Кейт Эллиот - Королевский дракон
Множество теней витало среди руин, а некоторые лежали в замысловатых позах и похоже, не были тенями камней. Воздух колебался и дрожал, всюду расползался слабый шелест.
Алан увидел в небе какой-то силуэт и испугался, но тут же успокоился: это была сова. Он долго стоял на груде камней, балансируя, и смотрел вниз, понимая, что эта ночь не лучшая для прогулок по развалинам. К тому же он хотел найти храм с алтарем, чтобы убедиться, не почувствует ли там зов крови… Он зажег лампу и, ослепленный, вынужден был осмотреться. Он шагнул вперед и понял, что видит тени, но не теперешних развалин, а того, что было здесь раньше. Свет лампы и мерцание камней освещали великолепные здания с чередой величественных колонн и изящных арок, соединяющих горделиво возносящиеся стены. На земле отражался призрак старой крепости, ожившей в Иванов день: четыре здания, обращенные фасадами соответственно на запад, юг, север и восток, и круглое в центре соединялись мраморной колоннадой.
За его спиной что-то хрустнуло. Он оглянулся — ничего и никого на опушке леса. Но тень внешней стены отражала разрушенные временем строения.
То, что он увидел в центре, казалось колдовством.
Он спустился вниз и медленно пошел в сердце древней крепости. Обходя тени несуществующих домов, он увидел, что они были построены куда более искусно, отличаясь от внешней стены настолько, насколько графский конь отличался от осла, на котором они с Лэклингом возили навоз на поля.
В щелях мостовой росла трава. Он споткнулся и упал на руки, под ладонями лежала старая каменная разрушенная плита, тонкая настолько, что трудно было поверить в то, что это творение человека. При свете лампы показалось строение из черного камня, на его стенах виднелись картины: едва заметные упругие фигурки с женскими телами и головами ястребов, змей и волков, глаза их сверкали, как драгоценные камни.
Чуть дальше, в конце колоннады, светилось центральное здание, переливаясь цветами радуги. Белый камень здания казался чем-то райским и словно уходил в бездну созвездий: Меча, Посоха, Чаши и самой Королевы. Лук Королевы светился и был нацелен на Дракона.
Алан стоял перед храмом.
От дальней стены неожиданно отделилась тень с человеческим очертанием. Высокое, стройное существо неземной грации, в металлической кирасе, украшенной зверями, в кожаной юбке ниже колен, прикрывающей льняной кафтан, через левую руку перекинут белый плащ. Во всем, что видел сейчас Алан, было что-то тревожное и в то же время чудесное.
Полупризрак-получеловек, с худощавым бронзовым лицом, глубоко посаженными глазами и копной черных волос, скорее походил на мужчину. Но Алан не знал, можно ли назвать мужчиной того, кто не носил бороды. Пришелец кого-то искал или ждал.
Алану послышались шаги, справа в проеме он увидел девушку. Она не видела призрака, но заметила Алана или его лампу.
— Алан? — спросила она тихо. — Это ты?
Алан шагнул вперед. Шаг вперед сделал и призрак. Глаза их встретились. По спине пробежал озноб. Послышался треск пламени, повеяло дымом.
— Куда ушла Лиатано? — Призрак держал в руке копье, острое, смертоносное, но, направленное вверх, оно не угрожало Алану.
— Я… Я не знаю. — Алан запнулся. Он не мог отвести глаз от призрака. Он слышал топот несущихся лошадей, неясные крики и звуки рога.
— Ты не простой смертный, — резко произнес призрак. — Иначе как бы ты мог оказаться здесь? Как тебя зовут? Кто твоя мать? Как ты попал сюда?
Алан смотрел только на говорившего.
Да, это был принц эльфийского народа. Алан понял, что видит крепость в последние минуты перед ее разрушением. Звуки битвы неумолимо приближались.
— Меня зовут Алан, — сказал он, отчаянно желая спасти крепость, но понимая, что она обречена. Что он мог сделать? Кто такая Лиатано? Был ли призрак его отцом? — Не знаю, как я попал сюда. И не знаю, кто моя мать.
— Ты человек, — произнес принц с некоторым изумлением, — но все же отмечен свыше. У нас не осталось времени для разрешения загадки. — Его подбородок дрогнул. Он оторвал взгляд от Алана, прислушиваясь к зову.
Раздался пронзительный крик. Алан покачнулся и вытянул вперед руку, пытаясь спасти рушащиеся стены храма.
— Это ты, Алан!
Сквозь боль он услышал запинающийся голос со стороны разрушенной мостовой:
— Ты видел это? Слышал? — Она бросилась к нему. Он не удержался и выронил лампу, она погасла. — Тени черные, как графские собаки, мчались по небу с громким воем! Если бы они нас увидели…
Тепло ее тела согрело его, и голова прояснилась. Он отстранил девушку, та еще лепетала о красных глазах и шестиногих псах. Он поднял лампу и побежал в храм. Но призрак исчез.
— Не ходи туда! — закричала она, когда Алан пытался войти в пустоту. Ничего не осталось, кроме мерцания разрушенных стен и яйцевидного камня из бледного мрамора, врытого в землю в центре зала — этот камень повариха назвала алтарем. Ничего больше, кроме тощего кустика травы и следов пахучей грязи на его руке. Послышался плач, и шаги Види, бегущей мимо разрушенной колоннады.
Он сел на алтарный камень.
Сколько лет форпост древней Даррийской Империи простоял здесь, он не мог представить. Он знал только, что Ушедшие жили много дольше людей. И только конец был понятен: последний принц, ищущий Лиатано, и лошади, уносящиеся в ночь, окрашенную алым пламенем.
Мерцавший камень покрылся тенями. Звезды померкли и продолжали движение дальше к западу по своему бесконечному кругу. Он дотронулся рукой до лица — глаза были мокры от слез. Над ним пролетела еще тень, но это была только сова, охотившаяся в ночи.
2Лето кончалось. Алан не ходил к развалинам, зная, что ничего там не найдет. Не найдет ответ на свои вопросы. Види не разговаривала с ним, и когда он, вспоминая ту ночь, смотрел на нее, то понимал, что она шепчется о нем с другими. Лучше было уйти в себя.
Никакие происшествия не нарушали тишину летних дней. Пшеницу убрали. Овес почти созрел. Кастелянша Дуода вернулась в замок с леди Альдегундой, женой Жоффрея, двоюродного брата Лавастина. Работник, прибывший в Лавас для уборки урожая, месяц назад побывал в Осне. Он рассказал о тете Беле, о ее семье, что у них все хорошо и они дали ему работу на три дня: таскать камни из каменоломни в мастерскую Белы.
В праздник Тианы Радостной, святой мученицы города Бенса, прискакал гонец. Алан выглянул из сарая, где укладывал сухое сено.
Голова человека была перевязана грязной с запекшейся кровью тряпкой, закрывавшей правый глаз и ухо. Одежда была порвана и наспех починена. Когда он остановился перед замком и прошел вперед, оказалось, что он хромает. Алан не сразу узнал Эрика, того самого, с которым они столкнулись в середине лета, настолько изменился этот самоуверенный юноша.
