Столица гильдий (ЛП) - Херндон Кори Дж.

Венвел Колкин, как оказалось, отчаянно хотел найти убийцу своей жены – особенно теперь, когда ее призрак не угрожал сожрать его душу – но, как свидетель, он был бесполезен. Если бы торговец мог описать подозреваемого, кого-то, кто, возможно, убил Йертруду и, вероятно, продолжит убивать других, это было бы уже что-то. А Колкин даже не знал, что его жена была мертва, пока искатель не набросился на него за рынком. С того момента он только и делал, что убегал от привидения.

Кос ничем не мог помочь Колкину, кроме того, чтобы объяснить, что само по себе убийство, технически, не являлось нарушением закона в Столице Равники. За исключением того случая, если жертва носила десятиконечную звезду, похожую на ту, что висела на груди Коса. Даже если бы Колкин сам убил свою жену, во что Кос не верил после того, как увидел массивное повреждение шеи искателя, то технически это было бы только их семейное дело. Особенно, если никто другой не пострадал, и жертва не была членом какой-либо гильдии, достаточно известным, чтобы дать основание для возбуждения дела по нарушению торговых отношений.

Это, считал Кос, была одна из причин, почему каждая из гильдий держала как минимум крупное посольство в Центре Равники, если не собственную резиденцию. Многие гильдии, особенно Оржов и Голгари, рассматривали убийство как бизнес, и если у убийцы все бумаги были в порядке, то никакого преступления в этом не было. Иужточно все гильдии, даже конклав Селезнии вели деловые отношения с Оржов. За пределами города законы были другими. Магическое влияние Пакта Гильдий было все еще в силе, но в рамках его ограничений лоскутное одеяло гильдийных территорий и свободных зон руководствовалось иными системами правосудия.

Кос иногда задумывался, каково бы это было – уйти из воджеков и присоединиться к Хазде, лиге добровольцев, охраняющих закон во всем остальном мире, за границами Столицы Равники.

Потом он увидит что-нибудь – знакомого торговца, монумент, башню – и подобные мысли сразу же покажутся ему смехотворными. Он не ушел за 110 лет и не собирался уходить сейчас.

Глава 6

Далеко внизу под ногами Агруса Коса кентавр спасался бегством. В его боку торчала пара стрел, и одна его задняя нога подволакивалась через каждую пару шагов. Он был стар даже для кентавра – не менее трехсот лет, судя по сутулому гнедому крупу с проплешинами, длинной белой бороде и гриве, хлещущей в промозглом сыром воздухе нижнего города. Сбиваясь с рыси на галоп, он скакал по узкому проходу между двумя массивными осыпающимися строениями. Он остановился, втянул носом воздух и нервно осмотрел открытые окна, смотрящие на него со всех сторон.

Он совершенно заблудился.

Кентавр отдышался, тяжело переводя дыхание, затем прокашлялся. Чем ближе он приближался к дымящимся вентиляционным шахтам Адовойдыры, тем воздух становился все хуже, а его древние легкие и без того были поражены с полдюжины болезней. Он растеряно оглядывался налево, направо и назад через плечо. Он не видел никаких признаков стаи хищников, следовавшей по его следам, а его обоняние все еще на что-то годилось. Ему показалось, что он что-то услышал сзади, в тени постройки, просевшей за время отчуждения. Стебли ползущих растений, мох и плесневые грибы заполняли каждую трещину и щель некогда строгого, углового сооружения, еще пятьдесят лет назад бывшего жилым. Теперь Сестры и их верховная жрица Девкарин, матка Савра, отдали его двум элитным классам Гильдии Голгари – эльфам Девкарин и тератогенам. Кентавр не принадлежал ни к одному из этих классов, ни, собственно, к Гильдии Голгари. Он просто заблудился, как и многие посетители Старого Рава, решившие побродить по нему чуть подольше.

Кентавр прокашлялся снова, в этот раз, отхаркивая кровь.

