Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.
Надев ставшие родными копытные туфли, я радостно застукала по полу.
— Ну, каково? — покрутилась перед девчонками.
— Ништяк! — Аффа выставила большой палец.
— Политиков изучила? — спросила строго стилистка.
— Запомнила на лица, а имена не смогла, — покаялась я.
— Потянет, — махнула рукой Вива, признав тем самым, что коли подшефная, то есть я, слегка туповата, то времени на заострение нет.
В оставшееся время мы заново прорепетировали разученные ранее перемещения. Затем училка политеса притворялась премьер-министром, Афка играла роль моего кавалера, а я никого не изображала и стояла на воображаемом подиуме рядом с воображаемым руководителем страны и воображаемым Петей под вспышками воображаемых фотокамер.
После Вива показала, как элегантно цепляться за чемпиона, прохаживаясь по залу. Следом мне продемонстрировали, как надо держать бокал с шампанским и отпивать игристый напиток мелкими глотками. Тренировалась я на граненом стакане, и Аффа заливалась от души над моим серьезным лицом.
Перед расставанием девица сказала, заправив волосы за перпендикулярные уши:
— Завтра, как закончатся экзамены, закругляем свои дела и в три часа встречаемся в общаге. Поедем в город прибарахляться. Ясно?
Яснее некуда. Дан низкий старт и установка на траты.
— Вивочка, и я с вами! Ты не забыла? — спросила соседка.
— Пока нет, — отчеканила училка политеса и задумалась. — Так и быть, поедешь с нами. Может, подскажешь, если что-нибудь упустим. И захвати записульки. Будем сверяться по списку.
— А я уже! — Аффа похлопала по карману джинсовых брюк. — Давайте скоординируемся на всякий случай.
После обмена номерами в памяти телефона прибавилась новая запись. Понемногу обживаемся!
* * *Резкий поворот влево, свет встречных фар, рывок вправо.
— Никто-
Колонна грузовиков мелькает мимо, один за другим.
— не смеет-
Руль влево, педаль газа уходит в пол, стрелка на спидометре зашкаливает.
— говорить-
Вклиниться в строй машин, подрезав отчаянно сигналящий тентованный грузовичок. Да пошел ты!
— со мной-
Поворот руля влево, обгон трех машин, поворот вправо. Вжих, вжих, — шуршат шинами встречки.
— в пренебрежительном-
Бросок влево и назад вправо, увернувшись от груженой фуры.
— тоне.
Вынырнуть из-за автобуса и рвануть по встречной, давя на газ.
Тяжелый грузовик с прицепом проносится с ревом, едва не шаркнув по боку машины.
Мэл сворачивает на обочину и тормозит. Смотрит перед собой, положа руки на руль. Пальцы перебегают по витой оплетке, взгляд рассеянно следит за загруженной трассой.
Вынос мозга по полной программе.
Неужели она не поняла, что он, Егор Мелёшин, который никогда и ни перед кем не кланялся, сегодня переступил через себя? Неужели не увидела, что он практически прокричал о том, что думает об их отношениях?
Она уверяла, что отец возместит расходы, связанные с подготовкой к приему, и продолжает подрабатывать за жалкие крохи, не отказываясь от еженедельной компенсации. Черт, все-таки стоило уговорить Стопятнадцатого на двести висов.
Почему она врет? Зачем врет?
Ведь плавится же, он видит. От случайного прикосновения растекается, под взглядом топится. И к чужим ласкам тоже отзывчива?
Самое время выругаться, вдарив по рулю.
Женщины — странные создания. Они любят невероятно усложнять жизнь, создавая трудности на пустом месте. Если проблема в деньгах, вернее, в их отсутствии, Мэл ими завалит, не вопрос. Тогда в чем?
В том, что он — Мелёшин? Разве это плохо?
У него фамилия, которой Мэл всегда гордился.
У него сила, которая запросто свернет шею несчастливчику, посмевшему нанести оскорбление.
У него полные карманы висов, и он не имеет понятия, что такое экономия.
Но одна козявка посмела утверждать, что он ничего не значит без фамилии и денег. Ноль без палочки.
Как же ему хотелось сгрести её в охапку и трясти, трясти до тех пор, пока она не осознает, что от жизни нужно хватать как можно больше, если представилась возможность. Мэл даст ей всё, что она пожелает, а она… она отдаст ему себя. Разве не равноценный обмен?
Он еще докажет этой козявке, чего стоит сам!
Звонок.
— Ты где? — кричит Мак, прорываясь через музыку и смех. — Дуй к нам!
— На Восточной.
— Где? — спрашивает друг, поначалу не расслышав. — У тебя совсем крыша поехала? Ты на трассе?
— В кармане стою.
— На Восточной по пятницам гоняют самоубийцы! — орет Мак. — Фуры идут сплошняком в город!
То ли Мэлу не знать.
— Говорю, я в кармане. Ты был прав.
— Ты о чем? — спрашивает друг и приказывает кому-то на заднем плане: — Сбавь обороты.
Музыка стихает, голоса становятся тише.
— Когда сказал, что у нее есть другой.
— Ну-у… — тянет растерянно Мак. — Погоди-ка. И не смей бросать трубу!
На заднем фоне слышны смешки, голоса. Отключиться, что ли? И погнать к горизонту на двухсоточке.
— Слушай, Мэл, мне тут опытные люди подсказывают, что когда у тёл… у девушки появляется ухажер, это заметно. Повтори! — требует Мак у кого-то, и женский голос разъясняет.
— Ага. Вот. Тёл… девушка начинает одеваться по-другому, ярко, вызывающе — для хахаля. Красится… Что? — переспрашивает у невидимого консультанта. — Макияж, маникюр, прочий уход за телом, — Мак повторяет подсказку и неожиданно фыркает. — А по ней разве видно?
— А если за висы? — спрашивает равнодушно Мэл. — Когда зажимаешь нос, чтобы не стошнило, потому что нужны деньги.
— Оппа! — выдает друг. — Постой.
В трубке снова раздаются голоса, похихикивания.
— За бабло тем более будет стараться, чтобы выглядеть на сто пятьдесят процентов, — возвращается к прерванному диалогу Мак. — Какой дебил станет вкладывать инвестиции непонятно во что? Извини, Мэл…
— Проехали.
— Из-за висов тёл… девушки готовы перегрызть друг дружке глотки и выпендриваются любыми способами. Ну, и тебе хочется, чтобы за твое же бабло глазу было приятно, и чтобы стоял, так ведь?
Мэл молчит.
— Так что не сходится. Причина в другом. Ты прешь напролом как танк, а с ней нужно по-другому. Слушаешь меня? Алё!
— Слушаю, — отвечает Мэл, раздраженный поучением. Его бесит, что поучение в точку.
— Она же сегодня смотрела на тебя как на сахарную косточку. Я думал, Списуил не выдержит и рванет утешать. А ты опять учудил, зачем-то Эльзу припахал. Решил с ней замутить?
— Сам не понял, зачем, — отвечает Мэл, чувствуя облегчение. — Что еще говорят… опытные люди?
