Наталия Некрасова - Повесть о последнем кранки
— Да. Мы… я уйду в Имна-Шолль?
Смех Оракула был слишком неожиданным. Зимарун вздрогнула.
— Ну, нет, милая. Имна-Шолль не для тех, кто берет судьбу за загривок! И уж кранки там не бывать никогда! Ну, все?
— Да. Благодарю тебя. Прощай, Оракул.
— До встречи, Зимарун-кранки. До встречи…
XXII. ЭМРЭН
До свадьбы оставалось немногим больше месяца, когда Ким оправился настолько, что мы вместе с небольшим отрядом людей Шанфелласа отправились в Ильвенну. Мы проехали через половину Ильвейна, по весенним грязным дорогам, среди веселой зелени и коротких частых дождей. Ильвейн севернее Саллана, и весна тут позднее. Мы видели тарнийские водопады и переправлялись через Линуэну, ехали по медовым лугам Наринки и пили зеленовато-золотистое ранрийское вино, а в Инере Ким таскал меня целый день по знакомым. Надо было видеть его слегка огорченную физиономию, когда он узнал, что его бывшая пассия, деканская дочка, уже замужем и родила мужу двоих сыновей-близняшек, располнела и поважнела. Инер мне понравился. Я вообще люблю города с их суетой, весельем и толкотней. Но я мало где бывала. А Инер намного больше нашего спокойного Шаннита. Но Шаннит красивее. Однако описывать наше путешествие неинтересно. Мы благополучно прибыли в Ильвенну и в тот же день предстали пред светлые — действительно светлые — очи государя Араэну. Он был привлекательным мужчиной, чего не скажешь о его дочери. Если мужчина похож лицом на женщину, то это бывает даже красиво, но никогда не будет красивой женщина, похожая даже на очень красивого мужчину. Правда, с Лайин я увиделась чуть позже. Сначала Араэну — я не зову его государем, поскольку он тогда еще действительно не был для Дзайалана королем — прочел послание брата. Улыбнулся, внимательно рассматривая меня и Кима.
— Этел Эмрэг-кранки просит оказать вам покровительство. Я буду рад. Я рад, что еще и вы, сударыня, решили связать свою судьбу с ильветтеном. Может, это подаст пример. Ваш брат пишет, что вы обвенчаетесь после его свадьбы. Я был бы счастлив, если бы это произошло здесь.
Ким заулыбался. Ему это, должно быть, казалось великой честью. Еще бы, короля в Ильвейне чтут даже выше, чем у нас Совет этелрину. А Ким еще и незнатен по ильвейнским меркам. Наверное, наш брак сочли бы здесь неравным. Но нам было все равно. Мы оба хотели бы ускорить время, чтобы, наконец, законно обладать друг другом и перейти от воздыханий и поцелуев к делу.
— Государь… Это великая честь для меня и я благодарю вас за вашу милость.
— Буду очень рад, — еще раз повторил Араэну. — А теперь я хотел бы поговорить с вами о некоторых деликатных делах, потому пройдемте в мой кабинет.
В кабинете Араэну сразу же утратил всю церемонность и попросту перешел прямо к делу. Мы сели по его знаку.
— Сначала вы, госпожа Эмрэн. Я хотел бы узнать, как ваш брат отнесся к побегу Лайин.
Он так и сказал — к побегу. Я оценила его честность.
— Государь, мне тяжело сознавать, что ваша дочь не любит моего брата, но сам он ее любит и жаждет на ней жениться. Кроме того, он перед всеми этелрину заявил, что знает о невиновности Лайин. Он кранки, потому считается, что если он что сказал, так это так и есть.
— А если он сказал неправду?
— Кранки никогда не лжет. А если раз и солжет, то этого не знает никто кроме его самого или других кранки.
— А есть другие кранки?
— Нет. Кранки всегда очень мало, а в последнее время даже не в каждом поколении есть кранки.
Араэну поднялся и зашагал по комнате, заложив сильные солдатские руки за спину.
— Этел Эршау кое-что рассказывал мне о ваших обычаях. И все равно мне очень многое непонятно. Если это не запретно, не рассказали бы вы мне?
Мне стало немного неуютно. Ким выручил меня.
— Государь, может, лучше вам расспросить меня? Я в Саллане чужак, потому вижу со стороны очень многое из того, чего не видят сами кранки. Кроме прочего, я ильветтен, и меня вам будет проще понять.
Араэну улыбнулся и кивнул. Положительно, мой будущий супруг нравился всем и сразу.
Нам отвели покои в правом крыле дворца. Сам дворец был чрезвычайно безалаберным. Его не перестраивали, а пристраивали к нему различные помещения, потому он был чем-то похож на неимоверно разросшийся, нелепый, бесформенный древесный гриб. Правое крыло было самой недавней пристройкой, светлой и легкой, да еще и выходившей прямо в знаменитые королевские сады. Я стояла, опершись на перила балкона, когда сзади послышался звук отворяемой двери. Я обернулась и увидела молоденькую девушку лет семнадцати. Она была почти на полголовы ниже меня. Большие суровые серые глаза смотрели на меня из-под сдвинутых бровей настороженно и изучающе. Именно по этом глазам короля Араэну я узнала его дочь. И сама так же изучающе уставилась на нее. Эта девочка станет женой моего брата. Эта девочка станет залогом будущего инетани. Эта худенькая угловатая девочка, начисто лишенная женской грации, присущей ее сверстницам. Она словно задержалась в отрочестве. Мне одновременно было и жаль ее, и досадно. Такие плечики не выдержат всего того, что возлагал на нее Эмрэг. Да и не такая женщина нужна брату. Ему нужна верная и преданная женщина вроде Зимарун. К тому же, Зимарун красавица, а эта… Бледненькая, с крупным плотно сжатым ртом, плоскогрудая, какая-то вся острая и жесткая… Такой она показалась мне тогда. Да еще и та вина, что лежала на ней, делала ее для меня еще более неприятной. Так мы некоторое время стояли, рассматривая друг друга. Я не собиралась кланяться ей. Она заговорила первой.
— Сударыня, — как ни странно, у нее был прекрасный голос, глубокий, бархатный. Говорила она спокойно и немного грустно. — Сударыня, я рада, что вы приехали раньше вашего брата. Вы женщина, вы поймете меня и, может, даже пожалеете.
Я была изумлена. Либо она действительно очень откровенна, либо чудовищно хитра. Как бы то ни было, мне стало любопытно.
— Выслушайте меня. Давайте сядем?
Мы сели.
— Ну, вот… Я хочу сразу сказать — я не люблю вашего брата. Я не понимаю, почему отцу так важно сделать его моим мужем. Впрочем, все равно. Понимаете, я с детства это знала. Пока я была маленькой, я просто знала об этом, как, например, о том, что иногда идет дождь и ничего уж тут не поделаешь. А потом я выросла. И тут я поняла, что это ведь касается моей судьбы, которая в моей воле, это вам не дождь и гром! Может, я смирилась бы. Может быть, если бы мне хоть что-нибудь объяснили. Но мне говорили — так нужно и все тут. А я ведь живая. Ладно, был бы у меня мягкий нрав моей матери… Знаете, я ее совсем не помню. Она рано умерла, мне года три было. Но рассказывали, что она была такой доброй, кроткой… А меня хотя и воспитывали женщины, но и отец к этому изрядно приложил руку. Я вся в него — и лицом, и нравом. А тут еще и воспитание… Я привыкла добиваться своего, а тут меня просто ломали. Понимаете, я заранее невзлюбила вашего брата…
