Алексей Будников - Огниво Рассвета
Поэтому мне пришлось отлучиться от манившего меня своей загадочностью, словно сирена заблудший не в те дали корабль, ларца, и как можно скорее, не щадя чистоты собственной одежды, влезть под фургон. Хищно схватив ключ, я уже готовился выползать наружу, как вдруг где-то внутри мастерской Ивиана раздался неразборчивый, поначалу, гомон.
— Я знаю, она у тебя! — донесся до моих ушей грубый мужской голос. — Советую поменьше вилять хвостом, а то рискуешь и вовсе без него остаться!
Дверь на улицу яростно распахнулась. На пороге, горделиво уперев руки в бока, возник сам Его Светлость герцог Севера Дориан Лас — мужчина средних лет, с мощным торсом и недлинной золотистой шевелюрой, впалыми карими глазами и выделявшейся горбинкой на носу. Он был одет так, словно готовился выступить в военный поход, для полного комплекта не хватало лишь шлема да наручей. Рукавов у кожаной, с вкраплениями стальных пластин стеганки не имелось, и свету являлись нагие, массивные руки, у плеч толщиной своей могущие поравняться с откормленным поросем.
Весьма смелая одежда для установившейся погоды. Хотя вряд ли утренний холод сильно донимал столь могучее, казавшееся сваянным из камня туловище. А коль на здоровье Его Светлости осмелится позариться нечто более осязаемое, чем морозный ветер, то Лас мог встретить такого миронарушителя длинным, нынче спавшим в притороченных к поясу дорогих ножнах, броардом с набалдашником в виде оскалившегося пышногривого льва.
Сразу за герцогом, в сопровождении двух разодетых в бронзового цвета латы и вооруженных арбалетами гвардейцев, выступил сутулистый человек в длинном белом платье-кюлоте и обшитом голубой тесьмой чепце. Его осунувшееся, с большими серыми мешками под блеклыми, янтарными глазами лицо выдавало в нем уже не молодого мужа, хотя обилие морщин или трясущиеся руки, несмотря на лета, успешно обошли мужчину стороной.
Фарес эль'Массарон, первый приближенный герцога, собственной персоной! Зуб даю, столь титулованную делегацию Ивиан отродясь в своем доме не принимал.
Я же, сжавшись в позе эмбриона, наблюдал за творившейся у мастерской картиной сквозь колесные спицы да узкие щели, образовавшиеся меж свисавших с бочины фургона вещмешков. Эти пустовавшие ныне дорожные сумы опускались практически до самой земли, прекрасно укрывая меня от лишних глаз.
— А говорил, что не знаешь… — произнес герцог Лас, окидывая взором примостившуюся у высокого забора крытую повозку, запряженную в смирно простаивавшую подковы кобылу.
— Почем вы решили, что это ваша повозка, милорд? — Скупщик, по-прежнему одетый в неприметный халат и меховые тапки, с бокалом красного, как кровь, вина выступил за порог.
— Это точно она, мой господин! — протиснувшись в дверной проем, заголосил уже порядком мне осточертевший купец.
Видно, подписанная капитаном стражи грамота все же помогла ему попасть во дворец и, более того, заиметь аудиенцию с самим герцогом. И теперь этот по-снобистски одетый боров, чей вид мог внушить лишь бесконтрольный глум, но никак не почет, стоял по левую руку от самого владыки севера. А я, тем временем, словно окруженная змеями мышь, забился в норку и молился Пятерым, в которых я хоть и не так истово верую, о спасении от взгляда его узеньких зенков… Еще вчерашней ночью мне бы и в самом страшном и нелепом сне не явился подобный поворот событий.
Дориан Лас быстрым кивком головы указал Фаресу на повозку, и старец, коротко поклонившись, мелкими шажками засеменил к цели. Меня обдало холодным потом. Если герцогский приближенный неожиданно решит заглянуть под кузов, то мне точно несдобровать. Мою персону даже к суду по обвинению в грабеже не пригласят, сразу на казнь отправят. Впрочем, учитывая, что сия повозка, по всей видимости, была очень дорога Дориану Ласу, раз он решился самолично прийти на задворье какого-то нечистого на руку скупщика, тогда вполне можно ожидать и чего пострашнее банального эшафота… Думается мне, у герцога припасена целая камера пыток для подобных случаев, чтобы посмевший перейти дорогу владыке севера проходимец помучился вдоволь, не имея радости отчалить от берегов жизни слишком быстро.
Надеюсь бес Фареса не дернет, и тот не вздумает согнуть свою больную спину, дабы посмотреть под днище. Все интересовавшее его находилось в кузове. Мне же оставалось лишь сделать так, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, якобы под фургоном имеется что-либо, окромя голой почвы. Поэтому я буквально вжался в холодную утреннюю землю, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише, хотя из-за пробиравшего тело морозца, особенно когда он заползал на нывшее плечо и прокушенную стопу, делать это было весьма непросто.
Приближенный подступил к кузову, заглянул внутрь и тут же отдернулся. Через россыпь мелких дырочек в днище я заметил, как одна из тканей, тот самый красный платочек, поползла из кузова. Видно Фарес мигом приметил распоротую вещицу, решив тут же явить находку на обозрение Его титулованному величеству.
— Где он?! — вмиг рассвирепевшими глазами вонзился в скупщика Лас.
— Я не понимаю, о чем вы глаголете, милорд, — спокойно пожал плечами Ивиан, поднося бокал к губам.
Герцог схватил торговца за грудки и принялся яростно сотрясать, видно тщась буквально вытрясти из пепельноволосого мужа информацию, словно гроши из карманов. Но ни слова северному владыке таким способом добыть не удалось, и он лишь расплескал из сосуда Ивиана добрую половину рубиновой жидкости на собственные ладони.
— Где он?! — повторил тогда Дориан Лас. — Куда ты его дел?!
Ответа не последовало. Тогда герцог, еще недолго побуравив скупщика недобрым взглядом, сцепил зубы, но распустил хватку.
— Для столь малоценной фигуры, ты слишком многое себе позволяешь, Ивиан. — переведя дух, сказал Лас, выдержав короткую паузу. — Никто из верхов, если я велю отправить тебя на плаху, не станет ратовать о твоем спасении. Ты ведешь себя непозволительно панибратски утаивая от меня искомое, и сейчас отказываешься отвечать, когда я уже схватил тебя за руку… Ты ведь знаешь, где находится то, о чем я вопрошаю?
Ивиан, бесстрастно смотря в выпученные от напряжения глаза владыки севера, отпил из наполовину опустошенного бокала и ровным голосом выдал:
— Не имею ни малейшего понятия.
Вдруг я услышал, как кто-то, быстро перебирая ногами, точно крыса, зашагал внутри повозки. Этот звук заставил меня еще сильнее прижаться к почве, затаить дыхание и тревожным взглядом впериться в располагавшуюся прямо надо мной маленькую дырочку. Практически сразу в ней промелькнула подошва Фареса. Стук шагов умолк. Однако, спустя пару секунд затишья, маленькие старческие стопы вновь звонко забегали по днищу, в этот раз уже в обратном направлении.