Прямо над ним, что-то носом втянуло воздух. Старый кентавр посмотрел наверх и уткнулся в лицо, закрытое маской в виде черепа поверх черных пронизывающих глаз. Не закрытый маской рот произнес: «Бу».

Охотник - бледный эльф спрыгнул с полуразрушенной стены на сутулую спину кентавра. Он не воспользовался ни стрелой, ни длинным ножом, пристегнутым к его поясу, а вместо этого обхватил шею своей жертвы руками. Кентавр издал сдавленный вопль и понесся по одной из сотен узких и опасных улиц нижнего города, тщетно пытаясь стряхнуть с себя нежеланного наездника.

Охотник сдавливал хватку с каждой секундой, и вскоре старик споткнулся, попытался встать, но уже не смог. Эльф в маске нажал большими пальцами в основание черепа своей жертвы и резко провернул голову кентавра, оборвав его жизнь с одним звонким хрустом. Он отпустил голову кентавра, безжизненно повисшую на боку, и слез с его спины.

Охотник посмотрел в затуманенные мертвые глаза кентавра, подумал закрыть их, но решил не возиться с этим. Они скоро понадобятся кентавру, хоть и ненадолго.

Эльфа звали Джерад, и ему было скучно.

- Я разочарован, - сказал Джерад. Он обошел труп кентавра и рывком выдернул стрелы из его тела. Кровь обрызгала его руки и обнаженную грудь. С легкостью заученного ритуала он вытер кровь с каждой стрелы по одному разу о щеки, затем острым наконечником одной из стрел разрезал кончик своего языка. Он попробовал на вкус смесь своей крови и крови кентавра, смакуя короткий миг триумфа удачной охоты. Затем он разломил обе стрелы пополам и отбросил их в сторону. Джерад никогда не использовал одну и ту же стрелу дважды.

- Я не охотился на таких, как ты уже десятки лет, - сказал эльф, обходя кентавра снова, чтобы посмотреть в его остекленевшие безжизненные глаза.

Мертвый кентавр ничего не ответил.

- Крепись, - продолжал Джерад. Он провел рукой по своим спутанным черным дредам, дав возможность нескольким жучкам сползти с них ему на запястье. Девкарин отдал насекомым беззвучный приказ и сбросил их на пол. Жуки быстро расползлись во мраке в поиске расположения истинной жертвы. Когда они достигнут ее укрытия, их примитивная нервная система направит охотника в это место и поможет вести наживку по нужному маршруту.

– Твоя смерть принесла двойную пользу, - продолжил эльф. – Тебя используют для важной миссии, а также тебе удалось убедить меня, что кентавры не стоят того, чтобы на них охотиться.

Эльф вглядывался в глаза мертвого существа еще несколько секунд. Затем его верхняя губа поморщилась в легком презрении.

- Я знаю, что ты там. Выходи уже.

При нормальных обстоятельствах, призрак появился бы сразу после смерти и безобидно бы бродил по местам, которые он знал при жизни. А через пару недель он бы просто растворился. «Нормальные» привидения варьировались по насыщенности и протяженности существования, поэтому никто не знал, чего можно было ожидать от того, кто умер по естественным или ожидаемым причинам. Но умерший насильственной смертью, особенно если насилие было неожиданным и непонятным для жертвы, часто восставал опасным фантомом – искателем, безумным и смертоносным. Он был способен уничтожить разум любого живого существа силой собственного душевного страдания. Иногда такие фантомы замыкались на конкретном живом существе, которого они обвиняли в своей смерти, но чаще всего разъяренные призраки просто набрасывались на любого, кому они могли нанести вред – живых, зомби или других призраков. А нанести вред они могли практически всему, что обладало разумом.

Труп кентавра на мгновение озарился голубым светом, затем его искаженная полупрозрачная копия медленно поднялась над телом – призрачная пародия кентавра, рожденная в тот самый момент, когда Джерад сломал ему шею. Голова призрака кентавра - по крайней мере, образ его головы, который отобразила его мученическая душа - свисала под углом в девяносто градусов и открыла рот для крика.