Александр Бруссуев - Мортен, Охвен, Аунуксесса
В полнолуние он не выдержал. Обоз тогда остановился на ночевку на краю дикого поля у берега реки. До постоялого двора засветло добраться не успевали. Несколько раз до этого на добро купца зарились лихие люди, как правило, по ночам, но успеха не достигли — Молчун легко лишал оружия разбойничков, упаковывал в кожаные ремни и сдавал в ближайшем населенном пункте. Пару раз за это ему даже давали вознаграждение, что вызвало легкую зависть у соратников по ремеслу. Но он тут же тратил эти деньги на пиво и брагу, чем снискал к себе всеобщее уважение. Хотя сам почти не пил.
Едва наступила темнота, Молчун, не в силах больше терпеть муки голода, в отчаянье бросился подальше от спящих людей по берегу реки в сторону леса, куда безбоязненно углубился, не снижая скорости. Он бежал, легко перепрыгивая упавшие деревья и уклоняясь от сучкастых веток. Наконец, на небольшой полянке, силы оставили его. Пришлось сесть прямо на землю, прижимая к животу руки. Молчун, задыхаясь от спазм, в страдании поднял голову к небу и хрипло завыл.
Дальнейшие события в памяти у него не отразились, хотя тоже были прелюбопытны.
Один из сторожей внезапно проснулся как раз тогда, когда Молчун, схватившись за живот, с еле сдерживаемым стоном помчался прочь. Будить кого-то былой соратник по оружию не стал, просто поспешил следом за своим боевым товарищем, предполагая, что тому стало очень плохо. Но Молчун ускакал в лес очень быстро, так что его преследователь тут же потерял направление, понял, что никого не догонит и, походив для приличия от одного дерева к другому, решил двигать обратно в лагерь. Но тут поблизости раздался жуткий вой, выплескивающий к безразличной круглой луне всю боль, не способную более терпеть человеком. Охранник пошел по направлению голоса и увидел лежащего на земле Молчуна.
Склонившись над ним, он прислушался к дыханию больного друга, но ничего не услышал, пощупал пульс, но без результатов. Сомнения все отпали — Молчун был мертв.
Тащить на себе сквозь бурелом бездыханное тело показалось ему безнадежным делом, поэтому он решил идти за подмогой к обозу. Появившаяся полная луна залила все вокруг мертвенным белым светом. Поэтому дружинник, сориентировавшись в лесу, гораздо быстрее добрался до разбитого лагеря.
— Вставай, — потряс он земляка за плечо. — Там в лесу Молчун помер. Пойдем принесем тело.
— А чего это он в лес побежал помирать? Мог бы и здесь, — спросонья проговорил тот в ответ. Потом встряхнул головой, отгоняя сонливую бестолковость.
— Во, дела! Сегодня еще здоров был, как бык. Жалко, хороший боец ушел. А, может быть, утром, когда рассветет? — проговорил он, уже натягивая сапоги.
— Да луна светит, все видать! А к утру его там могут дикие звери растерзать! — поторапливал его приятель.
Несмотря на подымающуюся луну, они сделали по факелу и отправились в путь. Никого в обозе будить не стали, предполагая, что за время отсутствия никакой лихой человек не набежит. Ну, а набежит — пес с ними со всеми! Придут обратно и разберутся.
К полянке, где, скрючившись, лежало тело былого товарища по оружию, они вышли без плутания по лесу — дорогу охранник запомнил хорошо. В полную силу светила луна, коптили, потрескивая, факелы. Они подошли к Молчуну. Тот уже успел остыть.
— Вот ведь, как хрупка жизнь человека! — философски заметил первый дружинник. — Такой воин должен был погибнуть в бою, с мечом в руках. Ан нет!
Второй только вздохнул:
— Судьба! — а потом, еще раз шумно втянув воздух ноздрями, добавил. — Не кажется ли тебе, что больно здорово мертвечиной пахнет?
— Ну, пахнет, положим, не здорово. Но запашок определенно присутствует. Может, здесь еще кто непохороненный валяется?
Они, подсвечивая себе факелами, пошли к краю полянки, осматривая землю.
В это же самое время за их спинами труп Молчуна зашевелился. С закрытыми глазами он встал на ноги, не произведя при этом никакого шума. Потом, опять же беззвучно, он стал совершать странные ломаные движения, словно в экзотическом танце. При этом тело его начало меняться: руки удлиняться, ноги утолщаться и как-то выворачиваться коленями назад, грудь расширяться, обретая вполне бочкообразную форму. Голова, вытягиваясь, теряла сходство с человеческой. Рот превратился в неприятного вида пасть, из которой вылезли на лунный свет саблевидные клыки.
На легкий шум, вызванный треском раздираемой на части материи одежды и скрипом и перестуком изменяющихся костей и сухожилий, два дружинника медленно повернули головы назад.
— Во, дела! — сказал первый, тот, что обнаружил труп Молчуна. Он, как и его друг, застыл с открытым ртом — зрелище было не из тех, что каждую неделю показывают в постоялых дворах.
Больше ничего добавить он не успел, потому что тварь, бывшая некогда их товарищем по оружию, открыла ужасные своим красным цветом глаза. И в этот же миг она прыгнула, теряя в воздухе остатки одежды, на дружинника, одним ударом когтистой лапы сворачивая ему голову на полный поворот.
Гибель своего товарища не произвела панического эффекта на второго, он только крякнул, отпрыгивая в сторону. Когда тело первого дружинника упало наземь, второй уже стоял в боевой стойке, вытащив из-за спины меч и выставив вперед руку с факелом.
Глаза Молчуна горели жутким огнем, от одного их взгляда человек мог потерять сознание. Но викинг в этой жизни не должен бояться никакой твари. Он всегда готов к битве с любым противником, пусть даже стократно сильнее, чем он сам. Ведь умереть в бою, с мечом в руках — разве это не счастье для настоящего бойца!
Оборотень глухо зарычал, медленно двигаясь вокруг человека с обнаженным клинком. На его оскаленной пасти неровно горящее пламя факела давало неожиданные блики: казалось, что зверь что-то быстро-быстро говорит, шевеля черными губами.
— А ты стал гораздо разговорчивей, Молчун! — не удержался викинг, внимательно следивший за всеми движениями чудовища. И неожиданно ткнул факелом в морду монстра.
Тот отпрыгнул, но с некоторым запозданием. Запахло паленой шерстью. Человек усмехнулся:
— Да и был ты гораздо искусней в военном деле, чем сейчас.
Но Молчун не ответил. Может быть, оборотни в зверином своем состоянии теряют возможность к связной речи. Во всяком случае, он только глухо рычал, не предпринимая никаких попыток атаковать. Он, подлец, выжидал.
Вероятно, они бы в сражении стоили друг друга — человек и зверь. Никто не собирался уступать. Хотя, скорее всего, оборотень имел больше шансов на победу. Ведь простой меч вряд ли сможет остановить напор такого чудовища. Но какой ценой далась бы победа? Впрочем, если бы человеку удалось продержаться до того момента, когда властные посылы меркнущего лунного света вновь вернут оборотню людскую плоть, то исход схватки был бы под вопросом.
