John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)
Они долго брели по дну темной извилистой расселины, усталым хоббитам казалось, что и конца этому не будет. Ущельице свернуло к востоку, расширилось, постепенно стало совсем неглубоким. Серая дымка предвещала рассвет. По-прежнему проворный Горлум вдруг остановился и посмотрел на небо.
– День недалеко, – прошептал он, будто день, того и гляди, услышит его и накинется. – Смеагорл спрячется здесь, я спрячусь, и Желтая Морда меня не заметит.
– Мы бы и рады увидеть солнце, – сказал Фродо, – да сил нет выбираться наверх: ноги подкашиваются.
– Не надо радоваться Желтой Морде, – сказал Горлум. – Она нарочно выдаст врагам. Добренькие умненькие хоббитцы спрячутся со Смеагорлом, а то кругом шныряют орки и злые люди – они далеко видят. Прячьтесь, хоббитцы, здесь со Смеагорлом!
На отдых пристроились у крутого каменного ската расселины, из которой теперь высокий человек запросто мог бы выглянуть. Ручей бежал поодаль, под ногами была сухая гладь. Фродо и Сэм уселись на большом плоском камне, прислонившись к скату. Горлум плескался и копошился в ручье.
– Надо немного подкрепиться, – сказал Фродо. – Смеагорл, ты голодный? У нас у самих немного, но мы поделимся.
При слове «голодный» глаза Горлума зажглись зеленоватым светом и вытаращились так, что за ними стало не видно лица – исхудалого и землистого. Он заговорил по-старому, по-горлумски:
– Мы совсем, совсем изголодались, прелесть. А какая у них есть еда? Сочненькая рыбка?
Из-за острых желтых зубов высунулся длинный язык и жадно облизнул бескровные губы.
– Нет, рыбы у нас нет, – сказал Фродо. – Вот только это, – он показал путлиб, – и вода, если здешнюю воду можно пить.
– Да, да, да-ссс, водица чисстенькая, – сказал Горлум. – Пейте, пейте ее досыта, пока она ессть. А что это такое хрустит у них на зубах, моя прелесть? Это вкусненькое?
Фродо отломила протянул ему кусок лепешки в листовой обертке. Горлум понюхал лист, и лицо его исказилось отвращением и застарелой злобой.
– Смеагорл чует, чем пахнет! – процедил он. – Это листья из страны эльфов, кха! Ф-ф-ф, как они воняют! Он лазил по тем деревьям, и вонь пристала к его рукам, к моим милым лапкам. – Он бросил лист, отгрыз кусочек путлиба, тут же выплюнул его и закашлялся. – Аххх! Нет, – отплевывался он. – Бедненький Смеагорл из-за вас подавился. Пыль и зола, это есть нельзя. Ему придется голодать. Но Смеагорл потерпит. Добренькие хоббитцы! Смеагорл дал обещание. Он будет голодать. Хоббитская пища ему в рот не лезет, и он будет умирать с голоду. Бедненький худенький Смеагорл!
– Жаль, – сказал Фродо, – но уж тут я тебе ничем не смогу помочь. Эта пища, я думаю, пошла бы тебе на пользу, если б ты себя пересилил. Однако пока что, наверно, даже и пытаться не стоит.
Хоббиты молча хрустели путлибами. Сэм заметил, что они вроде бы стали гораздо вкуснее: Горлум напомнил, какая это чудесная еда, но он же и портил ему аппетит, провожая глазами каждый кусок, точно пес у обеденного стола. Лишь когда они сжевали по лепешке и разлеглись отдыхать, он, видимо, убедился, что никаких лакомств от него не прячут, отошел на несколько шагов, сел и похныкал от жалости к себе.
