Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель
— Судя по моей карте, в миле отсюда, дальше от моря, есть дорога, — сказал Вэнион. — Она идет вдоль залива, более или менее в направлении Джорсана. — Он поглядел на Флейту, которая все еще сверлила гневным взглядом Халэда. — Если не последует возражений со стороны начальства, я полагаю, мы могли бы ехать этой дорогой. — Вэнион вновь вопросительно глянул на Богиню-Дитя.
Она улеглась поудобнее в руках Сефрении и принялась сосать большой палец.
— Ты испортишь себе зубы.
Она вынула палец изо рта и показала ему язык.
— Ну что, поехали? — предложил Вэнион.
Они пересекли широкий холмистый луг, густо заросший солончаковой травой. Лунный свет точно смыл все прочие цвета, и трава, хлеставшая коней по ногам, казалась серой, а лес, встававший за лугом, чудился бесформенным черным пятном. Они ехали медленно, напрягая зрение и слух, готовые при случае мгновенно схватиться за рукоять меча. До сих пор еще ничего не произошло, но рыцари были опытными воинами, и для них мир всегда был полон опасностей.
Когда они въехали под деревья, Вэнион приказал остановиться.
— Почему мы встали? — довольно резко осведомилась Флейта.
— Луна нынче слишком яркая, — пояснил Вэнион, — нужно, чтобы наши глаза привыкли к тени под деревьями. Нам ведь ни к чему было бы заплутаться.
— А-а.
— Нынешняя ночь складывается для нее неудачно, верно? — прошептал Берит Спархоку. — Халэд вывел ее из себя.
— Ей это только на пользу. Порой она становится чересчур самоуверенной и слишком упивается собственной смышленостью.
— Я все слышала, Спархок, — зловеще откликнулась Флейта.
— А я так и полагал, что ты все услышишь, — без смущения отозвался он.
— И почему это сегодня все надо мной измываются? — пожаловалась она.
— Они просто шутят, Афраэль, — заверила девочку Сефрения, — неуклюже, конечно, шутят, но ведь это, в конце концов, эленийцы, чего от них ожидать?
— Может быть, двинемся дальше, пока не стряслось никакой беды? — осведомился Вэнион.
Они двинулись шагом в густой тени леса и примерно через полчаса выехали на узкую изрезанную колеями дорогу. Тут они повернули на восток и продолжили путь, на сей раз уже быстрее.
— Далеко ли до Джорсана, мой лорд? — вскоре спросил у Вэниона Бевьер.
— Около полусотни лиг, — ответил Вэнион.
— Изрядно. — Бевьер испытующе глянул на Флейту.
— Что? — тут нее резко спросила она.
— Да так, ничего особенного.
— Говори, Бевьер.
— Я ни за что на свете не хотел бы оскорбить тебя, о божественная Афраэль, но не могла бы ты ускорить наше путешествие, как сделала это, когда мы ехали через Дэйру с армией Воргуна?
— Нет, не могла бы. Ты забыл, Бевьер, что мы ждем некоего важного события, и я не хочу пролететь мимо него только потому, что тебе так не терпится попасть в джорсанские таверны.
— Довольно, — строго сказала ей Сефрения.
Поскольку стояла еще ранняя осень, они не взяли с собой шатров, а потому примерно через час свернули в лес и расстелили одеяла на опавших листьях, чтобы поспать хоть несколько часов.
Солнце стояло уже довольно высоко, когда они снова тронулись в путь и до заката ехали через лес, так ни разу не встретив ни единой живой души.
На закате они вновь свернули в лес, отъехав примерно на четверть мили от дороги, и устроились на ночлег в узкой лощине, где высокий склон и густая листва скрыли бы от посторонних глаз свет костерка. Ко всеобщему удивлению Улаф сам занялся стряпней, не прибегнув к обычным своим ухищрениям.
— Это не так забавно, когда нет Тиниена, — пояснил он.
— Мне его тоже не хватает, — согласился Спархок. — Так странно не слышать всех этих его «можно предложить?».
— Вы все время как-то странно говорите о том, чья очередь стряпать, — заметил Вэнион. — Я чего-то не знаю?
— Обычно, мой лорд, за очередью следит сэр Улаф, — пояснил Телэн. — Система у него весьма сложная, так что никто из нас до сих пор ее целиком не постиг.
— А не проще было бы составить обычное расписание? — спросил Вэнион.
— Проще, конечно, но сэр Улаф предпочитает собственный метод. У него, правда, есть определенные недостатки. Как-то целую неделю стряпал только Келтэн.
Вэниона передернуло.
На ужин они ели копченую баранину, и по этому поводу Улафу досталось несколько неприязненных взглядов от его спутников. Флейта и Сефрения, однако, расхвалили его выбор. После ужина они устроились на своих импровизированных постелях и быстро заснули.
Полночь уже давно миновала, когда Телэн разбудил Спархока, прикрыв ладонью его рот, чтобы тот со сна не подал голоса.
— В лесу у дороги какие-то люди, — прошептал мальчик. — Они развели большой костер.
— Что они делают? — спросил Спархок.
— Просто торчат там и кого-то явно дожидаются — если не считать того, что пьют без удержу.
— Разбуди остальных, — велел Спархок и, откинув одеяло, потянулся к мечу.
Они прокрались в темноте к дороге и остановились на краю усеянной пнями просеки. Посредине просеки пылал огромный костер, а вокруг него расселись на земле около сотни людей — по большей части крестьяне, судя по одежде. Лица их раскраснелись от отблесков огня и от содержимого глиняных кувшинов, которые они передавали по кругу.
— Странное место для пьянки, — пробормотал Улаф. — Я бы не пошел в лес ради такого обыденного занятия.
— Это оно? — спросил Вэнион у Флейты, которая устроилась на руках у Сефрении, прикрытая темным плащом своей сестры.
— Что — «оно»?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Это и есть то, что мы должны были увидеть?
— Думаю, да, — ответила она. — Я буду знать наверняка, когда соберутся все.
— Что, придет кто-то еще?
— По крайней мере один. Те, что уже здесь, не имеют значения.
И они ждали, а толпа крестьян на просеке становилась все более буйной.
Затем на дальнем краю просеки у дороги появился одинокий всадник. Вновь прибывший был облачен в черный плащ и шляпу с широкими полями, низко надвинутую на лицо.
— Опять! — простонал Телэн. — Неужели ни у кого на этом континенте нет хоть капли воображения?
— Что это значит? — спросил Вэнион.
— Тот, кого в Астеле зовут Сабром, наряжается точно так же, мой лорд.
— Может быть, этот не похож на Сабра.
— Я бы не слишком на это надеялся.
Всадник, между тем, въехал в свет костра, спешился и сдвинул на затылок шляпу. Это был рослый жилистый человек с длинным рябым лицом и узкими глазами. Он взобрался на пенек и стоял, ожидая, покуда крестьяне соберутся вокруг него.
— Внемлите мне, друзья мои! — провозгласил он громким хриплым голосом. — Я принес вам вести.
