Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель
Келтэн бросил седельные сумки на койку и сел рядом.
— Совершенно ничего не понимаю, — проворчал он.
— Тебе и не нужно понимать, — ответил Спархок.
— Интересно, найдется ли у них что-нибудь выпить. Добрая выпивка была бы сейчас как нельзя кстати.
— Я бы на это не надеялся, да я и не уверен, что тебе захочется пить то, что считается выпивкой у нелюдей. Как бы тебе от нее худо не стало.
В крохотную каюту втиснулся Халэд.
— Не хотелось бы напугать вас, господа, — проговорил он с озадаченным видом, — но мы, похоже, движемся быстрее конского бега.
— Откуда ты знаешь? — спросил Телэн.
— Занавески в центральной каюте прикрывают отверстия наподобие иллюминаторов — во всяком случае они забраны стеклом. Я выглянул наружу. Вокруг все еще стоит туман, но я сумел разглядеть воду. Мы миновали плавучее бревно, и оно исчезло со скоростью арбалетного болта. Есть и еще кое-что. Корпус судна загибается прямо под нами — и он вовсе не касается воды.
— Мы что же, летим! — недоверчиво осведомился Келтэн.
Халэд покачал головой.
— Думаю, что киль касается воды — и это все.
— Ничего не желаю знать об этом, — жалобно проговорил Келтэн.
— Он прав, Халэд, — сказал Спархок. — По-моему, это относится к тем вещам, которые, как сказала Афраэль, совершенно нас не касаются. Больше не заглядывай за эти занавески.
— Неужели ты совсем не любопытен, мой лорд?
— Я могу потерпеть.
— Но ты не против, если я немного поразмыслю об этом, а, Спархок?
— Дело твое, но держи свои догадки при себе. — Спархок сел на койку и начал стягивать сапоги. — Не знаю, как вы, а я намерен подчиниться приказу и отправиться спать. Отличный случай выспаться, а в последнее время нам всем именно этого недоставало. Когда мы прибудем в Джорсан, свежие силы будут очень кстати.
— А до Джорсана всего-то четверть пути вокруг всего мира, — хмуро заметил Халэд, — и это расстояние мы собираемся одолеть за пять дней. Не думаю, что я готов так хладнокровно это воспринять. Спархок, неужели я и вправду должен стать рыцарем?
— Да, — сказал Спархок, швыряя сапоги на пол. — Что еще ты хотел бы узнать, прежде чем я засну?
В следующие пять дней все они много спали. Спархок сильно подозревал, что к этому приложила руку Афраэль, поскольку спящие люди не шатаются где ни попадя и не делают нежелательных открытий.
Еду им приносили на странных продолговатых подносах, сделанных из материала, которого ни один из них не сумел определить. Трапеза состояла исключительно из сырых овощей, а для питья была только вода. Всякий раз Келтэн громко сетовал на скудность пищи, но, поскольку есть больше было нечего, съедал всю порцию.
За полдня до того как они должны были прибыть к месту назначения, все собрались в тесной центральной каюте.
— Ты уверена? — с сомнением спросил Келтэн, когда Флейта сказала, что плыть им осталось не больше десяти часов.
Она выразительно вздохнула.
— Да, Келтэн, я уверена.
— Откуда тебе знать? Ты не выходила на палубу и не говорила с матросами. Мы могли бы… — Келтэн осекся и начал путаться в словах под пристальным страдальческим взглядом Флейты. — Ну да, — выдавил он наконец, — я не сообразил, кажется… Извини.
— Я все равно люблю тебя, Келтэн, — несмотря ни на что.
Халэд откашлялся:
— Долмант не говорил тебе, что эдомийцы не слишком приязненно относятся к нашей церкви? — осведомился он у Спархока.
Спархок кивнул:
— Насколько я понимаю, их взгляд на нашу Святую Матерь немногим отличается от Рендорского.
— Значит, рыцарей церкви там вряд ли встретят с распростертыми объятьями?
— Это уж точно.
— Тогда нам нужно будет переодеться обыкновенными путниками.
— Скорее всего да, — согласился Спархок. Вэнион разглядывал свою карту.
— Куда именно направимся мы из Джорсана, Афраэль? — спросил он у Флейты.
— Вверх по берегу, — небрежно ответила она.
— Это не слишком точно.
— Знаю. Вэнион вздохнул.
— Есть ли нам нужда подниматься вверх по заливу до самого Джорсана? Если бы мы высадились на северном берегу залива, мы бы издалека обошли город. Поскольку эдомийцы так ненавидят нашу Церковь, было бы логично по возможности держаться от них подальше.
— Мы непременно должны попасть в Джорсан, — ответила Флейта и, помолчав, призналась: — То есть сам по себе Джорсан не так уж и важен, но по пути туда мы встретимся кое с чем очень важным.
— Вот как? И с чем же?
— Понятия не имею.
— Ты еще привыкнешь к этому, — сказал Спархок своему другу. — У нашей маленькой богини время от времени бывают намеки — никаких деталей, только намеки.
— Когда мы пристанем к берегу? — спросил Улаф.
— Около полуночи, — ответила Флейта.
— Высаживаться ночью на чужом берегу — дело опасное, — с сомнением проговорил он.
— Никаких опасностей не будет, — с абсолютной уверенностью объявила она.
— Я не должен об этом беспокоиться — так?
— Беспокойся, Улаф, если тебе так хочется, — улыбнулась она. — Это совсем необязательно, но можешь беспокоиться о чем угодно, если это поднимет тебе настроение.
Когда они вновь вышли на палубу, вокруг стоял туман — все тот же густой непроглядный туман, — и на сей раз странный корабль не зажег своих огней. Их кони, уже оседланные, стояли на палубе, и рыцари свели их по пандусу на усыпанный галькой берег.
Когда они оглянулись на море, корабля там не было.
— Куда он исчез? — воскликнул Улаф.
— Он все еще здесь, — усмехнулась Афраэль.
— Почему же я тогда его не вижу?
— Потому что я не хочу, чтобы его видели. По пути сюда мы миновали множество обычных судов. Если бы кто-нибудь заметил этот корабль, об этом событии рассказывали бы побасенки во всех портах мира.
— Все дело в форме киля, верно? — задумчиво проговорил Халэд.
— Халэд! — прикрикнула она. — Прекрати немедленно!
— Я не собираюсь как-то использовать это, Афраэль. Даже захоти я, у меня бы ничего не вышло, но все-таки своей скоростью это судно обязано своему килю. Я сказал об этом только ради того, чтобы ты не считала меня тупицей, неспособным сложить два и два.
Она одарила его гневным взглядом.
Халэд наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Все в порядке, Афраэль, — улыбнулся он. — Я все равно люблю тебя — даже если ты иногда меня недооцениваешь.
— Из этого парня выйдет толк, — заметил Келтэн Вэниону.
Холм, подымавшийся от покрытого галькой пляжа, порос густой сочной травой, и к тому времени, когда они поднялись на вершину холма, туман совершенно рассеялся. Широкая дорожка лунного света тянулась, мерцая, по мирной глади залива.
