Роберт Холдсток - Кельтика
Тогда, много веков назад, я не видел, как строили Арго. Когда Ясон заказывал его в Греции, таинственным образом из мрака ночи явился корабел Арг и предложил свои услуги. К тому времени, когда мое странствие по предначертанному пути привело меня в Пагазе, что находится севернее Иолка, корабль уже стоял на стапеле, готовый к отплытию. Молчаливый корабел закончил свой труд. Уже тогда внутри судна находился древний прогнивший остов, он всегда был в самом сердце Арго, заключенный внутри превосходного нового корпуса, покрытого свежей краской, украшенного символами моря и неба и охраняемого богами. Ясон самолично ходил в Додону к оракулу и срезал там ветвь священного дуба для киля Арго.
Я присоединился к толпе, собравшейся у причала, чтобы посмотреть на героев, которых Ясон созвал себе в матросы. И совершенно неожиданно для себя спросил ясноглазого молодого человека, который воздавал дары Гере (это был сам Ясон), не нужен ли ему волшебник на корабле.
— Совершенно не нужен, — ответил он мне, держа руки над дымящимся подношением. Он даже не взглянул на меня.
— Я прошел из Оркнеи через Гиперборею и западную Иллирию. Жалкая страна. День переходит в ночь, ветер превращается в огонь, и мертвецы начинают подниматься из могил. Мне бы пригодились новые друзья. А еще я умею рассказывать занимательные истории.
Правда, эту занимательной не назовешь: земли на севере и западе вселяли такой ужас, что я бежал оттуда, не желая оставаться и выяснять причину.
— Ты — рассказчик? — На этот раз он удостоил меня взгляда, хоть и мимолетного, и даже усмехнулся. — Почему бы и нет? Послушаем что-нибудь, кроме бесконечных разглагольствований Геракла о себе самом. Ты умеешь грести?
— Да, я умею грести и драться, остальному могу научиться. Еще могу держать руль и лечить тех, кто мается морской болезнью.
— Все это пригодится!
— А еще я знаю, что в шторм надо мочиться по ветру.
— Ты прекрасно образован! Может, поучишь Геракла манерам?
— А еще я могу находить дорогу в тумане. Я говорю на многих языках, даже на тех, о существовании которых мало кто знает, также могу распознать нового человека, находящегося на расстоянии полудня пути.
— Болтунов нам и так хватает. — Он имел в виду переводчиков? — В нашем походе нам понадобятся только три языка: мои команды, ваши ответы и песни на любом наречии. Но если ты умеешь грести и в самом деле можешь управлять кораблем в тумане, ты ведь можешь это делать?
— Да, есть один способ.
— У меня уже есть люди, умеющие находить дорогу по волнам и по ветру, но не в тумане. На это я бы согласился. И если ты оставишь все прочее колдовство при себе, можешь ехать с нами. Я не шучу. Никаких колдовских штучек. Я не хочу ничего подобного на борту моего корабля. Тебе ясно?
— Более чем, — подтвердил я, хотя и был озадачен его упорным нежеланием пользоваться заклинаниями и магией.
Большинство моряков многое отдали бы за то, чтобы иметь все это, отправляясь в плавание. Ясон, конечно, не был моряком, и у него имелась капризная и непредсказуемая покровительница на вершине Олимпа.
— Мы отплываем с ближайшим приливом, — сообщил он. — Приходи, как только будешь готов. И никаких лошадей. По крайней мере живых. А если не живых, тогда разрешается брать только заднюю часть.
Так что мне пришлось продать обоих моих коней. Я присоединился к аргонавтам, вместо приветствия они вручили мне длинную ясеневую жердь и проинструктировали, как сделать из нее весло.
Мне помогал усталый, дерганый, но очень приятный молодой человек по имени Гилас — я не очень искусен в работе по дереву. Гилас был слугой Геракла и его многострадальным любовником. Добродушный, очень неглупый молодой человек явно тяготился подобными отношениями. Геракл был в высшей степени предан своему другу, что было невиданным проявлением приязни, которая никогда не распространялась на его жен. Однако Гилас, хотя и принимал привязанность великого человека, находился на грани срыва. И не только из-за притязаний на его тело, но и по причине крайней эгоистичности хозяина.
— Ради славы он готов на все. Он возьмется за любое дело ради того, чтобы возвыситься. Геракл пренебрежительно относится к богам, постоянно с ними ссорится. Он называет себя сеятелем семени и песен будущего. Ты можешь в это поверить? У него уже сорок сыновей и столько же дочерей, все незаконнорожденные, всем им он оставил в наследство полный отчет обо всех своих деяниях и подвигах по сегодняшний день. Они должны распространять эти истории по всему свету, как только начинают ходить и говорить! Геракл согласился помочь Ясону найти золотое руно только потому, что кто-то из богов шепнул ему, будто именно этот поход будут помнить наши потомки. Поэтому он и подумать не может, чтобы отказаться от участия в нем. К тому же, если там будет он, про остальных участников никто и не вспомнит.
Гилас замолчал. Погрузился в тяжкие раздумья.
— Эго… эрго, Арго, как вам? — предложил я с улыбкой.
Гилас рассмеялся, мрачные мысли ушли. Я удивился, можно даже сказать — изумился, как легко он понял шутку на западном диалекте.
— Да, что-то в этом роде, — согласился он. — Очень похоже. Скажу тебе откровенно, Антиох, при первой же возможности, на первой же стоянке я сделаю ноги. Я собираюсь сбежать от Ясона, но вовсе не оттого, что мне недостает храбрости для такого похода. Постарайся это запомнить. Я чувствую, что могу тебе доверять. Какая жалкая у меня жизнь… а я мечтаю о чудесах, новых местах и чужих наречиях, я почти все из них понимаю! Я хочу все это для себя. Судьба ведет меня. Но как я могу познавать мир, исполняя предначертанное мне богами, если я привязан к быку-производителю, дикому вепрю, который всем одеяниям предпочитает накидку из шкур диких кошек, чтобы гадить на ходу для экономии времени в походах, как он говорит?
— Вопрос, конечно, интересный, — заверил его я. — Просто замечательный вопрос.
Мечты Гиласа открывали для него большой мир, куда больший, чем горы и долины, что служили ему домом. Обладая редким даром легко усваивать необычное, превращая его в привычное, он был прирожденным переводчиком. Конечно, многие обладали подобными способностями: Ясон уже упоминал об этом при нашей первой встрече. Преимущество же самого Ясона заключалось в том, что он был связан тесными узами с искателем приключений, любимцем богов Гераклом, слава о подвигах которого докатилась уже до самой Гипербореи.
— Я помогу тебе, — заверил я его. — Просто скажи, что нужно сделать. Но ты должен пообещать мне держать в тайне все, что я для тебя сделаю или как я это сделаю. Если, конечно, я смогу чем-то быть тебе полезен.
