Вячеслав Шалыгин - Время Зверя
Мне никогда не нравились эти субъекты, я помнил это точно. Я не видел их глаз, а потому не мог понять, куда они смотрят. Это раздражало. Пусть бы в их лицах не было ни одной черты; ни носа, ни ушей, ни рта… Но только не глаз… Не может быть разумное существо настолько безликим. Даже атрофичное Солнце с его стилизованным глазом-пятном казалось более живым в сравнении с такими вот созданиями.
— Ладно, — не слишком охотно согласился я. Он взял меня за руку и, как ребенка, повел против хода спирали. Я сделал вид, что удивлен направлением движения. Ведь, с точки зрения крылатых, я спал и об их замыслах не должен был знать ничего.
— Это неправильно, — тихо возразил я, указывая за спину, — нам нужно идти вперед.
— Туда мы и шагаем, — равнодушно ответил спутник. — Направление — понятие весьма субъективное. Вперед — это туда, куда ты смотришь. Назад — это туда, откуда ты вышел. По-моему, все очень просто…
— А-а, так вот почему у тебя нет лица? — пробормотал я себе под нос, надеясь, что он не услышит моей реплики.
— Поэтому тоже, — равнодушно согласился крылатый, — но не только. — Скоро мы придем? — спросил я, когда, обходя по широкой дуге город улиц-каньонов, мы отмахали первую тысячу шагов.
— Ты нетерпелив, — укоризненно заметил безликий.
— Напротив, я само Терпение, просто я уже и сама Усталость.
— Ты лжешь, — раздраженно отмахнулся спутник, — такие, как ты, не устают.
В общем-то, он был прав. Такие, как я, не уставали никогда. Зачем мы были созданы, если не могли уставать, умирать, любить, желать? Словом, больше были похожи на растения, чем на существ… Словом? Да, мы могли произносить Слово, хотя пользовались своим талантом крайне редко. Я произнес его лишь дважды. Последний раз это было настолько давно, что я и не вспомню точной даты, хоть убей. Помню лишь, что пружина Времени за моей спиной была совсем короткой и слабой. Я стоял у истоков и пел свою лучшую песню из нескольких Слов. Пришедшее на ум воспоминание показалось мне почему-то не слишком приятным. Тогда рядом со мной стояли безликие, кажется, несколько псов и… стражи. Видимо поэтому воспоминание мне и не нравилось. А ещё потому, что я стоял тогда на коленях… Больше я не помнил ничего…
Безликий, насколько я понимал, снова вел меня к забытым истокам. К обрыву пружины, который мы по наивности называли точкой отсчета. По наивности? Откуда в моей голове появилась такая крамольная мысль, я не знал. Она пришла одновременно со вторым «пробуждением», и потому я даже предположил, что именно она стала тем самым звонком, который окончательно стряхнул с меня остатки вечного сна. Было в этой мысли нечто чуждое, незнакомое. Не отважного ли ученика это было открытие? Ведь зачем-то он меня «разбудил»? Намеренно и окончательно. Зачем и почему? Потому, что ошибся и вступил на скользкий путь борьбы с незыблемыми законами Времени? Ведь, освободившись от оков беспробудного сна, я становился вовсе не тем примитивным Зверем, каким был последнюю тысячу витков. И поскольку, кроме безликих, на спирали не было других высокоразвитых существ, этот ученик, несомненно, являлся одним из тех крылатых, что спорили ещё с самим Творцом. В таком случае он был не просто шпионом-отступников в стане Иила, но и посвященным в основную тайну подпольной организации. Я помнил, что существовала целая легенда о происхождении отступников. Создатель держал их как образчик глупости и неверия в очевидные факты, но когда Он ушел, отступники, наоборот, стали неким живым свидетельством Его существования. Кто-то поговаривал, что Творец настолько привык к ним, что даже доверил хранить несколько Слов, наказав выдать священные сочетания звуков первому из существ, способных произнести эти Слова. Это все было моими воспоминаниями из какой-то далекой прошлой жизни. Больше о структуре общества на спирали я не припоминал почти ничего. Немного поразмыслив, я решил держать свои выводы при себе, потому что не знал, где и как смогут они мне пригодиться. Но в то, что они ещё пригодятся, я верил безусловно.
