Генри Каттнер - Тёмный мир
Она мягко освободилась от меня и указала рукой на расстилавшуюся перед нами панораму. Мы стояли посреди высоких дрожащих деревьев, на вершине невысокой горы.
Листья и ветки окружали нас со всех сторон, но сквозь промежутки в них можно было видеть страну, лежащую далеко внизу, блистающую в свете красного закатного солнца.
– Все это будет когда-нибудь нашим, – мягко сказала Арис. – После того, как мы победим Совет, после того, как исчезнет Ллир. Мы тогда сможем жить на земле, а не под землей, расчистить леса, построить города, жить так, как живут люди. Подумай об этом, Эдвард! Весь мир свободен от свирепости! И все это потому, что некоторые из нас с самого начала не побоялись Совета и нашли тебя. Если мы выиграем эту битву, то только благодаря тебе и Фрейдис. Без вас мы все погибли бы, но погибли сражаясь.
Внезапно она повернулась, и вновь ее волосы нимбом засветились вокруг головы, она улыбнулась мне с такой неожиданной откровенностью и нежностью, которой я раньше никогда не видел в ней.
До сих пор она все время незаметно освобождалась, когда я до нее дотрагивался. Теперь я внезапно увидел ее глазами Эдварда Бонда и неожиданно с удивлением подумал, что Бонду здорово повезло. Яркая, страстная красота Медеи никогда не исчезнет из моей памяти, я знал это, но Арис тоже обладала нежной и очаровательной привлекательностью.
Она стояла очень близко ко мне, и губы ее были слегка раскрыты, когда она мне улыбнулась. На мгновение я позавидовал Эдварду, но потом вспомнил. Я был Эдвардом Бондом. Но это Ганелон неожиданно наклонился и схватил лесную девушку в свои железные объятия, что ее удивило, потому что я почувствовал, как она начала от неожиданности сопротивляться, пока мои губы не слились с ее.
Теперь она больше не сопротивлялась. Она была странным, диким, застенчивым, маленьким созданием.
Ее очень приятно было держать в объятиях и целовать. По тому, как она отвечала мне, я понял, что Бонд был сопляком и дураком. И прежде, чем наш поцелуй кончился, я знал, куда мне обратиться за утешением, когда Медея заплатит за предательство своей жизнью. Я не скоро забуду Медею, но я не скоро забуду и этот поцелуй Арис.
На какую-то минуту она прильнула ко мне в молчании, и волосы ее окутали нас обоих, а я поглядел поверх ее головы на долину, которую она своим мысленным взором представляла населенной лесными жителями в построенных городах. Я знал, что эта мечта никогда не сбудется.
У меня была своя мечта!
* * *Я видел, как мои лесные люди строят мой замок, здесь, возможно, вот на этом склоне горы. Замок, возвышающийся над долиной и над всеми остальными землями. Я видел, как они, подчиняясь избранным мной военачальникам, идут в бой на завоевание новых земель. Я видел, как маршируют мои армии, работают на полях рабы, как мои корабли бороздят моря и океаны мира, который тоже скоро будет моим и только МОИМ.
Арис же будет делить его со мной, но недолго, очень недолго.
– Я всегда буду любить тебя, – сказал я ей на ухо голосом Эдварда Бонда.
И губы Ганелона снова нашли ее губы в последнем поцелуе, на который у меня еще оставалось время.
Любопытно, но мне показалось, что именно поцелуй Ганелона убедил ее в том, что я Эдвард Бонд…
После этого я спал несколько часов в комнатах Эдварда Бонда, в его мягкой постели, с его стражниками, охраняющими вход. Я спал с воспоминаниями о поцелуях его лесной девушки и с мыслью о его будущем королевстве и о его невесте. Я думаю, что на Земле Эдварду Бонду снились в ту ночь ревнивые сны.
Мои сны тоже были ужасны. Ллир в своем замке проснулся и был голоден, и большие холодные, ищущие щупальца его голода лениво ворочались в моем мозгу, пока я спал. Я знал, что они шевелятся сейчас в каждом мозгу Темного Мира, у которого есть чувство, чтобы принять их. Я знал, что должен проснуться или сейчас или никогда. Но я должен был набраться сил для ночного испытания, поэтому я решительно выкинул Ллира из своих мыслей, так же решительно я выкинул из воспоминаний и Арис. Только в самые глубины моего сна проследовала страстная улыбка алых губ Медеи.
11. В башне Гаста Райми
Мы с Лоррином осторожно притаились в тени деревьев и глядели на замок Совета, освещенный огнями на фоне звездной ночи. Это была наша ночь! Оба мы знали это и оба были напряжены и мокры от пота в нервном ожидании того, что должно было произойти.
Вокруг в лесу собралась невидимая армия лесного народа, которая ждала только сигнала. И на этот раз здесь собрались большие силы. Звездный свет иногда отражался на стволах ружей, чувствовалось, что повстанцы решили дать последний бой солдатам Совета.
Возможно, бой будет и не такой уж успешный, но мне это было совершенно безразлично. Они думали, что будут атаковать замок Совета просто силой своего оружия. Я же знал, что их нападение необходимо мне для отвлечения внимания, чтобы я мог проникнуть внутрь замка и найти то тайное оружие, которое даст мне власть над Советом. Пока они будут биться, я успею проникнуть к Гасту Райми и узнать у него то, что мне необходимо было узнать.
Потом, что же будет потом – мне это было все равно. Много лесных жителей должно было погибнуть – ну и пусть. На мой век рабов хватит. Их еще будет достаточно, когда придет мой час, а может быть и еще слишком много.
Ничто не могло теперь остановить меня. Норны бились на моей стороне – я не мог проиграть.
В замке кипела деятельная жизнь. В тихом ночном воздухе гремели голоса. В свете факелов взад и вперед двигались фигуры. Затем вспыхнуло золотистое сияние, когда распахнулись ворота и на фоне их показалась большая группа всадников. Процессия собиралась в путь.
Я услышал музыкальное позвякивание цепей и понял. На этот раз жертвы были прикованы к лошадям, чтобы никакие голоса сирен не заманили их больше в лес. Я пожал плечами. Пусть себе идут на смерть. Ллира надо кормить, пока он существует. Лучше они, чем Ганелон, принесенный в жертву у Золотого Окна. Мы видели, как они шли по темной дороге, а цепи продолжали звякать.
Я увидел Матолча, он восседал на могучем скакуне. Я узнал его хищную фигуру с небрежно накинутым плащом. Я бы узнал его в любом случае, потому что Лоррин, стоявший рядом со мной, чуть не кинулся на дорогу. Я услышал, как он, еле сдерживаясь, дышит, втягивая воздух носом, и голос его угрожающе прозвучал у меня в ушах.
– Помни! Он мой!
Проехала Эйдерн, вся закутанная в свой бесформенный плащ, и от нее, казалось, повеяло лютым холодом.
Проехала Медея, одетая как обычно в одеяния алых цветов.
Когда я не мог дольше видеть на расстоянии ее фигуру и алый плащ растаял в темноте, я повернулся к Лоррину. В мозгу моем все перепуталось, и я хаотично менял наши планы. Потому что ко мне пришло новое желание, и я даже не пытался противиться ему. Это было одним из белых пятен в моей памяти, и к тому же опасных. Пока Ганелон не вспомнит Шабаша, пока он не посмотрит, как Ллир принимает жертвоприношения через Золотое Окно, он не сможет полностью доверять себе в борьбе с Советом и Ллиром. Это был пропуск в моей памяти, который следовало заполнить.