– Хозяин! – довольно громко прошептал Сэм: ему было плевать, слышит Горлум или нет. – Как ни крути, а поспать нам надо, только обоим зараз спать не дело – вон он, гад, каким голодным глазом на нас косится. Мало ли что он «дал обещание»! Горлум он или Смеагорлум – один леший: горбатого могила исправит, а он пока живой. Вы давайте-ка спите, сударь, а я вас разбужу, когда мне уж совсем невмоготу ; станет. Будем спать по очереди, а то не ровен час…
– Что верно, то верно, Сэм, – сказал Фродо, не таясь. – Он заведомо изменился, но, как и насколько, пока неизвестно. Однако, по-моему, нынче нам опасаться нечего. Ну, стереги, если хочешь. Часика два дай мне поспать, а там и буди.
Фродо так устал, что уронил голову на грудь и заснул, едва договорив. А Горлум, видать, свои штучки оставил. Он свернулся калачиком и тоже уснул как ни в чем не бывало и хотя подозрительно присвистывал сквозь сжатые зубы, однако не шевелился, ровно убитый. Сэм послушал-послушал, как его спутники спят наперегонки, и чуть сам не заснул, но вместо этого встал, подошел к Горлуму и легонько его потыкал. Ладони Горлума раскрылись, пальцы задергались – и больше ничего. Сэм наклонился и сказал ему прямо в ухо: «Вкусненькая рыбка», – но Горлум даже ухом не повел и присвистывал по-прежнему.
Сэм почесал в затылке.
– Может, и правда спит, – пробормотал он. – Будь я вроде Горлума, одним Горлумом меньше бы стало.
Он со вздохом отогнал заманчивые мысли о том, и меч вот он, и за веревкой недалеко ходить, по; шел и сел рядом с хозяином.
Открыв глаза, он увидел тусклые небеса, гораздо темнее, чем когда он заснул. Сэм вскочил на ноги и понял, что раз он такой бодрый и голодный, значит, проспал весь день, а уж часов-то девять отхватил наверняка. Фродо спал без задних ног, только на бок повернулся. А Горлума было не видать. Сэму припомнились многие нелестные клички, какими, исполняя отцовский долг, награждал его Жихарь, никогда не лазивший за словом в карман; потом он сообразил, что хозяин-то был прав – стеречься не от кого. Как-никак оба целы, невредимы и ничуть не удавлены.
– Вот бродяга! – сказал он с некоторым раскаянием за свою подозрительность. – А где же он болтается, хотел бы я знать?
– Недалеко, недалеко! – сказал голос сверху, и Сэм увидел на фоне вечернего неба огромную голову и оттопыренные уши Горлума.
– Э-гей, ты чего там делаешь? – спросил Сэм, мигом став подозрительней прежнего.
– Смеагорл голодный, – сказал Горлум. – Он скоро вернется.
– А ну, воротись! – заорал на него Сэм. – Назад, кому говорю!
Но Горлума и след простыл. Разбуженный криками, Фродо сидел и протирал глаза.
– Здрасьте! – сказал он. – Что случилось? Сколько времени?
– Еще не знаю, – сказал Сэм. – Солнце, кажись, закатилось. А он удрал. Говорит – голодный.
– Ладно тебе! – сказал Фродо. – Тут уж ничего не поделаешь. Вернется, не бойся. И обещание заржаветь не успело, да и от своей Прелести он никуда не денется.
Фродо во всем разобрался, когда узнал, что они полсуток мирно проспали рядом с Горлумом, очень голодным и совершенно не связанным.
– Не поминай Жихаря попусту, – сказал он. – Ты был еле живой, и все обернулось не худо: оба мы отдохнули. А впереди трудная дорога, труднее еще не было.
– С едой плоховато, – сказал Сэм. – Сколько нам примерно за все про все времени понадобится? После-то, когда управимся, что будем делать? Я ничего не говорю, эти дорожные хлебцы тебя прямо-таки на ногах держат, спасибо и низкий поклон эльфам-пекарям, хотя в желудке все же ветер свищет, извините за грубость. Но и с ними беда – чем больше их ешь, тем меньше остается. Недельки так на три их, может, и хватит, ежели затянуть пояса и держать зубы на полке. А то мы на них здорово подналегли.
