Вера Школьникова - Стрела на излете
Девушка медленно кивнула, чувствуя, что на глаза против воли наворачиваются слезы - это полное и безоговорочное прощение! Теперь даже Чанг не посмеет тронуть Корвина, раз сам король не увидел в действиях герцога Квэ-Эро измены, а напротив, похвалил. Но радость смешалась с болью - все было напрасно, они разбили свою жизнь из-за мыльного пузыря! Стоило только подождать год, да что там год, пару месяцев! Но кто мог знать, что король вернется! Во всей империи в это верила одна наместница, за что ее и почитали блаженной. Она прикусила губу - каждому воздается по его вере: Саломэ верила, они - нет, теперь бывшая наместница счастлива с любимым, а им слишком поздно склеивать разбитый витраж. А Корвин продолжал:
- Король хочет, чтобы я восстановил производство порошка, но уже всерьез, не тайком в амбаре, а чтобы хватило на всю армию. Он отправил в Квэ-Эро Хранителя, чтобы все устроить. Его надо принять как должно.
- Но Леара Аэллина ведь убили, - неуверенно возразила Тэйрин, не успев сообразить, что речь идет о новом Хранителе.
- Не убили, а казнили, - быстро поправил жену Корвин, пожалуй, слишком быстро, - но у него ведь был ученик. Король настоящий рыцарь, казнил преступника, но сделал его ученика Хранителем, - И Тэйрин снова кивнула, соглашаясь:
- Да, король - благороден, а вот этот ученик, должно быть, та еще дрянь, - подобные выражения не подходили благородной даме, но Тэйрин не знала, как по-другому обозначить человека, целующего руку, убившую его наставника. А ведь говорят, что покойный Хранитель подобрал своего ученика на улице!
Корвин, нахмурив брови, посмотрел на жену, и в его глазах она снова заметила отголосок знакомого страха. Королевское прощение ничего не изменило, единожды сломавшийся уже не будет цельным, министр государственного спокойствия был прав. Неблагонадежный герцог теперь до конца жизни будет бояться собственной тени. Она грустно усмехнулась:
- Я встречу его по всем правилам этикета, не беспокойся. Лучшие вина, красивые служанки и мягкая постель. И еще одно, пока ты не ушел по делам - я жду ребенка.
У Корвина запылали щеки. Он ждал этого известия последние два года, страшась, что боги карают его за слабость и трусость бесплодием, то презирая себя, то обвиняя во всем ее, почти уже потерял надежду, и вот, свершилось, в тот самый день, когда король снял их с крючка. Он подошел к жене, положил руки ей на плечи, осторожно, едва касаясь, и тихо-тихо, так, что сам едва расслышал, прошептал:
- Это знак, девочка, знак свыше. Нас простил не только король. Можно жить дальше, словно ничего не было, понимаешь? Заново!
Тэйрин прижалась к Корвину, жадно впитывая тепло его ладоней. Заново, с чистого листа. Но на пергаменте всегда остаются следы, как ни скреби. Он пока еще не понимает, но поймет, а пока можно молча стоять в теплом кольце его рук, закрыть глаза и на короткий миг поверить, что и та ночь, и все последующие ночи - всего лишь дурной сон.
8
Богатство правителей Ойстахэ объясняли по-разному: кто-то говорил, что они заветное слово знают, от которого вода вином становится, а глина - золотом, другие уточняли, что вовсе и не глина, а дерьмо коровье, потому и пахнет от герцога так, что при дворе его не принимают, так что домосед он не по своей воле. Третьи, вполголоса, рассказывали, что нет никакого заветного слова, а золото они из крови варят, причем детской, и все золото в Ойстахэ проклятое, его надо на алтаре Эарнира от скверны очищать, а еще лучше выменивать, чтобы проклятье на себя не перетянуть. Рассказывали так же, что король Элиан в свое время наложил на тогдашнего лорда Уннэр заклятье, чтобы он золото только из своей крови делать мог, потому герцоги и плодят бастардов направо и налево, да и жены у них каждый год рожают, чтобы побольше крови на золото из детей выпустить.
Но слухи ходили больше по деревням, а купцы точно знали, откуда в герцогскую казну золото стекается - из их карманов. Через Ойстахэ проходили основные торговые пути, и так уж издавна повелось, что в лесах, занимавших половину герцогства, жили неуловимые разбойники. Никак их вывести не могли, только одного боялись лесные тати - герцогской дружины. Наймешь людей герцога караван охранять, разбойники и носа из лесу не высунут, а попробуешь без охраны на авось проскочить, или со своими молодцами поехать - тут же набегут и по миру пустят.
Вот так и получалось, что дорожную пошлину приходилось платить дважды - сперва в казну, а потом за охрану. Делать нечего, ворчали, ругались, но платили - герцог меру знал, цены не задирал, дороги держал в порядке, пару раз в год прочесывал лес и вешал пару-тройку головорезов, что, впрочем, не помогало - разбойники в лесах Ойстахэ плодились, как грибы.
Но если насчет способа изготовления золота мнения расходились, то в одном спорщики были согласны - нынешний герцог, Алестар Уннэр, ухитрился обмануть самого Келиана, чернокрылого бога смерти. Девятый десяток разменял, а помирать не собирается, недавно в пятый раз женился на молоденькой, года не прошло, а жена сына родила. Так герцог еще и недоволен был - говорит, зачем мне еще один мальчишка, на всех земли не хватит, и без того целая орава наследничков. Чтоб в следующий раз дочь родила, да красавицу, чтобы замуж без приданого взяли!
В свои восемьдесят три года герцог Алестар ни в чем себе не отказывал - ни в еде, ни в вине, ни в женщинах, а к целителю обращался исключительно для борьбы с последствиями чревоугодия. Казалось, что смерть и впрямь забыла про хитрого лиса - его сын-наследник порой казался старше отца, а уж болел точно чаще.
Обычно в знатных семьях наследник ждет, дождаться не может, когда уже зажившийся на свете батюшка отправится в иной, лучший мир, но Алестару и в этом повезло - его многочисленное потомство к отцу относилось с неизменным уважением и любовью, поскольку тот, хоть и ворчал, что на грани разорения, денег на детей не жалел, нарушая тем самым семейную традицию.
Возвращение короля застало старого герцога врасплох, и на некоторое время дороги Ойстахэ стали самыми безопасными в империи, как в старинных легендах о золотом веке, обнаженная девушка с кувшином золота на голове могла спокойно пройти через лесную чащу, взбреди ей в голову подобная блажь. Но король не проявил никакого интереса к Ойстахэ, и постепенно все вернулось на свои места, хотя на душе у герцога кошки скреблись - печальный пример Суэрсена кого угодно заставил бы задуматься. Король преподал лордам хороший урок, и герцог Ойстахэ понял, как опасно вызывать гнев его величества. Беда в том, что на этот раз он не видел другого выхода. Разорять собственные земли не менее опасно, не говоря уже о собственной казне.
