У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 4
Едва монахи успели преобразиться, как послышались удары в гонги и барабаны и показался целый лес копий и мечей. Это был трехтысячный отряд дворцовой стражи, который прибыл под командой придворных чинов и окружил кольцом почтовую станцию с постоялым двором. Затем монахи увидели сановника в парчовом одеянии, который вошел в помещение и спросил:
– Где здесь почтенный наставник – монах из восточных земель, посланец Танского императора?
Смотритель станции перепугался и повалился в ноги важному наставнику.
– Он находится в следующем помещении для постояльцев, – проговорил смотритель, указывая на дверь.
Важный сановник прошел в помещение, где были монахи.
– Почтенный наставник из Танского государства! – торжественно возвестил он. – Мой повелитель приглашает тебя к себе!
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн стали по обеим сторонам мнимого Танского монаха, а тот вышел к сановнику, совершил церемонный поклон и спросил:
– Не можешь ли сказать мне, великий сановник, о чем хочет говорить со мной твой повелитель?
Тот подошел поближе и, взяв его за руку, сказал:
– Пойдем со мной ко двору. Думаю, что государь хочет взять тебя на службу.
Вот уж поистине:
Обманом оборотень злой
Добру жестокий дал урок.
Монах безмерной добротой
Сам на себя беду навлек.
Если вам интересно узнать, что произошло с Сунь У-куном, обратитесь к следующей главе.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ,
Итак, мы остановились на том, как важный сановник в парчовой одежде взял за руку мнимого Танского монаха и вывел его из помещения почтовой станции. Дворцовая стража сразу же обступила их плотным кольцом и сопровождала до самых ворот дворца. Там придворному евнуху было сказано: «Мы пригласили сюда Танского монаха и просим доложить об этом государю». Евнух поспешно вошел во дворец и сообщил неразумному правителю все, что ему было сказано, а тот отдал распоряжение просить монаха пожаловать к нему.
Войдя во дворец, толпа придворных чинов и служителей опустилась на колени у ступеней трона. Один только мнимый Танский монах невозмутимо стоял посреди зала перед тронными ступенями.
– Правитель! – зычным голосом произнес он. – О чем хочешь ты говорить со мною, бедным монахом?
– Я давно страдаю недугом и никак не могу исцелиться, – с улыбкой ответил правитель. – К счастью, тесть государя посоветовал мне чудодейственное средство. Оно уже готово, нечем только запивать его. Вот я и пригласил тебя, почтенный наставник, чтобы попросить то, из чего необходимо приготовить отвар. Если я вылечусь от своего недуга, то обещаю построить в честь тебя храм. Там круглый год будут приносить тебе жертвы, вечно будут гореть неугасимые светильники и куриться фимиам, чтобы слава о тебе не померкла во веки веков.
– Я – монах, отрешившийся от всего земного, – сказал Сунь У-кун, – ничего у меня нет. Не знаю, что посоветовал тебе тесть государя просить у меня.
– Мне нужны твои сердце и печень, – решительно сказал неразумный правитель.
– Не стану скрывать от тебя, правитель, сердец у меня несколько. Какое тебе нужно? – с самым серьезным видом спросил Сунь У-кун.
Тесть государя не удержался и, тыча пальцем в сторону Сунь У-куна, закричал:
– Давай свое черное сердце! Слышишь?
– Ну что ж! – невозмутимо произнес мнимый Сюань-цзан, – раз на то пошло, давайте мне нож, только живее. Сейчас я вскрою свое нутро. Если там окажется черное сердце, то я сочту своим долгом почтительно преподнести его вам.
Правитель обрадовался, стал благодарить мнимого Танского монаха и велел сановнику для поручений подать кривой короткий нож. Приняв нож и держа его в одной руке, мнимый монах другой рукой расстегнул одежду и выпятил грудь вперед. Затем он взялся за живот левой рукой, держа нож в правой. Раздался характерный звук и из вспоротого живота со стуком посыпались сердца, образовав целую груду. Гражданские чины от страха побледнели, да и у военных мурашки побежали по телу.
– Оказывается, у этого монаха множество сердец, – удивился тесть государя, наблюдавший за происходившим с тронного возвышения.
