Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гранд
– Ваша светлость! Я ваш верный слуга!..
– Располагайте мною!
– Мы всегда с вами!
– Только прикажите!
…После завтрака военачальники, получив мои заверения, что начинаем действовать быстро и решительно, взыграли, как боевые кони при звуках военной трубы, оседлали лошадей и помчались кто к себе, кто к тем, кому доверяет, чтобы приступать к выполнению моей программы.
Я вернулся в отведенные мне покои, Изаэль притаилась в углу, тихая, как мышонок, смотрит, как я неспешно одеваюсь в дорогу, то и дело застывая, как чурбан, всецело поглощенный мыслями.
Две турнедские армии, которые я перехватил еще в Армландии и отправил в Сен-Мари, где они героически выдержали битву с морскими варварами и защитили Тараскон – последние воинские формирования Турнедо прежнего феодального облика. Правда, об этом знаю пока только я.
Два письма я послал графу Ришару сразу же, как только опасность со стороны пиратов миновала. И я отправил армии рейнграфа Чарльза Манершайда и стальграфа Филиппа Мансфельда в Гандерсгейм. В письмах я пояснил и дал подробные инструкции, что так как это армии недавнего противника, то следует, не выказывая к ним недоверия, осторожно разбавить их армландцами и сен-маринцами. Причем не знатными рыцарями, те пусть остаются там, где и были, а воинами простого звания, но как можно более умелыми и опытными. Уверен, Чарльз Манершайд, командующий северной армией Турнедо, и Филипп Мансфельд будут только рады усилению своего воинского контингента и сочтут это знаком дружеской помощи с моей стороны.
Знаю, Ришар поймет мои указания правильно, то есть как я и написал, и сочтет меры умными и своевременными. А то, что я замыслил на самом деле, пока не должен знать даже он.
Нас с Изаэль вышли проводить как сам граф Меганвэйл, так и его улыбающаяся жена, она то и дело старалась обнять мое существо, а оно инстинктивно льнет к ней, как цыпленок к маме, так что я даже втихую приревновал.
– Ваша светлость, – сказал Меганвэйл с чувством, – вы нам привезли надежду!
– Но чтоб она не завяла, – сказал я, – ухаживать надо всем.
– Мы оросим землю своей кровью, – отчеканил он твердо, – только бы все получилось и эта нелепая война затихла!
– Лучше кровью наших противников, – уточнил я. – Хотя я хотел бы вообще обойтись без крови.
– Ваша светлость?
– По возможности, – уточнил я, и он сразу успокоился, потому что это «по возможности» дает достаточно широкий простор для толкований, а значит, и действий.
Я обнял его, поцеловал леди Лауру в губы, так положено, если я принимаю на себя роль сузерена, свистнул Зайчику.
Из конюшни донеслось бодрое ржание, Зайчик выбежал рысцой, волоча за собой повисших с обеих сторон конюхов, сытый и довольный.
В глазах Меганвэйла я увидел откровенный восторг, он покачал головой.
– Чем его только не кормили… Я ходил смотреть, как он ест! Подковы старые, всякое негодное железо… Сэр Ричард, я уже всех предупредил, вас встретят графы Арнубернуз и Фродвин.
Я сказал с удовольствием:
– Хорошо, я знаю обоих.
– Они о вас самого высокого мнения…
– Я старался ничем себя не уронить, граф.
– Переговорите пока с ними, – предложил он, – а я к вечеру тоже присоединюсь к вам. Пока нужно лично разослать гонцов с новыми распоряжениями.
– Хорошо, граф, – сказал я тепло. – Начнем восстанавливать Варт Генц!.. Но только…
– Ваша светлость!
– Но только не подводите, – сказал я со вздохом. – Чувствую, что поработать придется много и… кое-чем пожертвовать на первых порах.
Он воскликнул истово:
– Ваша светлость! Когда зримо виден выход… вы не представляете, как мы будем стараться и как от многого сможем отказаться!
Я улыбался и кивал. Если думает, что отказаться придется от вкусной еды и придется спать в степи, подложив под голову седло, ошибается весьма и даже зело. От вкусной еды отказываться не придется. И спать будут в теплых замках…
Глава 14
Зайчик пошел по прямой, не обращая внимания на мелкие речки, озера и даже болота, только с галопа перешел на карьер, а с карьера на нечто невообразимое, и тогда ломились сквозь встречный ветер, разогреваясь так, что даже через седло припекало, а к его телу было страшно прикоснуться.
Зато ноги от колен и выше оставались сухими даже после болот, потом он снова замедлял бег, и мимо уже не проскальзывали рощи, а проплывали, а дальние горы так и вовсе застывали на месте.
Изаэль уже привыкла и перестала трястись от огромности мира, весело попискивала, вертясь во все стороны.
