Джордж Мартин - Пир стервятников
— Неужто ты в самом деле веришь, будто я способен причинить вред детям моего брата? Обара, Ним и Тиена всего лишь взяты под стражу и не испытывают недостатка ни в чем, кроме свободы, а Эллария с дочерьми живет припеваючи в Водных Садах. Дорея сшибает булавой апельсины, Элия и Обелла сеют ужас в прудах. Давно ли и ты там играла, — вздохнул принц. — Помню, ты сидела на плечах у большой девочки с прямыми желтыми волосами.
— Это либо Джейна Фаулер, либо ее сестра Дженнелина. — Арианна давно уже не вспоминала об этом. — Была еще Фринна, дочь кузнеца, но у той волосы каштановые. Но любимым моим конем был Гаррин. В паре нас никто не мог победить, даже Ним и эта тирошийка с зелеными волосами.
— Дочь архона, между прочим. Мне полагалось отправить тебя в Тирош вместо нее. Предполагалось, что ты будешь служить у архона чашницей и тайно познакомишься со своим женихом, но твоя мать пригрозила наложить на себя руки, если я отниму у нее еще одного ребенка, и я… я не смог.
Рассказ принца становился все более странным.
— Так Квентин уехал туда? Ухаживать за зеленоволосой дочкой архона?
Принц взял с доски одну из фигур.
— Я должен знать, кто сказал тебе об отъезде Квентина. Твой брат вместе с Клотусом Айронвудом, мейстером Кеддери и тремя лучшими молодыми рыцарями лорда Андерса отправился в долгое и опасное путешествие, исход которого предсказать нельзя. Обратно он должен привезти то, чего желают наши сердца.
— Чего же это желают наши сердца? — прищурилась Арианна.
— Возмездия, — тихо, словно боясь быть услышанным, сказал принц. — Справедливости. — Доран втиснул ониксового слона в ладонь дочери. — Огня и крови.
Алейна
Она повернула железное кольцо и слегка приоткрыла дверь.
— Зяблик? Можно мне войти?
— Осторожно, миледи, — закудахтала старая Гретчель. — В мейстера его милость бросил ночным горшком.
— Значит, в меня ему запустить больше нечем. Разве у тебя никакой работы нет, Гретчель? А ты, Мадди, все ставни заперла? Всю мебель покрыла чехлами?
— Все сделано, как вы наказывали, миледи.
— Лучше пойди и проверь. — Алейна проскользнула в темную спальню. — Это я, зяблик. Со мной никого.
В темноте кто-то шмыгнул носом.
— Ты правда одна?
— Точно так, милорд.
— Тогда подойди.
Алейна закрыла за собой дверь — дубовую, прочную, четырех дюймов толщиной. Пусть теперь Мадди и Гретчель слушают сколько им вздумается, все равно ничего не услышат. Иначе беда: Гретчель еще способна держать язык за зубами, но Мадди сплетница, каких свет не видал.
— Тебя мейстер Колемон прислал? — спросил мальчик.
— Нет, — солгала она. — Просто я слышала, что моему зяблику нездоровится. — Мейстер после столкновения с ночным горшком прибежал к сиру Лотору, а Брюн пришел к ней. «Хорошо бы миледи уговорила его встать с постели, — сказал рыцарь. — Не хочется вытаскивать мальца силой». Алейна согласилась, что применять силу нельзя, — это может привести к припадку падучей. — Не хочет ли милорд подкрепиться? Я могу послать Мадди вниз — она принесет ягоды со сливками или теплый хлеб с маслом. — Но ведь теплого хлеба нет в замке, спохватилась она, — кухня закрыта, печи погашены. Впрочем, огонь всегда можно разжечь, если это поможет выманить Роберта из-под одеяла.
— Не хочу, — прохныкал маленький лорд. — Я сегодня останусь в постели, а ты можешь мне почитать.
