Олег Авраменко - Адепт Источника
100 % — 99,9999 % = 0,0001 %. Одна десятитысячная процента, одна миллионная целого — казалось бы, такой мизер! Но пусть вас не смущает столь малая величина — в ней заключена бесконечность, тогда как предыдущий отрезок пути пролегает через большое, но конечное число миров. Теоретически способ пересечения бесконечности за конечное время до смешного прост. Каждому ребенку-причащенному известно, что между двумя произвольными точками во вселенной можно проложить Тоннель сколь угодно малой длины (правда, при этом возникает неопределенность в момент выхода из него); таким образом, двигаясь вдоль избранной Формирующей и от мира к миру уменьшая промежуток в геометрической прогрессии, можно добиться того, что бесконечность будет преодолена, скажем, за несколько часов.
Но увы, как и все вещи в мире, это выглядит просто и изящно лишь в теории — на практике же все гораздо сложнее. И куда опаснее, чем можно было подумать. Из более чем четырех сотен смельчаков, проделавших такой фортель, уцелел только я один, да и то невероятным чудом. Вспомнив свою прежнюю жизнь, я вспомнил и свое путешествие в бесконечность и вспомнил то, что поджидало меня в самом конце Тоннеля. Это невозможно описать словами, такая игра первозданных стихий неподвластна даже самому бурному человеческому воображению, а любые аналогии здесь неуместны. Скажу только, что я понять не мог, как это я уцелел.
Впрочем, это был не единственный вопрос, на который я не находил ответа. Вопреки всем доводам здравого смысла я продолжал надеяться, что компьютер подскажет мне, где искать Диану… Или ее могилу! Неужели я стремлюсь именно к этому — удостовериться, что Диана мертва? Неужели я такой черствый, бессердечный, расчетливый эгоист?.. Или же я просто трезвый реалист? Может быть, несмотря на свою крайнюю сентиментальность и вполне естественное для каждого человека стремление к самообману, я жажду определенности? Той самой определенности, которая, по всей вероятности, должна гласить: «Здесь покоится Диана, принцесса из Сумерек, возлюбленная жена и мать. Reqiescat in pace»…
Не уверен, не знаю, да и знать не хочу. Мне было горько и стыдно, когда я думал об этом, и я решительно гнал прочь подобные мысли, ибо они причиняли мне боль.
Как я уже упоминал, цикл был на исходе. Девочки делали последние приготовления к предстоящей пирушке, мы с Брендоном старались им чем-то помочь, но только мешали, и в конце концов они велели нам не путаться у них под ногами. Тогда брат предложил мне пойти прогуляться перед ужином и я согласился.
Мы вышли из дома и направились к опушке леса. Небо над нами было чистым, безоблачным; верхний край огромного красного солнца нависал над побитыми ливнем оранжевыми кронами деревьев. То тут, то там виднелись согнутые и сломанные стволы, прибитые к земле кусты, трава была мокрая и помятая, вокруг было множество луж с теплой и мутной водой.
Слава богу, ветер дул с ночи; было свежо и прохладно. Мы с Брендоном шли, куда глаза глядят, курили и разговаривали. В основном мы вспоминали о днях минувших, но, утолив свою жажду по прошлому, как-то незаметно перешли к делам насущным.
— Все это порядком достало меня, — сказал Брендон, имея в виду попытки возвести его на престол. — К счастью, теперь я вне игры.
— Нашел какой-то выход? — поинтересовался я.
Брат ухмыльнулся.
— Выход сам нашелся.
— О чем ты говоришь?
— Вернее, о ком. О тебе.
Я вопрошающе взглянул на него.
— Ты это серьезно?
— Конечно! Ведь ты старше меня, к тому же обладаешь огромным могуществом — Силой нашего прадеда. Так что тебе и карты в руки.
— Ну уж нет! — решительно произнес я. — В ваши игры я не играю.
— А тебя никто и спрашивать не будет. С возвращением ты автоматически становишься лидером оппозиции, то есть занимаешь мое место. Ведь формально отец назначил меня наследником престола из-за того, что ты был признан погибшим.
— Но только формально.
— Теперь это неважно. И вообще, Артур, в глазах большинства ты более предпочтительная кандидатура на престол, чем я. За годы отсутствия ты стал своего рода легендой. Твои прежние грехи прощены и забыты, о тебе помнят только хорошее, на твою сторону перейдут многие из тех, кто сейчас еще колеблется в нерешительности. Так что выбора у тебя нет. Пойми это.
Я промолчал. Брендон смотрел на меня, ожидая ответа, как вдруг в глазах его зажглись искорки, а уголки губ тронула лукавая улыбка, как будто в голову ему пришла очень забавная и остроумная мысль.
— Впрочем, нет, я не прав. Кое-какой выбор у тебя все же есть. Ты можешь официально признать Амадиса законным королем. Приняв его сторону, ты тем самым внесешь раскол в стан недовольных и, возможно, предотвратишь гражданскую войну. Этим ты окажешь всем большую услугу.
— А почему ТЫ этого не сделал? — спросил я.
Брендон нахмурился и, немного помедлив, ответил:
— Из принципа. Из упрямства. Может быть, из чувства долга. А еще я ненавижу Амадиса.
— А я всегда был дружен с ним. И не хочу, чтобы мы стали врагами.
— Тогда тебе придется признать его.
— И вместе с ним выступить против тебя? Нет уж, уволь.
— В таком случае ты должен встать во главе нашей партии.
— Тоже нет. — Я покачал головой. — Если ты собираешься взвалить на мои плечи бремя лидерства, оставь эту затею. У меня и так забот полон рот. Учти, что я не только нашел Источник; я обнаружил мир с устойчивой цивилизацией Одаренных. Ты понимаешь, что это значит?
Брендон вдруг остановился как вкопанный и устремил на меня восхищенный взгляд.
— Черт побери! Основание Дома!
— Вот именно. Неужели ты думаешь, что я променяю эту почетную миссию, на весьма сомнительную честь свергнуть с отцовского престола нашего сводного брата?
Брендон опустил глаза и вздохнул.
— Счастливый ты человек, Артур, — с немалой долей зависти произнес он. — Вечно тебе везет. Ты отправился туда, откуда возврата нет, но все же вернулся, овладев неслыханным могуществом и обнаружив мир нашего предка, а теперь собираешься основать там свой собственный Дом. На двадцать лет у тебя отшибло память, зато тебе выпало счастье заново прожить детство самую лучшую пору жизни. Ты потерял любимую женщину, но она оставила тебе прекрасную дочь, о которой любой другой отец может только мечтать…
Теплота его тона, когда он заговорил о Пенелопе, мне совсем не понравилась.
— Что у тебя с ней? — резко спросил я.
Брендон покраснел, как провинившийся школьник. Лишь теперь я заметил, что выглядит он довольно молодо, только напускает на себя слишком уж респектабельный вид и оттого кажется старше.
