.. Очнувшись, увидеть перед собой монстра, у которого на плечах одна голова человеческая, а вторая — медвежья. А особенно, как я понял, впечатлили его стеклянные глаза. Потому как сама звериная шкура не могла быть купцу в диковину, пусть и непривычного окраса.
Я улыбнулся, насмешливо щелкнул медвежью башку по носу, а потом небрежно забросил скалящуюся пасть за спину.
— О как… — облегченно вздохнул купец. — А я уж было подумал…
Я еще раз улыбнулся.
— Молчишь-то чего? Немой? — мимоходом поинтересовался Круглей, пытаясь встать на ноги. Пришлось помочь.
— Говорить… плохо.
— Издалека, стало быть, — прибавилось осмысленности во взгляде купца. — То-то я гляжу, чудной ты… и шкура — тоже. Но все равно спасибо тебе, добрый молодец. В долгу не останусь. На том слово купеческое имеешь.
Видимо, он все еще не пришел в себя, поскольку огляделся и в недоумении спросил:
— А где людишки-то мои? Неужели все полегли?
Я хотел было объяснить, что сам видел, но обошлось без меня.
Кусты на опушке затрещали, и из лесу выбрались два уцелевших обозника.
— Жив, хозяин? — заторопились к купцу.
— Где вас черти… — Круглей зыркнул на меня и поперхнулся, — …носили?
— Так когда он, — воин постарше, кряжистый, хмурый и горбоносый тоже кивнул на меня, — уложил атамана, оставшиеся разбойники наутек бросились. Ну и мы с Кузьмой следом… чтоб добить, значит.
— Ну и?..
— А то, — приосанился воин. — Ни один не ушел. Не поозоруют более, лиходеи.
— Это хорошо… — перекрестился Круглей. — Не зря кровь пролилась. Гляньте, может, из наших воев кто живой еще…
— Татей добить, или на спрос возьмем? — уточнил младший обозник.
Парень был румянолиц, ровно девица, с серьгой в мочке левого уха. Темный от пота русый чуб выбился из-под мисюрки и прилип ко лбу.
— Атамана свяжите. Если не подох, с него и спросим. А остальных, — купец провел ребром ладони по горлу. — Только сперва ранеными займитесь.
— Знамо дело, — кивнул старший обозник. — Не впервой. Кузьма, ты атамана вяжи, да покрепче, не жалей. А я подранками займусь.
— Хорошо, дядька Озар. Как скажешь.
Видно было, что парень привык выполнять приказы старшего воина. И корился он ему не по принуждению, а с уважением.
Тем временем купец вытащил из воза небольшую, литра на три-четыре, тыкву. Тряхнул ее над ухом, прислушиваясь к чему-то, одному ему ведомому, и удовлетворенно кивнул.
— То, что надо…
Круглей вытащил зубами неприметный чоп, сплюнул его наземь, словно демонстрируя, что он больше не понадобится, а потом протянул емкость мне.
— Испей, друг. Клянусь бородой, такого медку ты еще не пробовал. Лучше и на княжеском столе нет.
Ну, положим, купец себе льстил. Не знаю, что нынче подают князьям, но я хоть и спортсмен, а имел возможность много чего продегустировать. И из заморских вин тоже. Так вот, лучше напитка, чем вишневая наливка, которую делала бабушка Галя, нет и быть ничего не может. Впрочем, медок тоже оказался вполне на уровне. Хотя я сейчас предпочел бы ему ковш охлажденного квасу. Но, как говорится, дареному коню…
— Чье здоровье пить прикажешь? — поинтересовался купец, когда я вернул ему изрядно полегчавшую тыкву.
— Степан… я.
— Здрав будь, Степан… — произнес Круглей и смачно приложился к горлышку. Потом крякнул, отер усы и протянул посудину дядьке Озару.
Тот вроде совсем другим делом был занят и рядом не стоял, даже в другую сторону глядел, а подоспел вовремя. Опыт…
— Жизнью я тебе обязан, парень. Денег не предлагаю, не принято это у нас. Но если у твоего народа иной обычай, говори прямо. Я за ценой не постою!..
— Нет… — мотнул я головой, от чего та слегка закружилась.
Ого, а медок-то коварен. Но остатки разума еще успели шепнуть, что денег брать в любом случае не стоит. И не потому, что не в них счастье, а потому, что заслуга моя минимальная. Значит, много не дадут. К тому же после этого расчет будет окончен. Мне же, для успешного внедрения и легализации в этом мире, куда больше нужны явки и пароли.
— Как скажешь… — купец глянул на старшего обозника. — Что у нас?
— Семерых насмерть забили, — проворчал тот. — Пятеро дышат. Щек не жилец уже, а остальные ничего, оклемаются потихоньку. Васята, может, к обеду встанет. А те — поваляются пару деньков. Кроме Гридни. У него нога сломана.
— Худо, старшой…
— Чего ж хорошего, хозяин, — встрял в разговор Кузьма. — Телег шесть, а нас всего — трое. И пути впереди целая седмица. Может, дикой с нами пойдет? Все легче будет…
— Мужа этого славного — Степаном зовут, — нахмурил брови купец и продемонстрировал парню кулак. — Говори о нем уважительно. Кабы он вовремя не подоспел, нас всех, может, и на свете уже не было б.
— Прощения просим, — без тени насмешки поклонился мне Кузьма. — Думал, он не понимает.
— Думал он, — вездесущий дядька Озар отвесил молодому обознику легкий подзатыльник. — Человек человека не ушами слушает. И насмешку или обиду за сладкими словами не спрячешь.
— Ну, так что ты скажешь, Степан? — обратился снова ко мне Круглей. — Пойдешь с нами? — и прибавил торопливо, не давая мне отказаться: — Я понимаю, у каждого своя дорога, поэтому на весь срок не прошу. Даст Бог, к завтрашнему вечеру до Западной Гати доберемся. А в ней завсегда людишек оружных поднанять можно. Смутный народишка, но — не до жиру мне нынче. Сговоримся на два дня?
— Соглашайся, Степан, — присоединился к купцу и дядька Озар. — Спас одни раз, выручай и вдругорядь. Не бросай начатое дело на полпути…
И как-то так по-простому он это сказал, что любые сомнения, посеянные параноидальным кинематографом, улетучились прочь. Да и что мне терять, кроме… дубины?
Я еще раз оглядел ждущую моего ответа троицу и кивнул.
Где я только не был, чего я не отведал
Березовую кашу, крапиву, лебеду.
Только вот на небе я ни разу не обедал.
Господи, прости меня, я с этим обожду!..
Глава восьмая
Волы, то бишь — выхолощенные быки, очень сильно уступают лошадям в резвости. А потому скорость обоза не превышает трех-четырех километров в час. Но поскольку эти животные многократно превосходят тех же лошадей в силе, на их равномерно поступательное движение не оказывает влияния ни масса груза, ни состояние дороги. Как в задачнике, где для упрощения решения предлагается пренебречь силой притяжения, сопротивлением воздуха и трением. Стронувшись с места, волы будут идти вперед, пока не остановиться первая пара. И пытаться понукать их или придерживать — совершенно бессмысленно. Вроде как дуть на солнце, пытаясь заставить его откатиться или быстрее податься вперед.