— Средние века, — сказал крылатый, мельком взглянув в Пространство, ограниченное кольцами пружины Времени, где в проекции витков катился серебристо-синий шар Земли.
Я осторожно посмотрел туда же, но не увидел ничего, кроме тумана. Все-таки его невидимые глаза были зорче моих. Да и пожалуйста! Зато он не мог сделать то, что было доступно мне. Он не мог воздействовать на пружину.
«Воздействовать?! — внезапно осенила меня догадка. — Вот зачем мы шли против хода Времени! Старец успел уговорить свой Совет начать вторжение, и безликие приняли решение без дополнительных размышлений? Вряд ли. Слишком серьезное дело задумал Иил. Но в таком случае этот субъект, так же, как взбунтовавшийся ученик, действует на свой страх и риск? Отлично! Ведь это означает, что он полностью в моих руках, и никто из крылатых не придет к нему на помощь. Он осмелился принять решение вместо Совета, так пусть теперь пеняет на себя… Уродливый сноб! Захотел выправить истоки, наверное, расширить, как уже случалось, и теперь доставлял к месту проведения работ меня — живой „шагающий экскаватор“?»
Это я помнил тоже. Когда весь мир заселили прожорливые и бесперспективные громадины, мы вырыли в теле спирали, примерно за триста сотен витков до Настоящего, огромный кратер, и все эти крокодиловы предки исчезли в одночасье. Что же, интересно мне знать, не устраивало безликих в нынешнем раскладе? Размах человеческих амбиций? Претензии двуногих существ на высший трон? В сказку о том, что гравитонные двигатели способны погубить мир Времени, я почему-то не верил. Безликие боялись не научных открытий землян, а чего-то еще. Иил был хитер, это я понял сразу, и все его напутствия ученику или доводы в споре со стражами не содержали правды, более чем того требовал текущий момент.
Впрочем, я начинал углубляться в дебри. Безликим требовалось выправить истоки спирали Времени. Только и всего. Почему и зачем — вопросы, ответ на которые оставался на их совести. Я — лишь машина для исправления ошибок. Вот от этого, в процессе принятия решений, мне и стоило отталкиваться…
Нет, все-таки как-то унизительно быть инструментом, вам не кажется? Возможно, мозгов у меня действительно не больше, чем у отбойного молотка, но и такого количества серого вещества оказалось вполне достаточно, чтобы обидеться до помрачения рассудка. Мне вдруг и на самом деле стало нестерпимо обидно! Я не мог ослушаться безликого, но начал уверенно продвигаться в этом направлении, постепенно закипая, словно медный чайник…
Остатки разума заставили меня предпринять последнюю попытку поиска нейтрального решения, и я отсрочил взрыв эмоций на пару коротких мыслей. Что, если дело было все же не в переделке истории? Разрушить участок спирали я мог и в полудреме. Так зачем же меня заставили досрочно проснуться? Или эту игру затеяли вовсе не отступники, и я оказался «центральным нападающим» не случайно, а мой отказ разрушать спираль был также грамотно просчитан? Занятно… А если я не пойду к разрыву, а сделаю его прямо здесь и сейчас? Получится вполне приличная пакость всем крылатым, независимо от их позиции в явно вырисовывающемся конфликте. Ведь обе стороны хотят меня использовать, а значит, заранее мне не нравятся. А раз так, будет вполне справедливо подложить свинью и тем и другим. Я был создан не для созидания? Тогда для чего? Для разрушения? Разрушения спиральной пружины, именуемой Время? Нет ничего проще!