Между тем мнимый Танский монах стал ворошить груду сердец, дымящихся кровью, и по одному показывал их собравшимся. Тут было красное сердце, белое, желтое, было сердце алчное, честолюбивое, ревнивое и завистливое, хитрое и коварное, заносчивое, спесивое, пренебрежительное, пагубное, злое, устрашающее, осторожное, невоздержанное и необузданное, скрытное и боязливое и еще много разных нехороших сердец, но черного сердца так и не оказалось.
Неразумный правитель до того был напуган этим зрелищем, что начал отчаянно отмахиваться руками и ногами, язык ему не повиновался и, дрожа всем телом от страха, он мог лишь кричать:
– Убери! Убери!
Наконец Сунь У-куну все это надоело, он снял с себя свои чары и сразу же предстал в своем настоящем виде.
– Государь! – крикнул он. – Ты просто слеп! У всех нас, буддийских монахов, добрые сердца, только у твоего тестя в утробе черное сердце, вот из него-то и хорошо бы приготовить отвар для твоего снадобья. Если не веришь мне, погоди минутку, я сейчас достану его и покажу.
Тесть государя при этих словах вытаращил глаза и стал внимательно разглядывать Сунь У-куна. Он заметил, что «монах» переменился до неузнаваемости.
И вдруг он вспомнил: это был тот самый Сунь У-кун, которого он знал еще пятьсот лет назад. Тесть государя сразу съежился и, вскочив на облако, стал быстро подниматься вверх. Сунь У-кун тут же перекувырнулся в воздухе и закричал:
– Ты куда? Постой! Сейчас я угощу тебя моим посохом.
Тесть государя поспешно вооружился своим посохом, извилистым, как дракон, и бросился навстречу Сунь У-куну. Ну и бой разыгрался между ними!
Вот послушайте:
Большая палица
И посох, как дракон,
Скрестились яростно
В клубах палящей серы.
Был оборотнем тесть правителя.
И он
Лисице облик дал
Прекраснейшей гетеры.
Правитель падок был
До сладостных утех,
Он истомил себя
Порочною любовью.
А оборотень – тесть,
Собрав малюток всех,
Упиться захотел
Младенческою кровью.
Но на свою беду
Колдун не разгадал,
Кто перед ним стоял,
Какой герой могучий,
Не знал, что Сунь У-кун
Врагов уничтожал,
Спасая всех друзей
От смерти неминучей.
Железной палицей
Взмахнув над головой,
Бьет Сунь У-кун врага,
Дыша могучим жаром.
Но оборотень злой
Вращает посох свой,
Отводит в сторону
Удар он за ударом.
От грозной палицы
Летят огонь и дым.
Бледнеют жители,
Бегут, дрожа от страха,
А демон-чародей
Оружием своим
Вздымает до небес
Туман и клубы праха.
Придворные дрожат.
Дрожит весь двор царя.
Трясутся воины,
И, взяв пример с улиток,
Попрятались кто где,
Уже не говоря
Про всех придворных дам,
Наложниц, фавориток.
Сам неразумный царь
От ужаса дрожал,
Закрыв глаза, бежал,
И, позабыв молитвы,
Укрылся в глубине
Дворцовых тайных зал,
И в страхе ожидал
Конца ужасной битвы.
А палица меж тем
В руках у силача
Рычала, словно тигр,
Носясь над головами,
Резвилась, прыгала
И рушилась сплеча
На темя колдуна,
Сверкая ободками.
Хоть злого колдуна
Порой бросало в дрожь,
Сражался бодро он,
С врагом в проворстве споря.
Он посохом разил,
И посох был похож
На змея, всплывшего
Из огненного моря.
Большой переполох,
Великая беда
Случилась в этот день
В прославленной столице.
Ее правителям
И жителям тогда
Немало довелось
Узреть и подивиться.
Колдун не избежал
В тот день своей судьбы,
Бежал он,
Словно рысь, в последний раз ощерясь.
Но ясно стало всем
Свидетелям борьбы,
Где зло и где добро,
Где истина, где ересь!
Раз двадцать, а то и больше, сходился злой оборотень с Сунь У-куном, но не мог устоять против его волшебного посоха с золотыми обручами. Наконец он сделал ложный выпад и превратился сразу же в холодный луч, метнувшись во внутренние покои дворца. Там он схватил подаренную им деву, вывел ее за ворота дворца, обратил ее в холодный луч и вместе с ней исчез.