– Что, – спросил я, – ужасные люди перестали казаться такими страшными?
– Твои, – ответила она независимо, – и не страшные… вроде бы.
– Да какие мои?
– Которыми командуешь!
– Никем я не командую, – ответил я невесело, – только подумываю, как бы вот так…
Она пропищала обнадеживающе:
– Ты придумаешь! Ты такой хитрый, даже меня сумел хитростью затащить в постель, так что все у тебя получится!
– Хороший тест, – сказал обалдело. – Все-таки женская логика это нечто общее над миром и демократией, тут неважно, эльфийка или не эльфийка. Наверное, еще кистеперая рыба, дура, уже так рассуждала…
– Что за рыба? – спросила она. – Которую Бобик поймал?
– Нет, то была нормальная, потому и поймалась. А кистеперая рыба сама вылезла, дура, на берег. И всех распугала.
Она ужаснулась:
– Какой ужас! Что у вас за рыбы?.. Сумасшедшая какая-то! А если укусит?
Я промолчал, что от этой сумасшедшей пошли все люди, а то совсем загордится своим происхождением на высоком дереве, вытянул вперед руку:
– А как тебе вон то?
Она повернулась и долго рассматривала приближающийся замок, наконец обронила в нерешительности:
– Миленький…
Замок графа Арнубернуза, богатого и влиятельного магната, что пророс родней по всему королевству, в самом деле выглядит кукольным издали, слишком чист и наряден, крыши все ярко-красные, башни сложены из белого камня, даже зубцы наверху выглядят не как приспособление для арбалетов и защита для лучников, а словно великолепное декоративное украшение.
– Хозяин этого замка, – заявила она, – молодой, красивый и очень веселый!
– Ого! – сказал я.
– Вот увидишь.
– Ты настолько уже научилась разбираться в людях?
– А что? – спросила она. – Не сложнее же вы эльфов!
На воротах нам замахали шапками, покричали «ура», створки сразу распахнулись. Толпа воинов пугливо раздалась, словно по ней провели гигантским веником, это вбежал Бобик, но затем из плотного ряда вооруженных людей выступил широкий в плечах ратник, крикнул, улыбаясь во весь рот:
– Слава Ричарду Завоевателю!
Воины дружно, хоть и вразнобой, заорали, косясь на чудовищного Пса, что опустил зад на каменные плиты и смотрит на всех с интересом:
– Слава!
– Ура!
– Да здравствует!
– Хай жывэ!
– Щэ нэ вмэрла…
Я соскочил на каменные плиты двора, обнял осчастливленного до небес ратника, сказал тепло:
– Вагнер, рад тебя видеть снова. Думаю, мы еще себя покажем! Верно?
Он опять ликующе заорал, все поддержали, из донжона вышел, на ходу надевая плащ, граф Арнубернуз, массивный, с короткой седой бородой и жутким шрамом от уха через всю щеку, стянувшим его лицо набок, сильно припадая на правую ногу, издали протянул ко мне руки.
– Сэр Ричард!
Я поспешил навстречу, мы обнялись, его свирепое некрасивое лицо осветилось радостной улыбкой.
– Я только собирался выехать вам навстречу! Ну что у вас за конь? Где он прячет крылья?
– Он тоже от кистеперой рыбы, – сказал я. – Дорогой граф, как приятно встречать старых друзей!
Он прогудел уже не так счастливо, быстро темнея лицом:
– А как нам радостно!.. В эти горестные и крайне печальные для королевства дни…
– Да полно вам, – прервал я. – Все будет хорошо.
– Мой дорогой лорд, – сказал он, – ваше появление – праздник в это ненастное время.
Я покачал головой:
– Не радуйтесь, граф. Скоро примчится гонец от графа Меганвэйла. Он уговорил меня на некую безумную и весьма губительную для меня затею… и тогда, не знаю, останется ли ваша улыбка на месте.
Он вскричал:
– От вас не может исходить зло! Или беда! Даже от вашей милой собачки!
– Гонцы направлены к многим военачальникам, – добавил я. – И лордам. Ожидайте гостей. Сперва поговорим в кругу друзей, а потом уже отправимся в столицу, а там… уже со всеми.
Он тяжело вздыхал, сопел, скреб затылок такими толстыми ногтями, что уже не ногти, и даже не когти, а добротные копыта, на лице вечная печаль, сквозь которую то и дело прорывается ликующая улыбка, все-таки я причислил к кругу наиболее близких друзей во всем королевстве, а я повернулся к коню и легко снял с седла Изаэль.
Она оставалась все тем же послушным столбиком, жутко робея в присутствии незнакомых существ, а граф, взглянув на нее в некотором недоумении, отступил в сторону и сделал широкий приглашающий жест:
