John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)
– Нет, не сниму, – покачал головой Фродо. – Разве что, – он помедлил, – разве что ты дашь честное слово, а я ему поверю.
– Мы поклянемся слушаться, да, да, да-ссс, – стенал Горлум, корчась и хватаясь за лодыжку. – Болестно нам!
– Поклянешься? – спросил Фродо.
– Смеагорл поклянется, – вдруг сказал Горлум ясным голосом, уставив на Фродо странно заблестевшие глаза. – Смеагорл поклянется на Прелести.
Фродо резко выпрямился, и Сэма снова поразили его слова и суровый голос.
– На Прелести? Да ты что! – сказал он. – Опомнись!
Одно Кольцо покорит их
И в черную цепь скует их.
Ты понимаешь, что тебе грозит, Смеагорл? Что ж, такую клятву ты поневоле сдержишь. Но клятва тебя предаст. Берегись!
Горлум съежился, прижав уши.
– На Прелести, на Прелести! – твердил он.
– И в чем же ты поклянешься? – спросил Фродо.
– Он поклянется быть послушненьким, – сказал Горлум. Он подполз к ногам Фродо и, елозя на животе, сипло зашептал, содрогаясь, точно все кости тряслись у него со страха: – Смеагорл поклянется, что никогда, никогда не отдаст ее Тому. Никогда! Смеагорл ее упасет и схоронит. Только дайте ему поклясться на Прелести.
– Нет! Этого нельзя, – сказал Фродо, строго и жалостливо глядя на него. – Ты жаждешь всего лишь увидеть и потрогать его, хотя сам знаешь, что это безумие. На нем – нельзя. Хочешь, поклянись им, ибо ты знаешь, где оно. Оно перед тобой.
Сэму на миг показалось, что хозяин его вырос, а Горлум совсем усох: величавая тень, могучий властитель, скрывающий тайные знаки избранности под серым облачением, и у ног его – скулящая собачонка. Однако же эти двое заведомо были в родстве: они читали в сердце друг у друга. Горлум стоял на коленях, обнимая ноги Фродо, по-собачьи ластясь к нему.
– Прочь! Прочь! – сказал Фродо. – Ну, приноси свое обещанье!
– Мы обещаем, да, я обещаю! – проговорил Горлум. – Обещаю верно служить хозяину Прелести. Добрый хозяин, послушный Смеагорл, горлум, горлум]
Он вдруг заплакал и опять потянулся зубами к лодыжке.
– Отвяжи его, Сэм! – приказал Фродо.
Сэм неохотно повиновался. Горлум тут же вскочил и запрыгал вокруг, как нашкодивший пес, которого хозяин простил и приласкал. С этой минуты повадка его хоть ненадолго, а изменилась. Шипеть и хныкать он стал реже и обращался к спутникам, а не к себе и своей прелести. Он поджимался и вздрагивал от их внезапных движений, боялся подходить близко и с ужасом сторонился их эльфийских плащей, но был приветлив и жалко угодлив. Он кряхтел от смеха в ответ на любую шутку, прыгал и ликовал, когда Фродо был с ним ласков, и заливался слезами, если Фродо его корил. Сэм с ним почти не разговаривал и ни в чем ему не доверял: новый Горлум, Горлум-Смеагорл, был ему, пожалуй, чуть ли не противнее прежнего.
– Ладно, Горлум, или как бишь тебя теперь, – сказал он. – Пошли! Луна скрылась, ночь на исходе. Пора в дорогу.
– Пошли, пошли, – двигаясь вприскочку, соглашался Горлум. – Пойдемте скорее! Есть только один путь от каменной страны через болота, ни к северу, ни к югу другого пути нет. Я его нашел, давно уже. Орки там не ходят, орки его не знают. Орки боятся болот, они их обходят за много-много миль. Хорошо вышло, что вы здесь оказались. И хорошо, что нашли Смеагорла, да. Смеагорл вас выведет!
Он побежал вперед и оглянулся, словно пес, зовущий хозяев на прогулку.
– Ты полегче, Горлум! – крикнул ему Сэм. – Не больно-то убегай, я ведь далеко не отстану, а веревка – вот, наготове.
– Нет-нет, он не убежит! – сказал Горлум. – Смеагорл дал обещание.
И они пустились в путь под звездным пологом ночи. Горлум повел их назад на север, но вскоре они свернули, оставив за спиной обрывы Привражья, и спустились по каменным грудам к окраине необъятных болот. Быстро и бесшумно исчезли они в темноте. В огромной топкой пустыне перед Воротами Мордора царила сумрачная тишь.
Глава II. ТРОПА ЧЕРЕЗ ТОПИ
Горлум двигался одинаково быстро на своих двоих и на четвереньках, вытянув шею вперед и выставив голову. Фродо и Сэм едва поспевали за ним, но он, видно, раздумал улизнуть и, когда они далеко отставали, оборачивался и поджидал их. Они пришли к давешней расселине, но уже вдалеке от горных подножий.
– Ага, вот она где! – крикнул Горлум. – Там понизу тропочка, мы по ней пойдем-пойдем и выйдем во-он туда. – Он махнул рукой на юго-восток, в сторону болот, гнилое и тяжкое зловоние которых превозмогало ночную свежесть.
Горлум порыскал на краю расселины и подозвал их:
– Сюда! Здесь легко можно спуститься. Смеагорл ходил здесь однажды, я здесь ходил, прятался от орков.
Хоббиты спустились во мглу следом за ним – оказалось, и вправду легко. Футов двенадцать шириной, не больше пятнадцати в глубину, впадина служила руслом одной из бесчисленных речушек, стекавших с Привражья, пополняя застойные хляби. Горлум свернул направо, более или менее к югу, и зашлепал по ровному каменному дну. Вода ему была явно очень приятна, он радостно хихикал и даже поквакивал себе под нос нечто вроде песенки:
Ноги грызет холод,
Гложет кишки голод,
Камни больно кусаются -
Голые, словно кости,
Грызть их нету корысти -
Зубы об них обломаются.
А мокрая мягкая речка
Радует нам сердечко,
К усталым ногам ласкается.
И мы говорим с улыбкой…
– Ха-ха! Кому же это мы улыбаемся? – прогнусавил он, покосившись на хоббитов. – А вот сейчас скажем, кому. Он тогда сам догадался, треклятый Торбинс.
Глаза его гадко сверкнули в темноте, и Сэму это сверкание очень не понравилось.
Живет она – не дышит,
Безухая – а слышит.
Как мертвая, холодна
В кольчуге своей она.
Все пьет и никак не напьется,
На земле – скачет и бьется.
Ей водомет – дыра,
А островок – гора.
Блестит она и мелькает,
Гладенькая такая!
И мы ее кличем с улыбкой:
Плыви к нам, вкусная рыбка -
Жирненькая!
Песенка снова навела Сэма на мысль, которая осаждала его с тех самых пор, как он понял, что хозяин решил взять Горлума в провожатые, – мысль о еде. Хозяин-то, наверно, об этом и вовсе не подумал, зато Горлум подумал наверняка. И вообще – как, интересно, Горлум кормился в своих одиноких скитаниях? «Плоховато кормился, – подумал Сэм. – Сразу видно, изголодался. Ох, не побрезгует он, коли уж рыбка не ловится, хоббитским мясцом. Заснем – и ау! – как пить дать слопает обоих. Ну смотри, Сэм Скромби, на тебя вся надежда».