— Здесь слишком темно для чтения. — Из-за тяжелых, плотно задернутых штор в спальне стоял ночной мрак. — Разве мой зяблик забыл, какой у нас день сегодня?
— Я помню, но все равно никуда не пойду. Почитай мне про Крылатого Рыцаря.
Крылатым Рыцарем звали сира Артиса Аррена. По преданию, он изгнал из Долины Первых Людей, а затем в виде огромного сокола взлетел на вершину Копья гиганта и убил Короля Грифонов. О нем существовало не менее сотни сказок, и маленький Роберт все их знал назубок, но все равно любил слушать.
— Нам пора ехать, голубчик, — но я обещаю прочитать тебе целых две сказки про Крылатого Рыцаря, когда мы приедем в Ворота Луны.
— Три, — мигом откликнулся Роберт. Он всегда прибавлял, что бы ему ни предлагали.
— Хорошо, три. А теперь впустим немного солнышка?
— Нет. От него глаза режет. Забирайся ко мне.
Но она уже прошла к окну, обогнув разбитый горшок — больше по запаху, потому что разглядеть его было трудно.
— Я не стану широко открывать. Только чуть-чуть, чтобы видеть моего зяблика.
Он шмыгнул носом.
— Ну ладно.
Она немного отодвинула синюю бархатную штору и завязала ее. В бледном утреннем луче заплясали пылинки. Ромбики стекол заиндевели. Алейна протерла один — в нем открылось синее небо и белый склон горы. Гнездо оделось в зимнюю мантию, Копье Гиганта тонуло в снегах.
Роберт Аррен смотрел на нее, сидя в подушках. Лорд Орлиного Гнезда, Защитник Долины. Длинные, как у девочки, волосы, руки и ноги как прутики, цыплячья грудка, вечно слезящиеся глаза. Мальчик не виноват — таким уж он родился на свет.
— Милорд нынче утром кажется таким сильным. — Роберту нравилось это слушать. — Сказать Мадди и Гретчель, чтобы принесли горячей воды для ванны? Мадди помоет тебе спинку и голову тоже, чтобы ты отправился в путь настоящим красавцем лордом.
— Нет. Не люблю Мадди. У нее на глазу бородавка, и она больно дерет кожу. Мама никогда не делала больно, когда купала меня.
— Я велю ей не скрести моего зяблика слишком усердно. Тебе сразу станет лучше, когда искупаешься.
— Никаких ванн. У меня голова болит.
— Я принесу тебе теплую повязку на лоб или сонного вина — только немного, маленькую чашечку. Мия Стоун обидится, если ты вдруг уснешь. Ты же знаешь, как она тебя любит.
— А я ее — нет. Она всего лишь погонщица мулов. Вечером мейстер Колемон подлил в мое молоко какую-то гадость. Я сказал, что хочу сладкого молока, а он не принес. Я лорд, а он не исполняет моих приказаний. Никто меня здесь не слушается.
— Я поговорю с ним, но только если ты встанешь. На дворе так красиво, зяблик. Солнышко сияет — чудесный день для путешествия. Мия ждет нас в Небесном с мулами…
— Ненавижу этих вонючих мулов. Один хотел меня укусить! Скажи своей Мие, что я остаюсь здесь. — Казалось, что Роберт вот-вот заплачет. — Пока я здесь, меня никто не обидит. Гнездо неприступное.
— Кто же захочет обидеть моего зяблика? Лорды и рыцари тебя обожают, простой народ тоже. — Она понимала, что Роберт боится не зря. После смерти матери он даже на балкон не выходит, а дорога от Гнезда к Воротам Луны напугала бы всякого. У нее самой сердце подступало к горлу, когда она ехала сюда с леди Лизой и лордом Петиром, а спускаться, как все говорят, еще страшнее, потому что все время приходится смотреть вниз. Даже великие лорды и бравые рыцари, по словам Мии, бледнеют и пускают в штаны на этой дороге — и падучей никто из них не страдает.
