Сергней Ефанов - Следы на воде
— Серёга, тут всё зависит от склонности к этому виду магии. Именно в этом и кроется различие между псимагами одинакового уровня силы. У кого-то что-то получается лучше, чем у другого, и никто не знает, почему так происходит. Постарайся сосредоточится на том, что тебе удаётся, так ты будешь прогрессировать гораздо быстрее.
Я последовал его совету, и не пожалел. Учитывая свою склонность к магии стихий воды и огня, я даже создал своё собственное заклинание, названное мной, «Огонь и Лёд». Оно создавало две стихийных змеи, одну огненную, а другую ледяную, которые вместе набрасывались на жертву. Главное его преимущество было в том, что защититься от него было непросто, ведь для этого нужно было ставить защиту сразу от двух противоположных элементов.
Самой большой сложностью оказался подбор мартицы для моего нового заклинания. Тут мне помочь никто не мог. Мнемон я, конечно, нашел очень быстро, он практически повторял энергоструктуру, только в немного упрощённом виде, а вот с подбором фонемы и рунного жеста, было даже непонятно что делать. Это были совершенно чуждые мне школы. Лещин сказал, что если я буду заниматься банальным перебором, то мне жизни не хватит на то, чтобы найти нужную комбинацию.
— И как мне быть? — спросил я его.
— Я бы, вообще, оставил всё как есть, и пользоваться только мнемоном, — ответил он, усмехнувшись. — Ну потеряешь немного в скорости, заклинание всё равно уникальное, и защиту от него построить мало кто успеет.
— Но ведь, по теореме Федорова-Штайнера, для любого заклинания имеется, как минимум, одна матрица!
— Только вот, искать её можно годами! — парировал он мой довод.
— А как же находили другие матрицы?
— Если бы ты читал историю магических школ, то знал бы это. Если во всех трёх школах существуют собственные способы активации, то скомбинировать их них матрицу, работа не очень сложная. Именно так первые матрицы и создавались.
— А если аналогов не было?
— А вот тут, некоторые энтузиасты годами искали нужное сочетание. Или просили адептов разных школ подобрать собственные мнемон, фонему и жест, а потом из них уже комбинировали матрицу. Конечно, есть ещё один способ, но он годится только для создателя заклинания.
— И какой же?
— Считается, что тот кто придумал заклинание, лучше всего представляет себе его структуру. И может, чисто интуитивно, увидеть его матрицу. Такие случаи были, но их по пальцам можно пересчитать.
— А как они это делали-то? — меня просто разбирало от любопытства.
— Где-то у меня была книжка на эту тему. От одного из таких уникумов. Сейчас поищу!
Лещин полез к себе в шкаф и стал рыться в пластокнигах. Минут через десять, его поиски увенчались успехом, и он, с победным лицом, протянул мне одну из них.
— Вот на, читай! Мне лично, показалось это каким-то бредом, хотя может быть дело в том, что я ни одного заклинания сам не придумал. Вдруг тебе поможет, бери.
— Спасибо! — сказал я, и тут же принялся за чтение.
Нужно сказать, что книга и правда была своеобразной. Псимаг, написавший её, явно был с какими-то тараканами в голове. И как его только псионам на растерзание не отдали? Наверное, потому что он был гений. Книгу я прочитал быстро, а потом перечитал ещё пару раз, слишком уж там всё было мутно и заворочено. Способ, которым искал матрицу этот товарищ, был несколько странным. Нужно было мысленно представить себе, как ты активируешь заклинание, и повторять это раз за разом всё быстрее и быстрее. В конце-концов, как он утверждал, тебе захочется сделать какой-то жест, и что-нибудь выкрикнуть. Вот тут-то и нужно запомнить, что ты хотел сделать и воспроизвести.
Я промучился с этим целую неделю. Лежал на койке и представлял. Получалось плохо, а точнее, просто никак. Мозги у меня уже кипели, учёбу я забросил, и ходил в полусонном состоянии, автоматически делая всё что было нужно, но мало об этом задумываясь. На восьмой день измывательств над собой, после очередной неудачной попытки, я плюнул на всё и уснул. И вот тут мне приснился совершенно идиотский сон! Как будто я и во сне делаю то, что делал всю неделю. Во сне я всё ускорял и ускорял активацию своего заклинания, и вдруг я что-то сделал руками, и одновременно из моего горла вырвались какие-то звуки.
Проснулся я в холодном поту. Я помнил сон очень отчётливо. И то что я там делал, как будто врезалось в мою память намертво. Было уже поздно, и выходить из общежития запрещалось, но я всё же выскользнул, и отправился на дальний берег пруда. Там я активировал привидевшуюся мне во сне матрицу, и к моему глубочайшему удивлению, она сработала! Две змеи, огненная и ледяная, вырвались из моих рук и устремились вперёд. Конечно, я тут же его рассеял, но было поздно. Ко мне уже летел капитан Макаров.
— И что вы здесь делаете, кадет? — спросил он меня, встав на землю передо мной.
— Вадим Сергеевич, извините, — проговорил я виновато.
— И что за заклинание ты тут применил? Я такого никогда не видел!
Пришлось признаваться, что это моя собственная разработка. Капитан выслушал меня молча, а потом приказал повторить активацию. Я повторил, и из моих рук снова вырвались элементальные змеи.
— Дааа… парень, с тобой не соскучишься! Конечно многие ребята твоего возраста балуются созданием собственных заклинаний, как будто не хватает уже существующих! Но вот подбор матрицы, да ты вообще представляешь себе, чем это могло для тебя кончится? Да да тебя могло на молекулы развеять! Ведь если ты хоть чуть-чуть бы ошибся, энергоструктура бы исказилась, и как бы она подействовала, никто бы и представить не смог! Ох ты, чудо везучее! Настоящий дикарь! — проговорил капитан со смехом. — Лезешь даже сам не знаешь куда!
— Простите, Вадим Сергеевич! — снова повторил я.
В результате, всю следующую неделю, я провёл на кухне помогая повару. Но я не жалел. Всё-таки это была настоящая победа! Я добился своего!
Глава 5
Хотя жизнь моя, можно сказать, наладилась, всё равно я чувствовал себя в Одинцовке, как в тюрьме. Да, я приспособился, привык к утренним поверкам, к докладам перед каждым занятием, к дежурствам по кухне и сдачам псимагической энергии, и даже, к ежедневной физкультуре привык. Но никаких увольнительных, мне не давали, и выйти за ворота училища я не мог. Мне уже опротивело смотреть на небо, закрытое маревом купола, я хотел увидеть облака и звёзды.
Всё изменилось в один из весенних дней. Начался май, на деревьях уже вовсю распускалась листва и весенние ароматы залетали даже в наше казарменное общежитие. Я сидел на уроке истории и украдкой смотрел в окно. Старик Пархоменко со скучнейшим видом вещал о чём-то, но я слушал его вполуха. В этот момент, дверь класса отворилась и зашёл заведующий нашим курсом майор Дуралев (по кличке Дура). Он окинул класс строгим взглядом, остановил его на мне, и сказал:
