П. Элрод - Я, Страд: Мемуары вампира
– Ты говоришь, как моя мать.
Она улыбнулась; девочкой она знала Равению.
– Для меня это большой комплимент, мой господин.
– Смешно, ты знаешь.
– Наверное, но любовь мальчишки всегда неразумна. Она просто существует, и тебе не надо ничего делать, кроме как оставаться в стороне. В любом случае, в глубине души ты уверен, что Сергей не способен опорочить семью фон Заровичей. Думаю, эта девушка окажется красивой и составит ему прекрасную партию. – О да, я уверен. Имя Сергея, подкрепленное несметными богатствами, вдохновит ее на многие хорошие поступки.
– Ты говоришь о добре, как будто оно вообще не существует на земле, граф Страд.
– А мне не приходилось сталкиваться с ним в моей жизни.
– Тогда тебе есть чего пожелать самому себе.
* * * * *
Прошло меньше недели и Сергей привез ее в замок в первый и последний раз. У нее не было семьи и ее воспитанием занималась одна из местных церквей. Теперь она становилась подопечной леди Илоны. И я питал слабую надежду, что она научит девушку светскому этикету во избежание различных неприятных ситуаций при дворе.
Я предупредил придворных и слуг, что ее приезд должен пройти незамеченным; ее представят двору по всем правилам во время ужина, который Сергей давал в ее честь сегодня вечером. Те, кому дано было понять в чем дело, оценили мудрость такого решения. Если девица никуда не годится, то не поздно будет объявить ее заболевшей и отложить пиршество. Сергей, да хранят боги его невинное сердце, ничего подобного даже и представить не мог. Он выскочил из повозки и протянул ей руку, как будто она императрица, а не жалкая босячка рожденная от бедного ничтожества.
Я уже пришел к выводу, что мне отчасти повезло, что она сирота, по крайней мере, ее родственники не будут болтаться без дела по замку и путаться у меня под ногами. И тут Сергей подвел ее к ступеням, чтобы представить нас друг другу.
И тогда все мое презрение к ней отлетело прочь, как опадает зимой с деревьев мертвая листва. Она, несомненно, была самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал в своей жизни.
Своей красотой она превзошла саму Красоту, как превосходит по силе и мощи величественная полноводная река маленькую дождевую каплю. И я утонул в ней, захлебнулся ею, чтобы уже никогда не вынырнуть на поверхность. Ошеломленный, я не мог ни пошевелиться, ни произнести ни единого слова, и тогда сквозь грохот моего сердца и шум крови в ушах с трудом пробился голос Сергея:
– Страд, это Татьяна.
Девушка низко поклонилась. На ней было простое платье, сшитое из домотканого полотна, но оно сидело на ней, как на гордой королеве, а ее отливающие медью волосы показались мне короной на ее голове. Ни с того ни с сего она заставила меня поверить в деревенскую сказку о похищенной принцессе, которая в конце концов возвращается туда, где ей и положено быть – во дворец.
– Добро пожаловать, – еле-еле выдавив из себя ответ, прошептал я.
Она подняла ко мне лицо. Чистая кожа, огромные глаза, сверкающие ярче бриллиантов, и полные темно-вишневые губы – удивительное лицо, по сравнению с которым любое другое покажется просто безобразным.
Но сравнения быть не могло. Она была единственной в своем роде. Она была само совершенство.
Я чувствовал, как мое сердце прыгало и дрожало от одной только радости смотреть на нее. Она смутилась и покраснела, и мне надо было успокоить ее. Я взял ее руку и она распрямилась. Она была высокой и стройной, как сказочный цветок. С легким поклоном я поцеловал кончики ее пальцев.
– Добро пожаловать в замок Равенлофт, Татьяна. Добро пожаловать, и да будет замок твоим домом, отныне и во веки веков.
Казалось, слова проникли в самую ее душу, и она улыбнулась. Ее улыбка сверкнула, как первые солнечные лучи после холодной и суровой зимы. Все, что мне нужно было теперь, так чтобы эта улыбка вечно играла на ее губах.
И тут она посмотрела на Сергея.
И солнце, снизошедшее на меня с небес, как будто скрылось за тучкой, обратив все свое яркое сияние на него… на него одного.
* * * * *
Я не привык оповещать всех и вся о своих намерениях, но традиция требовала, чтобы я предупредил Сергея, что собираюсь взять Татьяну на небольшую прогулку перед ужином. Конечно, он не возражал. Он воспринял мой план как попытку узнать ее поближе и одобрить его выбор. Но она не нуждалась в моем одобрении. Можно одобрить или нет воздух, которым мы дышим, или чистую лазурь летнего неба, но необходимость одного и красота второго существуют без всякого высокопарного человеческого одобрения. Как и Татьяна. В ней соединились земля и небо, воздух и музыка, и рассвет без единого облачка.
Держалась она очень независимо, но передо мной испытывала благоговейный страх. Надо было помочь ей избавиться от него.
Убедившись, что она готова, я вошел в ее комнату. В сопровождении помощника леди Илоны, следующего за нами по пятам, мы спустились вниз и я повел ее в южный дворик. Она не выпускала моей руки, но за все время не вымолвила и слова. Возможно, она подготавливала себя к допросу, который я мог ей учинить.
На улице я спросил ее, как она находит свою комнату, удобно ли ей, и как ей нравится одежда, которую она там нашла. Она переоделась к ужину в золотистое, под цвет ее волос, платье свободного покроя, которое леди Илона в конце концов разыскала для нее.
– Все прекрасно, Старейший, – сказала Татьяна. – Все были очень добры ко мне.
Такая форма обращения вполне годилась для меня, если учесть наше различное происхождение и, к несчастью, огромную разницу в возрасте. В Баровии это было выражением высочайшего уважения; она не решалась звать меня по имени Страд. Я не поправил ее, чтобы не смутить. Больше всего на свете я хотел, чтобы она чувствовала себя со мной свободно.
Я приостановился и посмотрел на нее.
– Рад слышать это. Ты должна запомнить, что если ты чего-нибудь хочешь или в чем-нибудь нуждаешься, тебе надо только попросить. Этот замок и все его обитатели – твои покорные слуги, я в том числе.
Вместо того, чтобы ободрить ее, мои слова, похоже, повергли ее в еще большее смущение.
– Что-нибудь не так?
– Все хорошо. Я думаю, вы лучше всех, что говорите мне такое. До того, как мы встретились, я немного боялась вас.
– Боялась?
Она сложила руки на груди.
– Всю мою жизнь это место было непостижимым и недосягаемым, вселяя ужас в деревенских жителей. Когда Дориан правил здесь, страх жил в нас, как живет боль в костях стариков. Пришли твои войска и мы боялись, что станется с нами, хотя мы и радовались нашему освобождению. Но годы твоего правления протекают спокойно и мирно. Ты избавил нас от страха и мы благодарны тебе за это.
![Никита [ИАКИНФ] Бичурин - ОПИСАНИЕ ПЕКИНA (перевод)](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
