Глен Кук - Суровые времена. Тьма
Желание вернуть эту штуковину могло объяснить, почему дядюшка Дой увязался за Отрядом, а заодно и его ночные прогулки и исчезновения. Кое о чем можно было догадаться и раньше, не будь я таким непроходимым тупицей.
Дядюшка Дой слабел. Будучи необычайно силен и физически, и духовно, он не привык ощущать слабость и воспринимал ее как знак приближения кончины. Возможно, так оно и было.
Поддавшись нахлынувшему сочувствию, я уселся на землю, стараясь скопировать манеру нюень бао, и, склонившись к нему, спросил:
— Может быть, у тебя есть какое-нибудь напутствие и для Сари? Я передам, когда ша прибудет сюда.
Неповрежденный глаз вперился в меня. Он заморгал, когда Тай Дэй содрал корку с другого глаза, но взгляд не дрогнул.
— Я давно все знаю. Знаю, что у нас есть сын. Вам нет прощения.
— Ему досталось больше, чем я думал, — перебил мои разглагольствования Костоправ. — Рука сломана, да, кажется, и нога тоже.
— Он напал на Ловца, — пояснил я. — Возможно, когда она уже сделала свое дело и сваливала. Кажется, он рубанул ее мечом.
— Тогда ясно, что случилось с клинком. А также и почему он в относительно неплохом состоянии. Во всяком случае, жив. А о чем они болтают?
Между собой мы с Костоправом говорили на одном из наречий Самоцветных городов.
— Он уверен, что умирает, и хочет взвалить свою миссию на Тай Дэя. Тай Дэй отнекивается. Я не все понял, но, кажется, Ловец наведалась на болота в промежутке между прорывом осады Деджагора и прибытием моих свойственников в Таглиос. Она стащила у них что-то важное, священную реликвию или источник магической силы, и дядюшка считал своим долгом вернуть эту штуковину в дельту.
— Насчет смерти — это он напрасно. Выглядит этот малый жутковато, но на самом деле все не так страшно. Кровища на нем по большей части чужая. Конечно, досталось ему здорово, но он не умрет, если только мы не допустим заражения. Но ты покуда держи язык за зубами. Пусть они болтают.
Я повернулся к нюень бао:
— Тай Дэй, мой капитан сожалеет о том, что ваш народ никогда не был по-настоящему честен по отношению к нам. Однако во имя Сари я, как член семьи, попросил его сделать все возможное, дабы облегчить дядюшке возвращение в Као Гнум.
Као Гнум представляло собой некое понятие — и место, и в то же время состояние бытия, которое приблизительно можно было охарактеризовать как всемирное хранилище душ. Большего я не понял, нюень бао не любили разговаривать с чужаками о своей вере. Так или иначе, пребывая в Као Гнум, души дожидаются нового воплощения, если только в прошлом не обрели карму, позволяющую освободиться от круговорота Колеса Жизни. Гунниты именовали нечто подобное Сега, причем для них это понятие могло означать и рай, и ад, а также то и другое одновременно.
Мои слова задели Тай Дэя.
— Слишком много неуважения, брат.
— Вот как? Тогда объясни, почему я должен относится к нему лучше, чем какой-нибудь четвероюродный племяш с занозой в заднице?
— Невежество — твой щит, — сказал Тай Дэй. — Могу я просить тебя об одолжении?
— Слушаю.
— Не говори больше ничего.
— Так тому и быть.
Я и сам понимал, что слишком уж распустил язык, и просьба Тай Дэя меня ничуть не огорчила.
Дядюшка наставлял Тай Дэя еще добрую четверть часа, но все это время нес совсем уж несусветную чушь. Во всяком случае, извлечь что-либо ценное из его слов больше не удалось. Затем он впал в беспамятство, поскольку Костоправ дал ему сильное болеутоляющее. Я не стал уверять Тай Дэя в том, что дядюшка еще придет в себя. Ему не помешает проникнуться почтением к Костоправовой медицинской магии и почувствовать себя в еще большем долгу перед нами. Как только Дой потерял сознание, а с ним и способность дрыгаться, мы вправили его кости и прочистили раны. Последнее оказалось довольно просто: огненные шары обеспечили прекрасное прижигание. Однако дядюшке предстояло не просто сохранить на всю жизнь рубцы от ожогов — скорее всего, он уже никогда не сможет полностью восстановить подвижность правой половины тела.
Правая рука оказалась сломанной в двух местах. А правая берцовая кость — в шести дюймах под коленом.
У Тай Дэя недостало ума спросить, на кой хрен мы вправляем кости человеку, который вот-вот умрет.
Через некоторое время он сказал:
— Я был против того, чтобы увозить Сари. Но мой голос не имел никакого веса.
Все это Тай Дэй пробормотал, отведя глаза в сторону. Чувствовалось, что он предпочел бы никогда в жизни не затрагивать больше эту тему.
95
На следующий день я осторожненько переговорил с несколькими гуннитами о мифологии нюень бао, но толку от этих разговоров не было. Придерживайся гунниты четкой концепции, они должны бы назвать нюень бао еретиками, но ничего подобного я не слышал. Все таглиосские религии представляли собой сплошную путаницу и мешанину понятий. Но никто из спрошенных не имел представления о том, что такое Ключ. Я начал подозревать, что это вовсе и не священная реликвия, хотя услышал достаточно, чтобы предположить, что Ключ числился главным сокровищем того самого храма, куда упрятали Сари.
Хотелось бы знать, в чем тут связь. Если она вообще есть.
— Мне осточертело болтаться туда-сюда, — сказал я Тай Дэю в ответ на вызов к Верховному главнокомандующему.
Неподалеку от нас тенеземские добровольцы собирали урожай какого-то злака, приходившегося родичем ячменю. Работали они за долю урожая. Костоправ полагал, что ежели мы поделимся с местными, то они будут лучше к нам относиться. Мне же казалось, что коли уж у нас эта хрень уродилась, так и их поля колосятся не хуже. Было бы куда полезнее ссыпать все наше зерно в закрома Вершины. Запас карман не тянет. Точно так же, как за летом наступает зима, рано или поздно неизбежно приходит день, когда армия начинает ощущать нужду в припасах.
Старик отметал все мои доводы, заявляя, что в моей памяти слишком глубоко засел Деджагор. Может, оно и так. Каждый из нас не более, чем совокупность всего того, что ему довелось пережить: и доброго, и злого.
Поначалу Тай Дэй молчал. В это утро он казался даже более сдержанным, чем обычно. Лишь когда мы протопали по тропе добрую милю, он сказал:
— Ты знал, что дядюшка Дой не умрет?
— Ну.
— Ты решил использовать его?
— Ну. Скажи-ка лучше, что такое Ключ?
— То, что следовало давным-давно уничтожить.
Говорил же я, что хрен от него дождешься нормального ответа. Чтобы лишний раз удостовериться в этом, я зашел с другой стороны.
— Большой мойджо, а?
Он понял это слово.
