Генри Каттнер - Тёмный мир
А тем временем мне предстояло играть свою роль. Даже после утверждения Фрейдис я не имел права давать ни тени подозрения повстанцам. Я уже объяснил, что отрава Медеи сделала меня слабым и потрясенным. Это могло помочь объяснить те ошибки, которые я еще сделаю. Любопытно, что Лоррин без колебаний принял меня после слов Фрейдис, в то время как в поведении Арис я заметил слабое, почти неуловимое сопротивление. Я не думал, что она догадывалась в чем дело, а если и так, то она явно не хотела признаваться в этом, даже самой себе.
Я не мог допустить, чтобы недоверие росло. Сейчас в долине кипела возбужденная деятельность. Многое произошло с тех пор, как я пришел сюда на заре. Я испытал достаточно и физического и эмоционального напряжения, чтобы обычный человек свалился на неделю, но Ганелон только еще начал свою битву. То, что наш план нападения был составлен так быстро, надо благодарить Эдварда Бонда, и в какой-то степени я был рад, что составление этого плана полностью поглотило нас, так что не пришлось выяснять личных отношений с Арис и Лоррином.
Это помогло скрыть и то мое невежество во многих вещах, которые должен был знать Эдвард Бонд. Много раз мне приходилось добывать сведения хитростью, много раз я ссылался на то, что плохо помню детали из-за отравы Медеи. Но к тому времени, как план наш был полностью разработан, мне показалось, что даже Арис стала относиться ко мне менее подозрительно.
Я знал, что мне придется сделать так, чтобы эти подозрения полностью рассеялись.
Мы встали из-за большого стола, на котором была расстелена карта местности. Все мы устали. Я увидел, как Лоррин ухмыльнулся мне своими губами, пересеченными шрамом, он думал, что улыбается человеку, бывшему ему близким другом, и я заставил лицо Эдварда Бонда улыбнуться в ответ.
– На сей раз у нас все получится, – уверенно сказал я ему. – Мы обязательно выиграем!
Улыбка его внезапно превратилась в жуткую гримасу, в глазах зажегся странный, яркий свет.
– Помни, – прорычал он. – Матолч мой!
Я вновь поглядел на карту, разложенную на столе, очень искусно начерченную Бондом.
Темно-зеленые холмы с их странным полуживотным лесом, каждый ручеек и каждая дорога отмечены. Я положил руку на небольшой макет башен, изображавших замок Совета в миниатюре. Из него выходила дорога, по которой я ехал прошлой ночью, рядом с Медеей, в своем жертвенном голубом костюме. А вот здесь лежала долина и стояла башня без окон Кэр Сикэйр, бывшая местом нашего назначения.
На мгновение я вновь очутился на этой дороге, в темноте, при свете звезд, а рядом со мной ехала Медея, в алом плаще, с белым лицом, черно-красными губами и глазами, сияющими для меня. Я вспомнил чувство, овладевшее мной, когда я держал в объятиях это свирепое, льнущее ко мне тело. В мозгу моем все время вставал один и тот же вопрос.
"Медея, Медея, рыжая ведьма Колхиды, зачем ты предала меня?"
Я с силой ударил ладонью по пластиковым башням, превращая их в пыль под моей рукой. Я свирепо улыбнулся тем обломкам, которые получились их модели Эдварда Бонда.
– Нам больше это не понадобится, – сказал я сквозь зубы.
Лоррин засмеялся.
– Чинить не придется. Завтра замок Совета тоже будет разрушен.
Я стряхнул порошок пластика с руки и посмотрел на Арис. Она храбро смотрела на меня, ожидая. Я улыбнулся.
– Мы так и не побыли вместе, – сказал я, стараясь говорить нежным голосом. – Мне надо выспаться, придется уйти сегодня ночью, но у нас есть время пройтись, если ты не возражаешь.
Храбрые зеленые глаза неотрывно смотрели на меня. Затем она кивнула головой, не улыбнувшись, обошла стол и протянула мне руку. Я взял ее за руку, и мы спустились по ступенькам к выходу из пещеры и вышли к долине, не разговаривая. Я предоставил ей выбирать путь, и мы в молчании пошли по долине, а ручеек, журча, бежал рядом с нами.
Арис шла легким шагом, ее пушистые волосы летели за ней туманным облаком. Я подумал, не намеренно ли она держала свою руку на вложенном в кобуру пистолете.
Мне трудно было все время думать о ней, тем более что мне было все равно, признала она во мне Эдварда Бонда или нет. Лицо Медеи во всей ее красоте и зле пылало передо мной, как солнце, лицо, которое не мог бы забыть ни один человек, взглянув на нее хоть раз. На мгновение я разозлился, вспоминая, что Эдвард Бонд в моем теле отвечал прошлой ночью на поцелуй, который она предназначала Ганелону.
Ну что ж, я еще успею ее увидеть сегодня ночью, прежде чем она умрет от моей руки!
Перед моими глазами стояла крохотная дорога на карте, вьющаяся от замка Совета до башни. По настоящей дороге, когда наступит ночь, вновь поскачет кавалькада, как она скакала прошлой ночью со мной. И вновь лесные жители будут спрятаны на обочине дороги, я вновь поведу их против Совета, но на этот раз исход будет совершенно неожиданным для Совета, да и для повстанцев тоже.
Что за страшную паутину соткали Норны! Прошлой ночью как Эдвард Бонд, этой ночью как Ганелон, я поеду на тех же самых врагов, но с целью настолько различной, насколько день отличен от ночи.
Нас двое, и мы смертельные враги, хотя мы и делим одно и то же тело странным, извращенным способом – враги, хотя мы никогда не встречались и никогда не сможем встретиться, несмотря на общее тело. Этот парадокс слишком сложен, чтобы сейчас им заниматься.
– Эдвард, – сказал голос у моего плеча.
Я опустил голову. Арис смотрела на меня с тем же настороженным выражением, с которым смотрели на меня сегодня ночью столько людей.
– Эдвард, она очень красива?
Я уставился на нее.
– Кто?
– Ведьма. Ведьма Совета. Медея.
Я чуть было громко не рассмеялся. Было ли это объяснением всей ее настороженности сегодняшнего дня? Не решила ли она, что моя неловкость, все те перемены, которые она почувствовала во мне, свершились благодаря прелестям соперницы? Ну уж в этом, по крайней мере, я должен буду ее успокоить. Я призвал Ллира, чтобы он простил мне эту ложь, взял ее за плечи и сказал:
– Ни в этом мире, ни на Земле нет женщины и наполовину такой прекрасной, как ты, моя дорогая.
И все же она еще смотрела на меня настороженно.
– Когда ты будешь думать то, что говоришь, Эдвард, я буду рада, – сказала она. – А сейчас ты так не думаешь. Я вижу. Нет.
И она положила свои пальчики мне на губы, когда я попытался протестовать.
– Давай не будем говорить о ней сейчас. Она колдунья. Она обладает силами, с которыми ни ты, ни я не можем бороться. Это не твоя вина и не моя. Ты не можешь забыть ее красоту в одно мгновение. Это не имеет значения. Посмотри! Ты узнаешь это место?
Она мягко освободилась от меня и указала рукой на расстилавшуюся перед нами панораму. Мы стояли посреди высоких дрожащих деревьев, на вершине невысокой горы.
